Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде - Валерий Вьюгин

547

Письмо Б. А. Садовского к Б. Л. Модзалевскому от февр. 1921 г. // РО ИРЛИ. Ф. 184 (фонд Б. Л. Модзалевского находится в обработке; благодарю за указание на письмо Л. К. Хитрово).

548

Письмо Г. П. Блока к Б. А. Садовскому от 4 марта 1921 г.

549

Письмо Г. П. Блока к Б. А. Садовскому от 5 июня 1921 г.

550

«Не легок для меня пьяный воздух нашей свободы, — признавался Зоргенфрей Розанову, — Блок <…> в тяжелом восторге от всего, говорит, что непередаваемо все прекрасно. А Блоку приходится верить, он лучше нас видит начала и концы. Только все же как быть с Лениным „в запечатанном вагоне“ переброшенном к нам немцами? Как коробки с бациллами. Нет, Блок злоупотребляет рецептом Пушкина: „Всякая поэзия, прости Господи, должна быть глуповата“» (Письмо В. А. Зоргенфрея к В. В. Розанову от 31 марта 1917 г. // РГАЛИ. Ф. 419 Оп. 1. Ед. хр. 462. Л. 9 об.). Поэму «Двенадцать» он также воспринял как проявление «подлинной глупости» (оценку Зоргенфрея передает Г. П. Блок в письме к Садовскому от 7/14 авг. 1922 г.).

551

Письмо А. Блока В. А. Зоргенфрею от 7 дек. 1918 г. // Письма Александра Блока / Со вступ. статьей и примеч. С. М. Соловьева, Г. И. Чулкова, А. Д. Скалдина и В. Н. Княжнина. Л.: Колос, 1925.

552

Блок А. Гейне в России (О русских переводах стихотворений Гейне) // Блок А. А. Собр. соч.: В 8 т. М.-Л.: ГИХЛ, 1962. Т. 6. С. 119.

553

Там же. С. 124.

554

Блок Г. П. Герои «Возмездия» // Русский современник. 1924. № 3. С. 181.

555

Письмо Г. П. Блока к А. А. Блоку от 29 сент. 1920 г., цит. по: Шоломова С. За строчками писем — судьба. С. 178.

556

Блюмбаум А. Б. К источникам «Возмездия»: Александр Блок и Павел Милюков. С. 13.

557

Письмо Г. П. Блока к Б. А. Садовскому от 9 апр. 1921 г.

558

Там же.

559

Избранные сочинения Генриха Гейне / Под ред. А. Блока. Пб.: Гос. изд., [1920–1922]. Т. 6. С. 81.

560

Письмо Г. П. Блока к А. А. Блоку от 5 дек. 1920 г., цит. по: Шоломова С. За строчками писем — судьба. С. 178, см. о том же: Письмо Г. П. Блока к Б. А. Садовскому от 9 апр. 1921 г.

561

Если в контексте поэмы «Возмездие», как отмечает А. Б. Блюмбаум, соединение «в едином музыкальном напоре» с роковыми историческими событиями 1910–1911 гг. «смерти в 1909 в далекой Варшаве мало кому интересного Александра Львовича Блока» представляется «несколько парадоксальным» (Блюмбаум А. Б. К источникам «Возмездия»: Александр Блок и Павел Милюков. С. 19), то для Г. П. Блока в начале 1920-х ключевой оказалась именно фигура А. Л. Блока, портрет которого в «Возмездии» написан, по его мнению, «жестко, но верен — в отдельных чертах (с общим толкованием этих черт я коренным образом не согласен)» (Блок Г. П. Герои «Возмездия». С. 172, курсив в тексте). Идущую через А. Л. Блока линию кровного родства Г. П. Блок начинает прослеживать с их общего с поэтом деда (которого знал только по фотографиям — тот умер за пять лет до его рождения), выделяя в его облике культурно-сословные черты чиновника, государственника-консерватора старого времени, окрашенные, как и в лицейском рассказе Г. П. Блока «Гроза», литературной романтикой: «Я с детства любил это длинное, бюрократически-строгое, значительное лицо с холодными глазами. Позднее, когда я читал Тургенева и Достоевского, я почему-то наделял наружностью деда двух особенно привлекавших меня героев: отца из „Первой любви“ и Версилова из „Подростка“. Эту наружность унаследовал внук — Александр Александрович. В действительности Лев Александрович, судя по рассказам, не был ни строг, ни холоден. Правовед одного из первых выпусков, однокашник Победоносцева, Ивана Аксакова и Дмитрия Стасова, он начал и кончил жизнь петербургским чиновником, человеком устойчивого, традиционного быта, очень далеким от движения тех освободительных страстей, которыми болели многие люди его поколения. Он был статен, всегда изящно одет, изысканно по-старинному учтив, общителен, подвижен (ходил мелкими, быстрыми шажками), превосходно владел французским языком. Был легкомыслен, сентиментален и скуповат» (там же. С. 173). Продолжающая эту линию фигура отца поэта, Александра Львовича, добавляет определенные политические взгляды (также окрашенные романтически): «„Сей Фауст, когда-то радикальный“ стал к концу дней <…> убежденнейшим, безоговорочным консерватором. Передо мной в языках того же темного огня вырастала целая новая система политического мышления с бурным антисемитизмом во главе угла» (там же. С. 181). Рисуя в статье о «Возмездии» романтизированный «родовой» портрет государственного чиновника-«правоведа», «убежденнейшего, безоговорочного» консерватора и «бурного» антисемита, Г. П. Блок постулирует прежде всего цельность и историческую преемственность собственной личности — связь своих «кровных» предков, своего юношеского идеала, нарисованного в лицейском рассказе «Гроза», и своего настоящего, из которого он пишет статью о «Возмездии».

562

Письмо Г. П. Блока к Б. А. Садовскому от 7 авг. 1922 г.

563

Короленко В. Г. Письма 1888–1921 / Под ред. и с предисл. Б. Л. Модзалевского. Пг.: Время, 1922 (Труды Пушкинского Дома при Российской Академии наук); Овсянико-Куликовский Д. Н. Воспоминания. Пг.: Время, 1923.

564

В эссе соотнесенность этой отчасти выдуманной мемуарной авторефлексии с современностью не эксплицирована, однако о ней ясно свидетельствует указание в самом начале на собственный, в момент написания текста, возраст: «Нам, нынешним тридцатипяти-сорокалетним людям…» (здесь характерным для себя образом 34-летний в 1922 году Георгий Петрович немного завышает свой биологический возраст в сторону ощущаемого им социального).

565

Блок Г. П. Из петербургских воспоминаний / Публ. Е. М. Гельперина // Тыняновский сборник. Вторые Тыняновские чтения. Рига: Зинатне, 1986. С 161.

566

Блок А. А. Судьба Аполлона Григорьева // Блок А. А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 5. С. 488.

567

Б.К. [Рецензия]. Д. Н. Овсянико-Куликовский. Воспоминания. Пг.: Время, 1924 // Русский современник. 1924. № 1. С. 327–328. Вероятно, Овсянико-Куликовский вызывал раздражение Г. П. Блока как своим взглядом на литературу с точки зрения «интеллигенции» (а не дворянской «культуры»), так и представлением о национальности, которую он, в противоположность расовым теориям, связывал преимущественно с родным языком, а не с кровью (см. популярное изложение им этой теории в выпущенной «Временем» в 1922 г. в «Научной серии» книжке «Психология национальности»).

568

Блок Г. П. Из петербургских воспоминаний. С. 160, курсив автора.

569

Там же. С. 158.

570

Блок А. Л. Судьба Аполлона Григорьева. С. 488.

571

Тименчик Р., Тоддес Е., Чудакова М. [Послесловие к публикации «Из петербургских воспоминаний» Г. П. Блока]. С. 166.

572

На историческое сознание сверстников Г. П. Блока повлияла первая публикация «Возмездия» (пролога и первой главы) в начале 1917 года (Русская мысль. 1917. Кн. 1; о ее восприятии см. в комм.: Блок А. Л. Полн. собр. соч. и писем в 20 т. Т. 5. СПб.: Наука, 1999. С. 399–400), Георгию Петровичу, вероятно, оставшаяся тогда неизвестной, а также чтение ее автором еще в 1911 году для немногочисленного близкого круга (см.: там же. С. 397–398). В 1921–1922 гг. публикация продолжения поэмы (в «Записках мечтателей» и в отдельном издании «Алконоста»), а также выступление А. Блока с ее публичным чтением в 1921 г. в зале Тенишевского училища актуализировали поэму не только для «33-летнего младенца» Г. П. Блока, но и для тех, кто уже был с ней знаком, причем эти люди (В. А. Зоргенфрей, В. Н. Княжнин) составляли в начале 1920-х новый круг знакомых Г. П. Блока. Затянувшаяся история публикации и возвращений поэта к работе над поэмой, задуманной еще в 1909–1911 гг., неоднократно актуализировали ее и в сознании самого А. Блока (см.: Блок А. А. Полн. собр. соч. и писем в 20 т. Т. 5. С. 386–397).

573

«Шум времени» не предназначался Мандельштамом для «Времени»: «Страшная канитель была с „Шумом времени“. Заказал книгу Лежнев для журнала „Россия“, но, прочитав, почувствовал самое горькое разочарование: он ждал рассказа о другом детстве — своем собственном или Шагала, и поэтому история петербургского мальчика показалась ему пресной. Потом был разговор с Тихоновым и Эфросом. Они вернули рукопись Мандельштаму и сказали, что ждали от него большего. Хорошо, что мы не потеряли рукописи — с нас могло статься… С „Шумом времени“ нам повезло. У меня случайно оказался большой конверт, я сунула в него листочки, и они пролежали много лет. Второй — чистовой — экземпляр кочевал по редакциям, и все отказывались печатать эту штуку, лишенную фабулы и сюжета, классового подхода и общественного значения. Заинтересовался Георгий Блок, двоюродный брат поэта, работавший в дышавшем на ладан частном издательстве. К тому времени Мандельштам уже успел махнуть рукой на все это дело… Книга вышла, а рукопись все же пропала, скорее всего у самого Блока, когда его арестовали…» (Мандельштам Н. Я. Вторая книга. Париж: YMCA-Press, 1978. С. 380–381). На краткий период с середины 1924 до середины 1925 г., когда готовился к изданию «Шум времени», приходится сотрудничество Мандельштама со «Временем» также в качестве редактора переводов, автора внутренних рецензий и стихов для детей (в обращении поэта к последним «Время», вероятно, сыграло ключевую роль: здесь вышел только один сборник Мандельштама, «Примус. Детские стихотворения» с рисунками М. В. Добужинского (1925), однако, вероятно, по заказу издательства были написаны и два другие, вышедшие уже в ГИЗе, соответственно, в 1925 и 1926 гг., «Два трамвая» (в архиве «Времени» сохранилась его машинописная копия под заглавием «Трамваи») и «Шары» (эта сохранившаяся в архиве «Времени» рукопись не учтена в статье Т. М. Двинятиной и А. Г. Меца «Материалы О. Э. Мандельштама в собраниях Пушкинского Дома» в: Ежегодник Рукописного Отдела Пушкинского Дома на 2007–2008 годы. СПб.: Дмитрий Буланин, 2010. С. 5–24).