Михаил Калашников - Александр Ужанов

Сюда любил приезжать и угощаться Гоголь. Здесь он встречался и подолгу беседовал с пасечником Панько Рудым. На этот раз хозяин заведения в одежде кузнеца Вакулы и его супруга — само олицетворение пани Солохи — пригласили российского оружейника и его друзей на украинский борщ с пампушками. За столом разговорились. Оказалось, хутор возрожден недавно энтузиастами. Проживают в нем три семьи, всего восемь человек. Желание единое — возродить и навеки поселить здесь жизнь.

А вечером в честь высокого гостя в областном музыкальном драматическом театре ставили «Наталку Полтавку».

Перед представлением слово взял М. Т. Калашников. Выразив сердечную благодарность руководству области за признание его заслуг, а всем жителям Полтавщины — за необыкновенно теплый прием, Михаил Тимофеевич обратился к залу с небольшой речью:

«Я начинал свою службу здесь, на Украине. Поэтому Украина — это и моя родина!

Я много езжу в последнее время и вижу, что надо укреплять дружбу между народами, желая друг другу добра и только добра!

Надо бороться за здоровое будущее наших стран, за молодежь.

Уверен, наша историческая дружба никогда не разорвется, а будет только укрепляться».

На следующий день конструктор посетил родное село своего товарища Н. Н. Швеца Великие Будища. В крепости на правом берегу реки Ворскла когда-то жили казаки, а еще раньше — защитники украинских земель от нашествия татаро-монгольских полчищ.

Великие Будища, Великие…Казацкий дух и прах веков.Яры цветут там многоликие,Курганы ждут прощения грехов.

Михаил Тимофеевич еще не знал тогда, что недалеко от села Великие Будища, верстах в ста по реке Ворскла, есть казачье село Славгород, где родился его отец Тимофей Александрович. Из этих же мест и дед его Александр Владимирович.

Екнуло сердце у Михаила Тимофеевича, когда после встречи в местной школе жители села преподнесли ему рушник — расписанный яркими орнаментами и с надписью: «Калашникову — на счастье, на долю». Вспомнилось в этот момент, что похожий рушник ему когда-то подарила мама, Александра Фроловна, обретшая вечный покой в городе Асино, что расположен на левом берегу сибирской реки Чулым к северо-востоку от Томска.

Когда-то здесь было село Ксеньевка, основанное крестьянами-переселенцами. В 1930-х годах там проложили дорогу и, как говорят старожилы, начальником одного из участков была красивая девушка Ася, в честь которой и дали имя этому населенному пункту. Однажды мама приехала к Михаилу Тимофеевичу в гости в Ижевск. Ее сын к тому времени уже был известным героем. Отдохнула Александра Фроловна с дороги, ванну приняла, а потом и говорит:

— Миша, я чувствую себя как восемнадцатилетняя девочка.

А ведь ей было тогда уже за семьдесят…

Участием в традиционном ежегодном празднике в Диканьском районе «Песни сиреневой рощи» завершилось пребывание Калашникова на мудрой и красивой Полтавской земле. Это было удивительное шоу, происходившее после окончания посевной в самый момент всеобщего цветения сирени (по-украински — бузки).

Потом долго прощались, сидя на природе за щедро накрытым столом. Слушали М. Т. Калашникова:

«Мне везет на хороших людей. Несколько лет работаю с Николаем Николаевичем Швецом. У нас сложилось особое доверие друг к другу. Мы встречаемся всегда с удовольствием. Побывали сегодня в школе, где он учился. И это очень приятно.

Ну а сегодняшний праздник вообще меня с ног сбил. Я прошелся с моими друзьями по самому дну яра, где сирень цветет. Как в той народной песне: “Сирень цветет, не плачь — придет!” Зелень здесь пышная, у нас она в России мучается, не знает, как ей родиться. А здесь ей привольно дышится, как и человеку.

Для меня было самым настоящим открытием проведение такого замечательного народного праздника. Я только в Германии видел что-то подобное — коллективный сбор черники. В такой день все село выходит. Мэр города сам взвешивает собранную ягоду, присваивает титулы короля и королевы. Результаты обязательно записывают, чтобы победитель был настоящим. На столах стоят только кружки пива.

Ну а здесь чудо какое-то! Вокруг сирень, сиреневые галереи. Гоголевские персонажи гуляют, с людьми общаются. Тут же тебе ярмарка, широкий выбор сувениров.

Этот праздник — большое дело для воспитания народа. Я чувствую, как здесь ко мне хорошо относятся. Я благодарен вам за это. Все, что я сделал, — я сделал для своего народа!»

Не обошлось за столом без воспоминаний Михаила Тимофеевича об охоте:

«Однажды приезжает Юрий Брежнев, сын Леонида Ильича, генсека нашего, зимой в Ижевск. Попросился на охоту, на лося пойти. Решили выбраться на заимку к егерю. А Юрий был страшный любитель поматериться и выпить. Предупредили, что нельзя на охоте, потом, дескать, дадим пошалить вдоволь. Приготовили одежду — валенки, полушубок, карабин. Приезжаем в лес. Собрались было уже на охоту, как Юрий вдруг говорит: “А как выезжать, не выпивши?!”

Выпили по одной, по другой, я говорю: “Стоп — это опасно!” А Юрий возражает, что нет никакой опасности. Лошадку в сани запрягли, едем. Вижу, хмелеет на глазах. Вдруг он выскакивает из саней и ложится на снег. Я говорю — здесь нельзя, стрелять будут. А тот ни в какую, уже и похрапывать стал. Что тут делать? Время идет, охотиться давно пора. Организовали мы рядом с лежбищем Юрия охрану, а сами — айда охотиться. Наконец взяли лося. Разбудили Юрия. Он, правда, не растерялся. Ногу поставил на добычу и попросил фотографа, чтобы сделал снимки.

Вот еще интересный случай. В 1943 году глубокой осенью в Казахстане я поехал на охоту. Один. Взял с собой только собаку. Она от меня боится далеко отходить. Неожиданно подул сильный ветер со снегом. Что делать? Ночь приближается. Собака первая нырнула в палатку. Я тоже полез туда. Ночь провел с этой собакой, к ней прижимался. Ночь была холодной, даже воду лед схватил. Так ничего и не поймали. Я запомнил на всю жизнь ту черную собачку с белой грудью. Она от меня греется, а я от нее».

Кто-то за столом с пониманием заметил, что у собак температура крови и тела 38–39 градусов, выше, чем у человека.

Затем Калашников рассказал, что раньше часто охотился, в основном на зайца и водоплавающую дичь. Когда моложе был, то охотился на лося в удмуртских лесах. Иногда «нарушал» границы близлежащих Татарии, Пермской и Кировской областей.

«Мне страшно не нравится сразу же брать зверя. Хочется больше побыть на природе. Но сейчас уже не те годы стали. Там же бегать много надо! Так что я в последнее время это дело забросил. К тому же я всегда страшно переживал за убитую дичь, испорченную природу. И все равно стараюсь хотя бы раз в год в конце осени выходить на лицензионную охоту на лося.