Султан Луны и Звезд - Том Арден

Не слишком охотно он подозвал слугу и распорядился о том, чтобы завтра послали за цирюльником.

Пламеней-полыхай,Да гляди — не зевай,Глаз ни ночью ни днемНи за что не смыкай! 

Из огня свое счастьеСкорее хватай,А потом уж гори,Пламеней, полыхай!

Рашид Амр Рукр блаженно улыбался, с вожделением предвкушая завтрашний ритуал. В комнате, соседствующей с его покоями, уабины распевали песню, которой была отведена особая, крайней важная роль в церемонии обручения. Рашид немного послушал пение своих подданных, радуясь тому, насколько хитры слова песни, а потом позволил себе помечтать. Он думал о тех победах и восторгах, которые ему сулило будущее.

Шейх был в покоях один. Он лежал, озаренный луной, на простой кровати. Для человека, привычного к жизни в пустыне, не могло быть и речи о какой-то роскоши. Что, как не роскошь, так разнежило, расслабило его врагов? Шейх презирал роскошь, для него она была верным признаком упадничества. О нет, конечно, он наслаждался пиршествами, которые закатывал в его честь калиф, но он думал о том, что, предаваясь чревоугодию, куатанийцы лишают себя множества других радостей жизни. Для уабинов не существовало удовольствий ради самих удовольствий. Такой образ жизни вел только к слабости — в то время, как важна была только сила, сила и власть.

— И все же ты не возражаешь против того, чтобы позаимствовать немного силы и власти у меня, верно, уабин? — осведомилось золотое светящееся создание, покинув темный угол комнаты. — Я так и думал, что застану тебя в глубоких раздумьях. Ты ведь поклялся, что будешь до конца следовать древнему ритуалу обручения.

Спорить не имело смысла, и все же Рашид Амр Рукр отозвался:

— То, что я делаю, и то, что я говорю людям, о Золотой, это разные вещи. Разве не ты убеждал меня в том, что судьба — на нашей стороне, а разве можно спорить с судьбой? Тебе ведомы самые потаенные мои мысли. Какое мне дело до истины, когда я жажду только власти? Но скажи мне, ты уверен в том, что все пройдет, как надо?

— Уабин, ни в чем нельзя быть уверенным, несмотря на все наши приготовления. Девушку ты возьмешь сам, и, надеюсь, мое вмешательство не потребуется. Я же настаиваю только на том, чтобы твоя стража была наготове, потому что к городу приближается войско султана. Уже завтра оно может оказаться здесь и будет готово отнять у тебя твой вожделенный трофей.

— Но ведь ты можешь прогнать их, ведь можешь?

— Уабин, поберегись, не задавай слишком много вопросов. Своим волшебством я сотворил для тебя защитную ауру и сделал так, чтобы тебе было легче завоевать город. Я совершил все, что мог. Теперь твоя очередь показать, на что ты способен. Ты мечтаешь о власти, но разве ты не слаб?

Глаза шейха сверкнули.

— О Золотой, это тебе следует поберечься! Не хочешь ли ты сказать, что я слабее тебя? Когда ты впервые явился ночью посреди пустыни, ты предложил мне союз, не так ли? О да, ты хитер и коварен, и я до сих пор не могу понять, в чем состоит твоя истинная цель. Мне — земля, а тебе — небо и звезды? Не пытаешься ли ты провести меня, Золотой? Но если я и зависел от твоего могущества, точно так же и ты зависел от моего.

Золотая фигура повернулась в полосе лунного света и негромко проговорила:

— Уабин, воистину, ты не понимаешь меня, и я не испытываю желания добиться того, чтобы ты меня понял. Верно, мое могущество не безгранично, оно значительно ослабло. Но скажу ли я, что ты слабее меня? Интересный вопрос, уабин. Очень интересный вопрос.

Золотая фигура повернулась, подняла сверкающую руку с вытянутым указательным пальцем. Шейх выпучил глаза, догадавшись, что сейчас может произойти, но уклониться от палящего золотого луча не успел.

Всю ночь, до самого утра шейх страдал от жгучей боли в груди. Его глаза застилали слезы ярости и муки.

Куда же он подевался, захороненный кристалл?

В напоенном благовониями полумраке этого иного «Царства Под» Раджал познал блаженство, которого прежде никогда не ведал. Вновь и вновь он жаждал плыть по волнам страсти. Днем с ним развлекались гаремные юноши, они обучали новенького разным премудростям любовных игр. По ночам к ложу Раджала возвращался визирь и погружал его в глубины темных восторгов похоти. Чего еще было желать? У Раджала было такое ощущение, словно на все вопросы, которыми он только задавался в жизни, были наконец найдены ответы. На самом деле ответ на все оказался крайне прост. Его друзья, его миссия превратились в туманное пятно, а о пропавшем кристалле Раджал уже не вспоминал. Для него теперь существовала другая драгоценность, которую потерять было невозможно, а можно было только искать, искать и искать. На протяжении всех этих чувственных ночей драгоценный камень сверкал в сознании Раджала, став средоточием всех богатств мира.

Но теперь его свечение померкло, и Раджала охватило чувство потери. Он застонал, сжал ладонями виски. Что же происходило? Как в тумане, ему помнилось, что сильный, мускулистый раб нес его по лестнице на руках, как ребенка, а потом уложил на застланную шелковыми простынями кровать. А до того? Покои калифа... и что-то такое насчет цирюльника. Невероятно, необъяснимо — но сознание Раджала мало-помалу прояснялось, восприятие становилось более острым, дымка развеивалась. Он снова застонал. Как ему хотелось снова погрузиться в сладкое забытье!

Было поздно, и девоюноши легли спать. В покоях тускло горел единственный светильник, и до Раджала доносились еле различимые звуки. Негромко позванивали бусинки занавеса, едва слышно булькало масло в догоравшей лампе да шипели за окнами во рву кобры.

Где же был визирь? Раджал ощутил тупую боль. Внутри него словно образовалась пустота, которую так хотелось заполнить. Веки Раджала сомкнулись. Он стал тонуть, погружаться...

Кто-то прошептал:

— Завтра.

Этот голос Раджалу был знаком. Он открыл глаза и в темноте различил рядом с собой пухлого девоюношу — красавицу, которую называл Губиной. Как звали красотку по-настоящему, Раджал не знал, как, впрочем, не знал истинных имен и остальных обитательниц покоев. Губина нежно погладила волосы Раджала и снова прошептала:

— Завтра.

— Губина, о чем ты?

Глаза Губины наполнились слезами, но ответил Раджалу другой голос:

— Разве ты не помнишь? Завтра придет цирюльник, и ты станешь таким же, как мы.

Повернув голову, Раджал увидел, что рядом с ним лежит Сырия... или нет, то была Рыбита.

— Разве я уже не такой, как вы? — пробормотал Раджал. — Разве я могу быть не таким, как вы?