Вечный мент или Светоч справедливости - Андрей Егоров

– Ты все неправильно понял, – пару секунд мне казалось, что конфликт удастся уладить полюбовно. Разумеется, я ошибался. С такими людьми говорить мягко все равно, что махать перед быком красной тряпкой. Я только сейчас разглядел, что он серьезно принял, и будет нарываться до последнего. Ко всему прочему, у него оказался пистолет. Выдернув из штанов пистолет, парень стал совсем несносен. Я поступил точно так же. Пару минут он хлопал глазами, оценивая ситуацию. Мы стояли друг против друга, а наши стволы упирались друг дружке в лоб. Тут послышался визг тормозов. Кто-то из бдительных прохожих, будь он неладен, вызвал милицию. Я метнулся вдоль прудов. Стервец пару раз выстрелил мне в спину, потом у него на руке повисла супруга. Затем и милиционеры подоспели…

В общем, покушение закончилось неудачей. На сей раз исключительно по моей вине. Я недооценил степень своей мужской притягательности. И то, что другим самцам подобная харизматичность не по нутру.

Я решил собрать всю волю в кулак, проявить решительность и профессионализм. Бессмертных людей не бывает. Бывают убийцы – непрофессионалы. Я и представить не мог, как ошибался, когда думал, что дары адских герцогов и профессионализм мне помогут. Я стрелял в Светоча ровно двадцать четыре раза. Семь – из пистолета, пятнадцать – из винтовки, два – из гранатомета. И каждый раз дело кончалось провалом. Четырежды я пытался ударить Светоча ножом. Один раз нападал на него с удавкой и один с топором – акт отчаяния. Я пытался отравить водопровод под отделением милиции, мне уже было все равно, что потравятся все без исключения, включая моего информатора. Но прорвало трубы, и я едва не утонул в подвале. Выплыл только чудом, благодаря умению дышать под водой. Правда, наглотался яда и потом долго блевал, исторгая из себя токсины. Я превратился в натурального террориста и, окончательно утратив осторожность, минировал уже все подряд – начиная от квартиры мента и кончая кабинетом в милиции. Чего мне это стоило, не стоит и спрашивать. Из сотни планируемых взрывов прогремело только два. Ни один не причинил ему ни малейшего вреда. Зато я один раз был контужен и пролежал на асфальте пару минут, приходя в себя, а во второй раз фрагмент столба так саданул меня в грудь, что мне пришлось неделю провести на квартире у одной из дамочек, живущей в «темном» округе. Она ухаживала за мной лучше любой платной медсестры. Хотя я и отвергал все сексуальные поползновения. Через неделю я почувствовал себя достаточно хорошо и сбежал. Я давил мента пожарной машиной. Красная и огромная, она представлялась мне адским агрегатом, способным любого превратить в мешок переломанных костей и разорванных сухожилий. Я не доехал до цели – врезался в троллейбус на улице Фабрициуса. На следующий день об этом происшествии написали в газетах. Усатый транспорт даже не думал о соблюдении каких-либо правил дорожного движения. Я тряс водителя за грудки и пару раз сунул ему в подбородок. И тряс бы дальше, но меня привел в чувство вой милицейской сирены.

Апофеозом многодневной охоты стало чудовищное происшествие на пустыре. Я подкараулил Андрея Счастливцева, когда он возвращался от очередной любовницы – глубоко верующей девицы, укрепившейся во мнении, что общается с новым мессией. Не знаю, как это представление согласовывалось с частыми интимными встречами – в хитросплетениях разума подобных мракобесок не разберется даже опытный психолог. Да и я не пытался. Меня интересовала только отличная возможность лишить ее этого самого мнимого миссии – на интимную близость я, понятное дело, не посягал. Счастливцев исчезнет, и дамочка найдет себе новый объект религиозно-полового поклонения.

Скрываясь за толстым осиновым стволом, я припал на колено, вытянул руку с пистолетом и прицелился в быстро идущего по тропинке мента. Не верилось, что все получится, поэтому я медлил. Не хотелось снова облажаться. Я был собран – предельная готовность к любым неприятностям. Он мог побежать – и я бы открыл огонь, броситься на меня, перемещаясь как ниндзя из дешевого китайского фильма – я бы расстрелял в него весь магазин, он мог даже начать отстреливаться – я бы принял это как должное. Но случилось иначе.

В мгновение ока пейзаж изменился. Внезапная трансформация коснулась всего вокруг. Там, где только что были деревья, оказался зеленый пустырь. Светоч при этом не исчез совсем, но растянулся и сжался, как изображение на испорченном мониторе.

Толпы маленьких девочек, похожих на кукол, заходясь отчаянным, но искусственным, плачем, бежали ко мне, умоляя не стрелять.

Морок оказался таким отчетливым, что я мгновенно опустил ствол. Одно дело – целиться во взрослого мужчину, и совсем другое – направлять оружие на детей.

– Стреляй же, – шепнул голос. – Тебя обманывают.

Я оглянулся, но Кухериала позади не было, только его смутный силуэт маячил где-то на границе восприятия.

– Ты здесь?

Никто не отозвался. Я резко обернулся. Дети были уже близко. Над их белокурыми головками возникло золотистое сияние – крохотные нимбы.

Я понял, это явились святые – мои враги. Прицелился – и выстрелил в размазанный по пейзажу образ Светоча. Пуля угодила в одну из кукол. Она вскрикнула и исчезла в огненном сполохе. Тогда я принялся палить по ним без разбору. Дети уворачивались от пуль – скакали, как цирковые акробаты, не выказывая при этом не малейших усилий, падали на землю, и снова вставали. При этом они беспрестанно молили не стрелять. Но я уже не мог остановиться. Во мне надломилась душа, и, пребывая на самой грани истерики и здравого смысла, я думал только о том, что должен уничтожить морок. Осознавая, что почти свихнулся, я продолжал убивать фантом за фантомом. На войне случалось всякое, но никогда еще я не доходил до такого состояния – абсолютное исступление. Перезарядил магазин и перевел пистолет на автоматический режим. Их игрушечные головки разлетались в мелкие брызги, и они, вскрикнув, исчезали друг за дружкой. И хотя они не были настоящими детьми, меня трясло от ужаса. Всякий человек, шагнув за грань, ощущает ледяной озноб. Я падал в яму кромешного безумия, на самое ее дно, ощерившееся острыми кольями душевного мрака, срывая ногти, цеплялся за стены здравого смысла…

Все кончилось внезапно. Дети исчезли. Я стоял один посреди пустыря, расстреляв все патроны, из ствола струился белесый дымок. В ушах все еще звучало эхо выстрелов, словно не желало уходить, решило прогуляться по округе.

Мент в очередной раз ушел. Подозреваю, он меня даже не заметил. А я ощутил такое опустошение, что опустился на землю и пару минут сидел, тупо глядя на осиновую кору, всю выщербленную оспинами пулевых попаданий, пытаясь понять, что именно произошло.