Сотканный мир - Клайв Баркер

Он настолько запыхался, что слова прозвучали еле слышно. В свете, исходящем от земли, Шедуэлл выглядел болезненно.

— Я не хочу проливать кровь, — произнес он. — Только не здесь. Нас окружают силы, которым это может не понравиться.

Кэл уже не бежал. Слушая слова Шедуэлла, он ощущал, что земля под ним подрагивает. Посмотрел вниз и увидел, как из-под ног появляются ростки.

— Иди назад, Муни, — сказал Шедуэлл. — Моя судьба никак не связана с твоей.

Кэл слушал Коммивояжера вполуха, его зачаровала лезущая из земли растительность. Теперь он видел, что зеленая дорога протянулась за Шедуэллом вплоть до того места, где он остановился. Голая почва внезапно породила всевозможные виды растений, развивавшихся с феноменальной скоростью. Шедуэлл тоже заметил это. Голос его упал до шепота:

— Творение. Ты видишь это, Муни? Квинтэссенция Творения!

— Нас не должно быть здесь, — отозвался Кэл.

На лице Шедуэлла возникла безумная ухмылка.

— Это тебя не должно здесь быть, — уточнил он. — Без сомнений. А вот я ждал этого мига всю свою жизнь.

Какое-то бодрое растение пробило землю под ногами Кэла, и он шагнул в сторону, давая ему место. Шедуэлл воспринял это движение как угрозу. Он распахнул пиджак. На миг Кэлу почудилось, что тот собирается прибегнуть к старому трюку, но все оказалось гораздо проще. Коммивояжер вынул из внутреннего кармана пистолет и нацелил его на Кэла:

— Я уже говорил, что не хочу проливать кровь. Уходи, Муни. Иди обратно! Убирайся! Возвращайся туда, откуда пришел, а не то, поверь, я вышибу тебе мозги!

Он говорил совершенно серьезно, в этом Кэл нисколько не сомневался. Прижав руки к груди, он ответил:

— Я понял тебя. Я ухожу.

Однако не успел он двинуться с места, как три события произошли почти одновременно. Сначала что-то пролетело над головой, почти скрытое тучами, клубившимися над крышей храма. Шедуэлл поднял голову, и Кэл воспользовался моментом, чтобы кинуться на Коммивояжера, стараясь выбить у него из рук пистолет.

Третьим событием стал выстрел.

Кэл видел, как пуля вылетает из дула в пороховом облаке, как она преодолевает расстояние от пистолета до его тела. Все происходило медленно, словно в кошмаре о собственной казни. Однако сам он двигался еще медленнее.

Пуля ударила его в плечо. Кэла отбросило назад, и он упал в цветы, которых здесь не было каких-то тридцать секунд назад. Он увидел, как капли его крови взлетели над головой, устремляясь к небесам. Кэл не стал размышлять над этой странностью. Сил сейчас хватало на решение лишь одной задачи: нужно спасать свою жизнь.

Он зажал рукой раздробленную ключицу, закрыл ладонью рану, чтобы остановить кровотечение. Боль уже охватывала все тело.

У него над головой клубились облака и раздавались раскаты грома. Или этот грохот звучал у него в голове? Он застонал и перекатился на бок, чтобы посмотреть, что предпримет теперь Шедуэлл. От боли Кэл почти ничего не видел, но все же сумел собраться и сосредоточиться на здании впереди.

Шедуэлл входил в храм. На пороге не было никаких стражников, лишь проем в кирпичной кладке, в котором он и исчез. Кэл дернулся, встал на колени и оперся о землю одной рукой — другой он по-прежнему зажимал рану, — потом поднялся на ноги и заковылял к входу в храм. Он собирался оспорить победу Коммивояжера.

Шедуэлл сказал Муни чистую правду: он не хотел проливать кровь рядом с Вихрем. Ведь здесь хранились тайны Творения и Разрушения. Если требовалось подтверждение этого факта, то оно было прямо под ногами: баснословная плодовитость, заключавшая в себе обещание героического распада. Такова природа любого обмена: что-то обретаешь, что-то теряешь. Он, торговец, отлично усвоил это. И сейчас Шедуэлл хотел оставаться в стороне от этого процесса, не вступать в сделку. Оставаться в положении бога. Боги обладают постоянством, их цели никогда не меняются, они пребывают в божественной первозданности, их нельзя опорочить, им нельзя показать чудо только для того, чтобы тут же отнять его. Они вечны, неизменны, и здесь, внутри этой пустой голой крепости, он присоединится к пантеону.

За порогом было темно. Ничего похожего на светящуюся землю снаружи. Темный коридор, пол, стены и потолок выложены из обычных кирпичей без всякого цемента между ними. Шедуэлл продвинулся на несколько ярдов, ощупывая пальцами стены. Это, конечно, просто иллюзия, однако его не покидало странное чувство, будто кирпичи скрежещут друг о друга. Так его первая любовница скрежетала зубами во сне. Он убрал пальцы со стены, когда коридор в первый раз сделал поворот.

На углу его ожидало радостное открытие: где-то вверху был источник света. Значит, не придется спотыкаться в темноте. Коридор тянулся еще ярдов на сорок пять и опять поворачивал под прямым углом.

За поворотом тоже оказалась лишенная индивидуальности кирпичная кладка, однако примерно посередине стены была пробита вторая арка. Когда Шедуэлл вошел в нее, там оказался точно такой же коридор, только раза в два короче первого. Шедуэлл пошел по нему, завернул за угол, прошел по новому голому коридору, свернул в следующий, в стене которого также оказалась арка. Свет делался все ярче. Теперь он уловил замысел архитектора. Храм состоял не из одного здания, а из нескольких, заключенных друг в друга: коробочка, внутри нее помещается еще одна коробочка, во второй — третья и так далее.

Это встревожило его. Получалось что-то вроде лабиринта, пусть и простого, но все-таки созданного для того, чтобы помешать или задержать. Он снова услышал, как скрежещут стены, и ему представилось, что все строение смыкается вокруг него, он не может найти выход, а стены растирают его в кровавую кашу.

Но теперь он не мог повернуть назад, яркий свет призывал его не останавливаться. Кроме того, из внешнего мира доносились звуки, странные незнакомые голоса, словно обитатели некоего забытого бестиария собрались вокруг храма, царапали стены и разгуливали по крыше.

Не оставалось ничего другого, кроме как идти дальше. Шедуэлл продал свою жизнь за проблеск божественности, и ему некуда возвращаться, разве что к горькому поражению.

Значит, вперед, и черт с ними, с последствиями.

В ярде от входа в храм силы покинули Кэла.

Он больше не мог заставить себя идти вперед. Кэл пошатнулся, выставил перед собой правую руку, чтобы как-то смягчить падение, и рухнул на землю.

Забытье навалилось на него, и он был благодарен за это. Однако длилось оно всего лишь секунды, а потом темнота рассеялась, Кэл снова ощутил тошноту и боль. Только теперь — уже не в первый раз за время пребывания в Фуге — его измученный разум перестал понимать, видит он сны или же сам снится кому-то.