НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ... - Сергей ГОРОДНИКОВ

2. Английский тред-юнионизм и французский социализм

В первой половине 19 века в ряде держав Европы кроме мануфактурного производства стало быстро развиваться индустриально-фабричное производство, в котором расширялось применение станков и оборудования с использованием парового двигателя, то есть технических средств многократного повышения производительности коллективного труда. В феодально-бюрократических державах индустриальное производство регламентировалось и поддерживалось заказами правительства феодально-бюрократической власти, а в буржуазно-капиталистических государствах Великобритании, Франции и США оно изначально развивалось на основе рыночной капиталистической конкуренции товаропроизводителей.

Непрерывное расширение индустриально-фабричного производства вызывалось его ускоренной капитализацией, которая обеспечивалась за счёт постоянного возрастания притока вытесняемых обезземеливанием крестьян в индустриальные города, где они создавали избыток желающих продавать свой труд, тем самым понижали цену наёмного труда до предельно низкой стоимости. Причина обезземеливания в Европе была не только в высокой рождаемости в крестьянских семьях. Дальнейшее наращивание производства в земледелии стало зависеть от создаваемых в городе промышленных химических товаров и технических средств повышения производительности сельскохозяйственного труда, а для приобретения городских промышленных товаров нужны были банковские кредиты, которые давались только конкретным лицам под определённые обязательства. То есть, наращивание производства в земледелии стало зависеть от обуржуазивания сельскохозяйственных отношений и превращениях их в капиталистические, привязанные к городскому рынку и городским экономическим интересам. Замкнутые крестьянские общины, в которых сохранялись местные народно-феодальные традиции родоплеменных отношений, больше не могли наращивать производство и обеспечить рост производительности труда. Общины не выдерживали понижения цен на сельскохозяйственные товары теми, кто вёл самостоятельное семейное хозяйство, использовал современные технические и химические средства повышения продуктивности земледелия. Обнищание заставляло крестьян в общинах расслаиваться, самых бедных за долги отдавать свои наделы зажиточным и идти к ним в наёмные батраки или уезжать в города на городские рынки труда. Разрушение общинного землепользования вело к вытеснению значительной части общинных крестьян из земледельческих отношений и к окончательному распаду в Европе традиционных родоплеменных отношений. Носители этих отношений с их бессознательными склонностями к разделению труда во множестве пополняли армию наёмных пролетариев, подталкивали к созданию всё новых индустриальных производств и даже индустриальных городов и регионов.

Только в Англии к началу индустриализации деревенское, общинное крестьянство уже исчезло как таковое. Полтора столетия развития рыночного капитализма при идеологическом господстве англиканского христианства превратило английских крестьян в фермеров, собственников участков земли или арендаторов. Становящихся городскими пролетариями излишних английских крестьян, воспитанных на кальвинистском учении о божественном предопределении судьбы каждого человека, уже слабо возбуждали идеалы уравнительной первобытнообщинной справедливости. Классового же идеала общественных отношений и соответствующей политической идеологии у пролетариата Англии так и не сложилось. Объединение английского пролетариата для защиты своих материальных интересов происходило на местном уровне, в пределах рабочих коллективов, на основе кальвинистских протестантских представлений о городских общинах, как ячейках буржуазного самоуправления. В более сложные союзы они объединялись только в пределах профессиональных интересов, образуя тред-юнионы. При отсутствии классовой политической идеологии экономические требования были главными в британском тред-юнионизме с самого его зарождения. Даже чартистское пролетарское движение, вдохновлённое политической программой борьбы за широкие избирательные права, не смогло разработать собственный идеал общественного устройства и соответствующую идеологию.

К середине 19 века на волне индустриализации Англия стала первой в истории страной, в которой численность городского населения превысила численность тех, кто жил в деревнях и сёлах. Приток наёмных рабочих из крестьянской среды иссякал, и английский пролетариат не только перестал увеличиваться в численности, но и обозначилась устойчивая тенденция его общего и относительного сокращения. На промышленном производстве пролетариат вытеснялся выросшими в городах новыми поколениями наёмных рабочих, которые могли работать с существенно более высокопроизводительной техникой, так что труд их ценился дороже труда пролетариев. Эти новые поколения рабочих прониклись городскими рыночными отношениями собственности, с детства приспособились к ним и не помышляли об их коренном изменении. Заинтересованные главным образом в том, чтобы добиваться от нанимателей наилучших условий работы и роста зарплаты, они объединялись сначала в отраслевые тред-юнионы, а затем в выросшую из тред-юнионизма лейбористскую, то есть рабочую, партию.

Хотя именно Англия дала миру Т.Мора, который в изданном ещё в 1516 году сочинении “Утопия” описал первый идеал будущего общества социальной справедливости с господством общественно-производственных отношений, - идеал, предложенный в духе плебейской и общинно-крестьянской альтернативы зарождающейся буржуазно-протестантской революции и Реформации католицизма. Общество Утопии воплощало миф о “золотом веке” раннего человечества, жило первобытнообщинной коммуной, а отношения в нём, как и в христианстве, а позднее у Сен-Симона, строились на евангелических заповедях о необходимой этике и морали. Однако в Англии 19 века никакой социальный слой из тех, что были связанными с индустриальным производством, не смог подхватить философские идеи Т.Мора или предложить своего идеала будущих общества и государственной власти и создать политическую идеологию и партию борьбы за такой идеал. В индустриальные производственные отношения втягивалось большинство населения Великобритании, но у этого большинства не было своего философского видения национального общества, к которому оно хотело бы стремиться, за который желало бы бороться. В отсутствии такого идеала Великобритания теряла моральное право быть духовным и политическим лидером европейской капиталистической цивилизации, которая постепенно превращалась в индустриально-промышленную цивилизацию. Со второй половины девятнадцатого столетия британское могущество определялось только сложившимся прежде военно-стратегическим превосходством на морях и океанах, прошлыми достижениями Англии в созидании меркантильного коммерческого капитализма и мировой империи по обслуживанию данного капитализма. Могущество такого рода в новых исторических условиях становления промышленной цивилизации несло в себе зародыш предела развития общественно-производственных отношений и промышленных производительных сил. Это доказало, сначала едва заметное, а затем явно растущее отставание Британии в развитии индустриализации от стран, которые стремились воплотить новый идеал городского политического общества.