Дремучие двери. Том I - Юлия Иванова

Все были возбуждены — только что сообщили, что разведчик, пролетев над Москвой, всюду набросал небольших бомб…

Отец не замечал меня, я мешала ему. Кругом висели и лежали карты, ему докладывали обстановку на фронтах.

Наконец, он заметил меня, надо было что-то сказать… «Ну, как ты там, подружилась с кем-нибудь из куйбышевцев?» — спросил он, не очень думая о своём вопросе. «Нет, — ответила я, — там организовали специальную школу из эвакуированных детей, их очень много», — сказала я, не предполагая, какова будет на это реакция. Отец вдруг поднял на меня быстрые глаза, как он делал всегда, когда что-либо его задевало: «Как? Специальную школу?» — я видела, что он приходит постепенно в ярость. «Ах вы!» — он искал слова поприличнее, — ах вы, каста проклятая! Ишь, правительство, москвичи приехали, школу им отдельную подавай! Власик — подлец, это его всё рук дело!.». Он был уже в гневе, и только неотложные дела и присутствие других отвлекли его от этой темы.

Он был прав — приехала каста, приехала столичная верхушка в город, наполовину выселенный, чтобы разместить все семьи, привыкшие к комфортабельной жизни и «теснившиеся» здесь в скромных провинциальных квартирках…

Но поздно было говорить о касте, она уже успела возникнуть и теперь, конечно, жила по своим кастовым законам.

В Куйбышеве, где москвичи варились в собственном соку, это было особенно видно. В нашей «эмигрантской» школе все московские знатные детки, собранные вместе, являли столь ужасающее зрелище, что некоторые местные педагоги отказывались идти в классы вести урок». /Светлана Аллилуева/

«Все мы были свидетелями напряжённейшей, титанической работы ЦК партии по укреплению Красной Армии и оснащению её современным оружием в 1938–1941 годах. Нам не хватало для подготовки к войне, как неоднократно говорил Сталин в узком кругу, одного-полутора лет».

Свидетельствует Г. К. Жуков:

«Начинается новый этап развития авиации. Практически был полностью реконструирован ЦАГИ, создаются новые конструкторские бюро военной авиации. Талантливые конструкторы С. В. Ильюшин, А. И. Микоян, С. А. Лавочкин, В. М. Петляков, А. С. Яковлев вместе со своими молодыми коллективами дают военной авиации истребители ЯК-1, МИГ-3, ЛАГГ-3, штурмовик ИЛ-2, пикирующий бомбардировщик — ПЕ-2 и многие другие — всего около двадцати типов. В конце 1940 — начале 1941 годов развёртывается борьба за серийное освоение лучших типов самолётов. ЦК ВКПб и лично Сталин много времени и внимания уделяют авиационным конструкторам. Комитет обороны принимает решение о строительстве девяти новых самолётов, строительных и семи авиамоторных заводов…»

«Совнарком Союза ССР и ЦК ВКПб требуют от вас:

1) В беспощадной борьбе с врагом отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и села, проявлять смелость, инициативу и сметку, свойственные нашему народу.

2) Организовать всестороннюю помощь действующей Армии, обеспечить организованное проведение мобилизации запасных, обеспечить снабжение Армии всем необходимым, быстрое продвижение транспортов с войсками и военными грузами, широкую помощь раненым предоставлением под госпитали больниц, школ, клубов, учреждений.

3) Укрепить тыл Красной Армии, подчинив интересам фронта всю свою деятельность, обеспечить усиленную работу всех предприятий, разъяснить трудящимся их обязанности и создавшееся положение, организовать охрану заводов, электростанций, мостов, телефонной и телеграфной связи, организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникёрами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всём этом быстрое содействие истребительным батальонам. Все коммунисты должны знать, что враг коварен, хитёр, опытен в обмане и распространении ложных слухов, учитывать всё это в своей работе и не поддаваться провокации.

4) При вынужденном отходе частей Красной Армии угонять подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни одного килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Всё ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться.

5) В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия.

Для руководства всей этой деятельностью заблаговременно, под ответственность первых секретарей обкомов и райкомов создавать из лучших людей надёжные подпольные ячейки и явочные квартиры в каждом городе, районном центре, рабочем посёлке, железнодорожной станции, в совхозах и колхозах.

6) Немедленно предавать суду Военного трибунала всех тех, кто своим паникёрством и трусостью мешает делу обороны, — невзирая на лица…

Совнарком СССР и ЦК ВКПб заявляют, что в навязанной нам войне с фашистской Германией решается вопрос о жизни и смерти Советского государства, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение.

Теперь все зависит от нашего умения быстро организоваться и действовать, не теряя ни минуты времени, не упуская ни одной возможности в борьбе с врагом.

Задача большевиков — сплотить весь народ вокруг партии Ленина-Сталина, вокруг Советского правительства для самоотверженной поддержки Красной Армии, для победы».

Предс… Совнаркома СССР и Секретарь ЦК ВКПб И. Сталин Зам. Председателя Совнаркома СССР В. Молотов. 29 июня 1941 /Из Директивы Совнаркома Союза СССР и ЦК ВКПб партийным и советским организациям прифронтовых областей/

Он снова начнет подумывать об ампуле. Иоанна так и не узнает, что произошло потом, в ту ночь, когда Дени, внезапно проснувшись в своей комнате от холода, накинет халат и, выскочив в холл, обнаружит, что дверь Ганиной спальни распахнута, видимо, сквозняком. Огромное окно на улицу тоже настежь, по комнате вовсю гуляет февральская метель, а сам хозяин, босиком, в ночной рубашке до щиколоток неподвижно сидит на подоконнике. В темноте, с закрытыми глазами, заснеженный, заледеневший, но с горячими руками и такими же жаркими пятнами на щеках.

Если бы не эти жаркие пятна, он бы весьма походил на привидение. Но Дени была не робкого десятка. Она стащила Ганю с подоконника, затолкала в кресло — благо, тот не оказывал сопротивления, затем захлопнула окно и принялась сушить хозяина горячим феном. Она была уверена, что тут не обошлось без наркотиков. На вопросы он упорно не отвечал, только время от времени просил, чтоб она ушла. Он вообще вёл себя, как ребёнок, в довершение всего разрыдался у неё на плече. И улыбался, и плакал. Тогда она решила позвонить врачу, приятелю Гани, живущему двумя этажами ниже, и сообщить, что «опять». Она и прежде к нему обращалась в подобных случаях.

Приятель, тоже в халате, примчался через пять минут, констатировал сильное нервное потрясение, заставил Ганю выпить какую-то дрянь и уложил в постель. На его расспросы, что же, в конце концов, произошло в доме, — Дени толком ничего сказать не могла. Приятель наказал ей присматривать за больным и отправился домой. Когда Дени вернулась в спальню, Ганя уже спал, как убитый.

Ни утром, ни потом он не заговаривал о происшедшем. Дени, разумеется, тоже помалкивала.

Вот примерно и всё, что спустя много дней узнает Иоанна о парижской Ганиной жизни и об этой метельной ночи 9-го февраля, которую он благоговейным шёпотом именовал просто «Девятое». Вся его жизнь отныне делилась на два периода — до и после «Девятого». Никогда Иоанна не дерзнёт задавать по этому поводу какие бы то ни было вопросы. Он сам как-то обмолвится, обозначив «Девятое» ещё одним словом: «ОГОНЬ».

Впоследствии она встретит то же в знаменитом «Мемориале» Блеза Паскаля:

«ОГОНЬ». Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова, а не философов и мудрецов. Уверенность, уверенность… Радость, Мир. Бог Иисуса Христа. Забвение мира и всего, кроме Бога…» Тесный узкий путь над бездной. Одна единственно подлинная роль, вложенная самим Автором, Господином театра, в сокровенные глубины новорождённого «Я», и составляющая единственно верную инструкцию, единственный путь к Подлинному Бытию.

А вокруг тысячи масок, ролей, костюмов, дорог… Господи, зачем?

Ещё один великий дар. Свобода.

Свобода не выбрать Тебя? Зачем?

Ибо там, где нет выбора, нет свободы. Древо познания добра и зла — дар свободы. Послушание или непослушание Господину Театра. Жизнь или смерть. С рокового выбора прародителей началась история, в мир вошли зло и смерть. Выбор для каждого — осуществлять записанное в сердце или надевать маски. Лжи, стяжательства, похоти, властолюбия, гордости — имя им легион.