Любовь дикая и прекрасная - Бертрис Смолл

Все трое принялись жадно разглядывать пленницу.

Затем Абдул прорычал:

— Давай же! Бросай свои кости! Я уже такой жесткий, что вот-вот спущу!

Улыбнувшись, Хусейн подал кости молодому штурману:

— Бросай, Ибрагим. Ты первый.

Бросок принес Ибрагиму три очка, и он незлобиво усмехнулся:

— Я всегда кончаю последним.

Абдул торопливо схватил кубики, а потом довольный расхохотался: выпало восемь. Он уже поглядывал на девушку, облизывая губы с явным нетерпением.

— Попробуй-ка меня обойти, Хусейн, — торжествовал он, но первый помощник спокойно взял кости и, покатав их в ладонях, бросил на стол.

— Будь ты проклят, — пробормотал Абдул: выпало девять. Хусейн рассмеялся, а Ибрагим подобрал кубики.

— Успокойся, Абдул, — обратился он к своему разъяренному товарищу. — Давай сыграем еще разок, пока этот счастливчик будет пробовать девушку.

Толкнув Сюзан на подушки, Хусейн встал над ней, расставив ноги по обе стороны тела. Он с жадностью припал к ее губам, а его язык ворвался внутрь, стреляя, подобно греческому огню, и возбуждая в сопротивляющейся девственнице такие ощущения, о существовании которых она и не подозревала. Его руки поспевали повсюду, лихорадочно щупая, нежно прикасаясь, безжалостно сжимая. Потом одна рука очутилась у нее между ног; турок решил проверить, невинна ли жертва, и, найдя ее нетронутой, удовлетворенно буркнул. Пленница яростно отбивалась, и он рассмеялся.

— Мне по вкусу такие живые девки, милая, но тут ты не выиграешь.

Сюзан почувствовала, как жесткий мужской член ищет вход меж ее бедер, и попыталась увернуться. К стыду ее, оба других пирата стояли на коленях рядом, подзуживая Хусейна и подавая ему советы.

— Неужели эта малышка-девственница оказалась для тебя слишком велика, Хусейн! — задирался Абдул. — Слезай с нее, слушай. Я покажу тебе, как правильно вставлять.

— Не подержать ли нам ее, — дразнил товарища Ибрагим. — Когда придет моя очередь, она не будет биться.

— Она не будет биться после того, как ее поимеет настоящий мужчина, ты — мальчик, — похвалялся Абдул.

И тут Сюзан почувствовала, как по ее чреслам разливается жгучая боль; она закричала. Но Хусейн, не переставая, все двигался внутри нее вперед-назад, боль уменьшилась, и вопли превратились в плачевный стон.

К ее непреходящему стыду, она не могла удержать свои бедра, и те задвигались в одном ритме с бедрами Хусейна. Вдруг, внезапно скорчившись, мужчина рухнул на нее. Его сразу стащили. Косматый и бородатый Абдул скинул свои мешковатые шаровары; теперь на нее упал уже он. Сюзан попыталась было взбрыкнуться, но турок безжалостно ее отшлепал. Она до крови закусила губу, а он быстро вошел, но, к великой радости остальных пиратов, столь же быстро истек своей страстью.

Абдула немедленно сменил подросток, который начал тяжело вздыхать и напрягаться. Не в силах больше выдержать все это, Сюзан лишилась чувств.

Но когда она снова пришла в себя, то обнаружила, что пытка еще не кончилась. Ее принудили отдаться каждому еще по разу.

Наконец, ей дали уснуть. Но утром снова заставили обслужить всех по очереди. Стыд ее, однако, уже притупился, и она попросила мужчин принести воды, чтобы смыть со своих бедер их семя вместе со своей кровью.

Турки посмеялись, похлопали разные части ее тела, однако принесли небольшой деревянный чан с водой и пушистое махровое полотенце, а первый помощник даже отыскал где-то кусок мыла и, ухмыляясь, подал ей.

Вымывшись дочиста и завернувшись в полотенце, Сюзан спросила у Хусейна:

— А что же мне надевать, если вы так поспешили изорвать мою единственную одежду?

— У вас в каюте есть сундук. Там найдешь подходящее платье для себя и для твоей хозяйки.

Офицер потрепал ее по щеке.

— А ты славная девчушка, — ласково прибавил он. — Надеюсь, ночью тебе было не слишком больно.

— Нет, — прошептала она, донельзя зардевшись. Убежав в соседнюю каюту, девушка позволила себе расплакаться. А найдя сундук и открыв его, Сюзан обнаружила внутри всевозможные одеяния неприличного вида. Пришлось-таки воспользоваться просвечивающими шелковыми шароварами, кисейными блузами, парчовым болеро, прозрачными вуальками и мягкими замшевыми тапочками.

— С тобой все в порядке?

От неожиданности она даже подпрыгнула. Повернувшись, девушка увидела свою госпожу.

— Да, миледи.

— Тебя насиловали?

Голова у Сюзан поникла, и горничная опустилась на койку рядом с Катрионой.

— Да, — прошептала она.

— Почему ты обманула меня, девочка? Ведь ты была девственница, не так ли?

Сюзан кивнула, а затем просто сказала:

— Я не могла оставить вас одну, миледи. Я подумала, что нужна вам. Это не так уж и страшно. Только офицеры, и всего трое… а один — вообще мальчик.

Катриона обняла верную служанку, словно охраняя.

— О Сюзан! Мне так жаль, дорогая! Я бы ни за что на свете не позволила, чтобы с тобой так обошлись! И вот — не смогла тебе ничем помочь, лишилась чувств, как зеленая девица. Что случилось? Где мы? И кто они?

— На вилле все погибли, кроме Мэй. Как только они увидели вас, то не стали искать дальше, и слава Богу!

Это турецкие пираты, и им приказано отвезти вас в Стамбул. Вы будете подарком великому визирю Чикалазаде-паше… от его сестры графини ди Ликоза.

— Что?! — На лице Катрионы отразилось недоверие. — Не может быть! Она не сделает такого! Боже мой! Она сделала! Надеюсь, Френсис ее придушит! И если брат хоть чем-то походит на нее…

— Хайр-ад-Дин говорит, что визирь очень важная персона. Нас не выкупят. И нам не убежать.

Катриона закрыла на мгновение глаза, а потом решительно сказала:

— Нельзя нам впадать в отчаяние. Вчера я уступила страху, но не дам ему снова овладеть мной. Мне надо выжить, чтобы отомстить Анджеле ди Ликоза. Надо выжить, чтобы вернуться к Френсису. Не бойся, моя верная Сюзан.

Зеленые глаза графини озорно сверкнули.

— Ты же говорила, что хочешь повидать мир, девочка! Какие невероятные, какие увлекательные истории ты будешь рассказывать своим внукам!..

Сюзан не смогла удержаться от смеха, и Катриона почувствовала некоторое облегчение.

Подруга по несчастью оказалась крепкой закалки. Впрочем, чему было удивляться? Ведь она же Лесли!

— Одевайся, девочка моя, и выбери оттуда что-нибудь и для меня. А то, согласись, мои одежды весьма тонки. И еще, Сюзан. Не доверяй здесь никому, кроме меня. Вместе мы сумеем перехитрить турок. Должна сказать, что мне это доставит удовольствие.

Обрадовавшись, что сумела приободрить Сюзан, Катриона полюбопытствовала у самой себя: будет ли хоть когда-нибудь ее жизнь снова размеренной и спокойной.