Последний танцор - Дэниел Моран

— Тогда зачем торопиться?

— Эддор уже заполучил все, что хотел, — нетерпеливо пояснил Трент. — Япония восстала, Америка восстала, и теперь никто не осмелится препятствовать ему объявить военное положение. Как ты думаешь, что он предпримет первым делом? Правильно, пошлет сюда настоящих морских пехотинцев или даже миротворцев для охраны ретрансляционной станции.

— Иными словами, в твоих услугах он больше не нуждается. Трент расхохотался.

— Хуже того, старина! Отныне я для него враг номер один. Так что хватай свое золотишко и дуй за мной. Главное в нашем деле — это вовремя унести ноги.

Трент не шутил. Когда мы втроем — он, я и здоровяк клоун, больше похожий на борца-тяжеловеса — добрались до Десятого дока, посадка на «Лью Элтона» шла полным ходом. Мы не стали задерживаться и проследовали дальше, в Двенадцатый, где стояла личная яхта Марка Паккарда. Задержавшись у трапа, я спросил:

— Ты принял меры, чтобы Марка и остальных выпустили после нашего отлета? Трент отмахнулся.

— Не бери в голову, шеф, рано или поздно их обязательно освободят. Кто-нибудь.

— Я не могу оставить Марка в таком положении! Представь, что будет, если первыми его обнаружат миротворцы? Еще есть время...

— Нет, — оборвал меня Трент, — как раз времени-то у нас уже не осталось. А за своего Марка не волнуйся. Как-нибудь отбрешется, не впервой. Яхта взлетит ровно через четыре минуты. Программа в автопилот введена и задействована. Прошу на борт, старина. Извини, не могу больше задерживаться.

— Прощай, Трент, — с сожалением вздохнул я. — Наверное, я должен сказать тебе спасибо...

— Не стоит благодарности, — мгновенно отозвался он. — Удачи тебе, Нейл. По себе знаю, как тяжко быть человеком-легендой.

— Это точно. Я за полвека с хвостиком так и не привык. А тебе наверняка еще хуже придется.

— Знаю. — Он улыбнулся и протянул на прощание руку, которую я крепко пожал. — Все, мне пора. Жаль, что ничем больше помочь не могу... — Он внезапно встрепенулся и наклонил голову немного набок, словно прислушиваясь к чему-то. — А вот и наши друзья из КС пожаловали! Уже на подходе. Нам они на хвост точно сядут, а ты, может, и проскочишь. Слава богу, что я догадался посетить вчера с обзорной экскурсией «Единство», уделив особое внимание ознакомлению с бортовыми системами вооружения. Иначе до самой Венсры пришлось бы потом уворачиваться от огня его лазерных пушек. Я ушам своим не поверил.

— Ты хочешь сказать, что вывел из строя все лазерные батареи самого большого в истории боевого корабля? В одиночку?!

— Только прицельные механизмы, — скромно поправил Трент. — Пришлось немножко попотеть, но у меня под рукой всегда имеется одна полезная штука — мономолекулярное лезвие. Только об этом я тебе как-нибудь в другой раз расскажу, ладно?

— Знаешь, Трент, ты самый необыкновенный человек из всех, кого я когда-либо встречал!

— Однажды я уже слышал нечто подобное от миротворца-киборга, — усмехнулся Трент. — Потом он попытался меня убить, но немного не рассчитал. Пока, Нейл.

С этими словами он отвернулся и зашагал, не оглядываясь, по направлению к Десятому доку. А вот его телохранитель-клоун задержался на несколько секунд. Окинув меня снисходительным взглядом, он покачал головой и спросил:

— Неужели вы не поняли, мсье Корона, с кем имеете дело? — По сей день не знаю, шутил он или говорил серьезно; с тех пор утекло немало воды, но тогда я в первый раз столкнулся с проявлением веры в мессианскую сущность Трента. — Он не просто необыкновенный человек, он — бог! Счастливого вам полета, мсье, — бросил он на бегу, устремляясь вслед за хозяином.

Джей и Мишель, прикованные «змейками» к подлокотникам перегрузочных кресел, встретили мое появление в рубке, мягко выражаясь, без энтузиазма. Невозмутимо игнорируя их испепеляющие взгляды, я уселся в кресло пилота, засунул чемоданчик в сетку под сиденьем, аккуратно пристегнулся ремнями и только тогда соизволил обратить внимание на «узников совести».

— Привет, ребятишки. Рад снова лицезреть ваши юные рожицы. Оставить вас в кутузке он конечно же не смог — с его-то ранимым сердцем! — а предложение отправиться с ним вы с негодованием отвергли. Особенно Шель, очевидно посчитавшая его нескромным.

Ни он, ни она не проронили ни слова в ответ на мои разглагольствования. Ничего удивительного — рты у обоих были залеплены широкими полосками клейкой ленты.

Пилот из меня аховый, но я все же вывел на монитор составленную Трентом полетную программу, ознакомился с «быстрым» и «медленным» вариантами посадки и отдал приказ:

— Команда: взлет!

— Взлетаем, — откликнулся автопилот голосом Трента Неуловимого. — До встречи, Нейл Корона.

Перегрузка вдавила меня в кресло с такой силой, что аж в глазах потемнело.

По счастью, никто из хищников не увязался за нашей скорлупкой, и мы благополучно растворились в глубинах земной атмосферы.

18

Трое суток, проведенных взаперти на станции, окончательно испортили настроение Джимми. Мало того что их день и ночь стерегли полдюжины немногословных и начисто лишенных чувства юмора Дальнепроходцев, почему-то одетых в форму Космических сил, так еще и Чандлер на нервы действовал. Лет сто назад он, может, и был молодым и красивым гитаристом, лихо бацающим тяжелый рок под восторженный рев поклонников и поклонниц «хэви метал», но за три дня заключения превратился в брюзгливого и склочного старикашку, словно задавшегося целью отравить существование соседу по каюте.

Ранним утром 4 июля за Рамиресом явился молодой чернокожий парень в черных джинсах, футболке с голографическим портретом популярной певицы Малии Кутуры на груди и белых магнитных тапочках. Без стука войдя в каюту, он бесцеремонно ткнул в него пальцем и спросил:

— Ты Рамирес?

Джимми приподнялся и сел. Чандлер похрапывал на соседней койке, затянутой сетчатым пологом. Его инвалидное кресло стояло у изголовья. Бросив взгляд на открытую дверь, Рамирес сумрачно кивнул:

— Ага. А ты кто такой?

— Не желаешь прогуляться со мной на мостик? — предложил вместо ответа незваный гость. — Через несколько минут мы стартуем. Думаю, тебе будет интересно посмотреть.

— Пойдем, — не стал отказываться Джимми. — Все лучше, чем в этой конуре торчать.

— Вот и отлично. — Чернокожий повысил голос: — Мсье Чандлер!

Старик зашевелился, открыл глаза и раздраженно проскрипел:

— Чего надо?

— Ничего мне от вас не надо, мсье Чандлер, — успокаивающим тоном произнес молодой человек, — я только хотел предупредить, что через пять минут мы взлетаем. За десять секунд до старта будет еще объявление по радио. Не исключено, что перегрузка может достичь трех единиц. Если почувствуете, что вам тяжеловато, включите генератор стазис-поля. Умеете им пользоваться или вам показать?

— Умею. — Чандлер широко зевнул и буркнул: — Спасибо.

По дороге на мостик, занявшей довольно много времени — корабль оказался не из маленьких, — наглый черномазый то и дело косился на него таким странным взглядом, что Джимми не выдержал.

— Даже не рассчитывай! — твердо заявил он, резко остановившись и повернувшись лицом к провожатому.

— На что? — удивился тот, скорчив невинную физиономию.

— Ты ведь гей, верно? — решил не церемониться Джимми.

— Ну-у не так чтобы очень, — усмехнулся негр. — В общем-то я парень серьезный. А почему ты спрашиваешь?

— Тогда какого черта ты на меня пялишься?!

Тот ничего не ответил и возобновил движение. Казалось, его ноги в намагниченных тапочках даже не касаются пола, а сам он будто плывет в сантиметре над поверхностью, как катер на воздушной подушке. У Джимми возникло неприятное ощущение, что провожатый способен передвигаться во много раз быстрее и не делает этого лишь потому, что приходится соразмерять скорость с его собственной неуклюжей походкой. Он оглянулся, снова окинул его все тем же странным взглядом и бросил через плечо:

— Надо же, всего семь лет прошло, а ты уже так располнел и обрюзг! Да еще, я слыхал, адвокатом заделался. Хочешь хороший анекдот?

— Слушай, парень, я тебя не знаю и знать не хочу! — взорвался Рамирес. — Какого хрена... — Он вдруг осекся и прикусил язык, потому что они как раз достигли мостика и ему пришлось круто затормозить, чтобы не врезаться в ограждение.

Чернокожий остановился у трапа, повернулся и в упор посмотрел на Джимми:

— А ты уверен, что не знаешь?

Рамирес с облегчением ухватился за поручень. Все же невесомость хороша только в маленьких дозах; в больших она очень скоро начинает действовать на нервы. Вопрос застал его врасплох.

— Что?

— Сцены воссоединения любящих сердец следует разыгрывать в условиях пониженной гравитации, но никак не в невесомости, — нравоучительно заметил молодой негр. — Представь себе такую очаровательную картину: он бежит к ней по пляжу вдоль кромки прибоя, она бежит навстречу, и оба сливаются в объятиях. Все как при замедленной съемке. В свободном падении ничего подобного не выйдет, — скорее всего, влюбленные угодят в воду, не рассчитав усилий.