Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Значит, ты уже слышал. Новый ветер принесёт смерть. За воротами уже ждут. Ты помог, остановил кровь. Мы благодарны. Но ты не изменишь волю богов. Те, кто открывает ворота, уже решили.

Вепуат стиснул зубы.

— Новый ветер… Когда он будет?

Гедимин покосился на календарь. «Ветер? Видимо, в день Воздуха… Так. Перед ураганом обычно бывает много всякой другой дряни. А у Джагулов наверняка есть синоптики…»

— Один хороший день, четыре плохих, — «жёлтый» показал когтистые пальцы на разных руках. — И день нового ветра. Мало времени. Что ты скажешь, жрец? Что тебе сказали боги?

Вепуат угрюмо сощурился.

— Значит, у нас последние сутки. Что ж, спасибо вам обоим. Если… Так. Подождите.

Джагулы, зашевелившиеся было на подстилках, настороженно подняли уши. Вепуат торопливо искал что-то в памяти передатчика.

— Ведь понял же, что где-то слышал. А где… Ага! Так и есть, — он криво ухмыльнулся. — Хорошо, что записал. Память у меня так себе. А у вас, сновидцев, наверняка хорошая. Скажи, Хадзаг, что тебе снилось в самую последнюю ночь Пустоты?

Джагул вздрогнул и прижал уши.

— Очень плохой сон, — нехотя ответил он. — Пил из холодной реки, и она светилась.

— И вода в ней очень горькая, — пробормотал Ур-Дзууг, нервно скалясь. — Холодная зелёная вода…

— Она не говорила с вами? — спросил Вепуат, глядя то на экран, то на пришельцев. — Ничего про… допустим, еду? Или пламя?

— Нет, — буркнул Хадзаг, переглядываясь с Ур-Дзуугом. Тот дёрнул вибриссами.

— Нет, ни слова. Что ты знаешь, пернатый жрец? Что тебе сказали?

Вепуат резко поднялся на ноги.

— Не уходите. Надо подумать. Гедимин!

Он провёл пальцем вдоль височного щитка. Гедимин выпрямился, опустил экранирующие пластины до упора и вопросительно хмыкнул.

— Времени очень мало, — пробормотал Вепуат, постукивая когтем по запястью. — Ты ведь помнишь первый день Воздуха? Джагулы тогда к тебе пришли. Ты мне ещё передал их слова. А я записал, чтобы не забыть. Помнишь, что им приснилось?

Гедимин мигнул.

— Что-то про горькую во… Sa hasu!

— Именно, — Вепуат мрачно кивнул. — «Кто узнает вкус вашей пищи до того, как подует новый ветер… для того никакая вода не будет горькой.» Холодная зелёная вода, помнишь? Ты ещё подозревал, что это про Ук-кут…

Гедимин снова мигнул. «Я? Точно? Вот же у кого-то память…»

— И чем это нам поможет? — спросил он, угрюмо щурясь. — Тот сон не соврал — наших Джагулов не зацепило. Новый сон, видимо, тоже не врёт. Но ведь про лечение там ни слова!

— А вот как раз про него там и сказано, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Я тебе это даже прочитал! Ясная же подсказка! Ну⁈

Гедимин поморщился. Загадки он не любил и в более спокойное время — и сейчас ему точно было не до них.

— Наши Джагулы наелись Би-плазмы, — буркнул он. — Но этим-то есть её уже поздно…

— С чего ты взял? — Вепуат достал из-под перьев флягу. — Новый ветер ещё не подул.

Он дёрнул височную пластину кверху и сел перед Джагулами. Гедимин услышал короткий рык и рявкание. Кочевники переглянулись, поднимая вибриссы. Вепуат нашарил в кармане костяные осколки и обмакнул в Би-плазму. Хадзаг настороженно посмотрел на шевелящуюся каплю перед его носом и, прикрыв ноздри ладонью, слизнул. Тут же он зажал себе пасть двумя руками. Проглотить ему удалось далеко не сразу. Следом за челюсти схватился Ур-Дзууг.

— Ты в себе⁈ — запоздало вскинулся Гедимин. — Помрут же оба…

— Не с чего, — коротко ответил Вепуат, глядя на сигма-сканер. Джагулы, кривясь, грызли какие-то корешки. Вепуат поставил перед ними кувшин с чистой водой.

— Ну и на кой их мучать? — Гедимин поморщился. Дёргаться было уже незачем, можно было сесть — и вспомнить, что Джагулы-союзники Би-плазмой давились, но никто не отравился.

— Лучше плеваться, чем помирать, — отозвался Вепуат, не сводя глаз с анализатора. Хадзаг отхлебнул из кувшина — и, замерев на секунду, заглянул внутрь. Потом отхлебнул ещё раз — и, что-то рявкнув, потянулся за корешком. «А он не кривится,» — внезапно понял Гедимин. «Ни от воды, ни от этой… этого мутагена…»

— Ра-бо-та-ет, — прошептал Вепуат, недоверчиво ухмыляясь.

— Что? Где? — Гедимин, отодвинув височную пластину, склонился над анализатором. На экране шевелилось какое-то месиво, и среди него — шипастые чёрные пятна. Одно из них внезапно сжалось и исчезло, оставив едва различимую пустую оболочку.

— Вода не горькая, — медленно проговорил Ур-Дзууг, вытирая усы — и вдруг одним прыжком вылетел из шатра. Из-за полога донёсся протяжный вой, переходящий в хохот. Хадзаг сердито оскалился.

— Что ты сделал, жрец? Эта слизь… Я думал — её вкус забил горечь. Но вода и впрямь не горькая. И другие вещи тоже.

— Тебе скоро станет легче, — Вепуат опустил сигма-сканер и наконец улыбнулся. — Не знаю, что там думают боги, но… Созови-ка вождей. Пусть придут все. От каждого племени.

…Из шатра пришлось выйти — он был большим, но полторы сотни Джагулов туда не влезли бы. Вепуат поднялся на холмик. Гедимину там места не хватило, и он остался внизу, держа наготове генератор защитного поля. Особенно ему не нравились двое «шаманов» под боком. Площадку вокруг холмика они расчистили, но сами остались рядом с сарматами. Гедимин настороженно косился то на них, то на толпу вокруг.

— Новое снадобье, — Вепуат поднял перед собой контейнер с Би-плазмой. — Плохо и на запах, и на вкус…

Хадзаг, вставший справа от Гедимина, ощерился и сердито рявкнул.

— Тут нет детей! Только воины и вожди. Кто боится невкусной пищи, тот заслужил открытые ворота!

Ближайший вожак зарычал в ответ.

— Что там за вещь? Она лечит? Чего ты ждёшь⁈

Вепуат, хмыкнув, протянул