Простые желания - Арина Предгорная

Под настороженным взглядом девушки Бьорд сдвинул узкую стеновую панель над столом и вытащил небольшой ящичек из кремовой гладкой кожи с белёсыми разводами — узорами. Деловито щёлкнул замочком.

— Что вы делаете?

— Пытаюсь успокоить вас, Элге. Вы испытываете вполне закономерные опасения касательно моей персоны. Что ж, понимаю.

Он взял в ладони синий кристалл неправильной формы, похожий на тот, который Форрили хранят дома. Артефакт Истины.

— Я чувствую, что у вас что-то произошло, и буду рад помочь, насколько это окажется в моих силах. Мне можно доверять.

Синие грани кристалла вспыхнули ослепительно-белым.

Девушка следила за переливами света в мужских ладонях, в густой зелени её глаз мелькала нерешительность, а Зоратт так и держал кристалл и выжидательно смотрел на неё. Желание поделиться, снять с себя часть давящего груза последних дней щекотало гортань Элге, просило выхода. Змей-Тивис доверяет своему партнёру. Надёжному, проверенному. Возможно, не зря.

На другой чаше весов — демонстрация добрых намерений по отношению к рыжим сестричкам.

Элге на мгновение зажмурилась и обозвала себя дурой.

— Я живу в маленьком личном аду, Бьорд, — не давая себе времени передумать, произнесла она.

Тихая фраза выстрелила снопом огненных искр. Элге не заметила, как отковырнула от пирожного ещё одну ягодку, посаженную на взбитый сливочный крем, и продолжила:

— Я мечтаю отсюда вырваться и вернуться обратно в свою жизнь. Пусть тихую, незаметную, без всей этой сверкающей шелухи и выездов в высший свет, но мою собственную, где только я решаю, как мне себя вести, что делать и кем быть.

Зоратт ничего не понял.

Не так давно младшая леди Форриль выглядела довольной, даже счастливой. В её глазах светились радость и любовь, когда она смотрела на мужа, её лицо всегда озарено улыбкой. Пусть эта молодая женщина сама считает себя скромной и незаметной (с таким-то пламенем в волосах?), однако она умеет расположить к себе и создать неповторимую уютную атмосферу. А того, как иной раз капают на неё слюной посторонние господа, кажется, даже не замечает — её внимание принадлежит молодому Форрилю, других не существует.

— Не понимаю, — как есть, признался Бьорд, укладывая артефакт Истины обратно в гнездо на дне ящичка. — Неужели лорд Мадвик вас в чём-то ограничивает? Мне казалось, муж обожает вас, ни в чем не отказывает…

— Муж, — как-то невесело усмехнулась девушка. — Муж не ограничивает.

Поколебавшись несколько мгновений, Элге решилась и…поведала мужчине всё. Почти всё.

Он слушал не перебивая, и от события к событию менялось выражение его лица. Стиралась невозмутимость, когда девушка упомянула об измене Мадвика, своём последующем уходе, таком недолгом, омерзение и гнев отразились при словах об угрозах змея-Тивиса.

— Я настроена на расторжение брака, — печально подвела черту Элге. — Но самостоятельно выбраться в Ратушу для подачи заявления не могу. И тайно тоже: ко мне приставлена охрана, хотя считается, что я об этом не знаю.

— Вот как? — открыто поразился Бьорд.

— Вот так… Якобы временные меры безопасности для всей семьи… Меньше чем через месяц состоится королевский бал, на который приглашены мы все. До этого дня мне… Я фактически заперта в доме родителей мужа. Выходы — в сопровождении, к сестре не езжу — настоятельно рекомендовано, чтобы визиты наносила она. Она нанесла один: дурацкая, нелепая ситуация, когда вынужден контролировать каждое слово! Магазины, лавки — или в компании леди Бритты, или крупных и уважаемых торговцев приглашают домой. А то и вовсе — предлагается выбирать по присылаемым каталогам. Но самое главное — мне…мешают начать бракоразводный процесс. Форрили весьма высоко ценят свою репутацию в обществе, особенно теперь, с изменением статуса лорда Тивиса. Как будто личная жизнь его сына помешает ему заседать в Малом Совете!.. .К.н.и.г.о.е.д...н.е.т

«Не договаривает чего-то леди», — понял Бьорд. Его…чутьё, единственное, что передалось по роду, не уловило фальши, но умалчивание о чём-то важном — да. Чувствуя неловкость от того, что вторгается на очень личную территорию, пусть и с разрешения, он тактично расспрашивал об отношении Элге к мужу и возможности прощения и примирения. Спрашивал больше для того, чтобы убедиться в предположениях: Элге Форриль не та, которая закроет глаза на интрижки супруга, нынешние и будущее. И о такой репутации семейства она печься не хочет. А ещё его очень напугали угрозы в адрес Виррис. Видел: ради сестры Элге попытается жить в предлагаемых условиях. Своими руками, окружённая страхом, положит могильный камень на мечты о счастье и свободе, и станет со временем тенью самой себя, вытравив малейшие отголоски чувств к мужу, разочарованная и равнодушная. Возможно, и травнический дар потускнеет, ведь при отсутствии искры жизни в маге и такая магия слабеет. Вот только…

Господин директор сделал глоток кофе и поставил чашечку обратно, в задумчивости проведя пальцем по её краю. И повторно вынул из футляра синий кристалл, удерживая его в ладонях, как большое яблоко.

— Элге, — медленно начал он, подняв на неё серьёзный взгляд. — Есть ведь что-то ещё? Не тот человек Тивис, чтобы прибегать к шантажу только ради того, чтобы о разводе его сына не трепали на светских приёмах. Я должен знать, в чём его интерес — чтобы обезопасить от него вас и леди Виррис.

Девушка прикрыла глаза пальцами, слегка надавила на веки. Логично: начала говорить — говори до конца. Безумный коктейль из недоверия, опасений ошибиться и попасть в ещё большую ловушку, и шёпота интуиции, предлагающей раскрыться, сводил с ума. Чистое, успокаивающее белое сияние в ладонях Зоратта дарило надежду; но Элге знала, что некоторые маги способны обмануть любой артефакт, нейтрализовать действие любой, почти любой клятвы. С минуту или две, убрав ладони от лица, она молча сверлила взглядом мужское лицо. Выдохнула.

— Что вам известно о родовых метках герцогов Сайттенских, Бьорд?

Он подался вперёд, и ещё один скупой рассказ, озвученный чуть дрожащим от сдерживаемых эмоций голосом, проглотил с предельной внимательностью. Выслушав, откинулся на спинку кресла, запустил пальцы в короткие русые пряди, но не пригладил их, а лишь сильнее растрепал. Пытался вернуть свой обычный невозмутимый вид. Получалось плохо: глубокое изумление сквозило