Благословенный Камень - Барбара Вуд

Недалеко от индийского побережья корабль атаковали, капитана продали в рабство, а Звезду Китая забрали в бомбейский храм, где она стала украшать статую бога, так что некоторое время она была известна под именем Глаза Кришны.

Но, когда во время религиозной войны на храм напали и разграбили его, один голландский мореплаватель освободил камень и привез его на север, в Амстердам, где и продал ювелиру по имени Хендрик Клоппман. По письмам, которые за несколько лет до этого приходили в гильдию ювелиров от капитана торгового корабля, интересовавшегося приблизительной стоимостью камня, Хендрик Клоппман узнал в нем Звезду Китая, а также вычислил по этим письмам, что влюбленный капитан собирался подарить его некой молодой даме, проживавшей на Кайзерграхт-стрит. Будучи человеком честным и совестливым, Клоппман разыскал эту молодую женщину, с тем чтобы отдать ей камень.

Дама, уже давно немолодая и давно расхотевшая вступать в брак, равнодушно приняла самоцвет, сказав, что смутно припоминает несчастного капитана торгового судна, и тут же продала его Клоппману за сумму, которой было достаточно, чтобы открыть свой собственный магазин тканей и навсегда потерять зависимость от мужчин.

Клоппман же отправился в Париж, где, в надежде получить за камень десятикратную его стоимость, создал вокруг Звезды Китая романтический ореол, сочинив сказку про придворного китайского волшебника, который сотворил этот кристалл из северных ледников, костей дракона, крови феникса и сердца девственницы.

И в Париже нашлись те, кто ему поверил.

Книга седьмая

Мартиника

1720 г. от Р.Х.

У Бригитты Беллефонтен появилась тайна.

Тайна эта касалась запретной связи с темноглазым странником, и, сидя сейчас за туалетным столиком, расчесывая волосы и смывая косметику, она старалась об этом не думать, потому что с каждым днем груз вины становился все тяжелее.

Ее вывели из задумчивости неприличные звуки. Она посмотрела на мужа, который отражался в стоявшем перед ней зеркале. Анри. Развалился на кровати и храпит. И снова пьян.

Бригитта вздохнула. Ничего не может быть хуже француза, не умеющего удержать в себе вино.

А ведь он обещал. Он сказал, что ночью, после того, как разойдутся гости, у них будет особенный вечер под звездами. «Как в прежние времена, моя дорогая, когда мы были молодыми любовниками». Потом собрались гости, все были в ударе, вино лилось рекой. И теперь Анри валялся на кровати на спине, его парик съехал набок, а по пятнам на жилете можно было определить, что подавали за ужином: жареную треску в кляре и блинчики в топленом шоколаде.

Бригитта положила щетку для волос и стала задумчиво разглядывать украшение, которое было на ней на вечеринке: изумительно красивую брошь из белого золота с голубым самоцветом посередине, окаймленном бриллиантами и сапфирами. Звезда Китая, сокрывшая в себе все романтические стремления ее наивной юности.

Говорили, что Звезда Китая наполняет жизнь того, кто ее носит, любовью и романтикой. И разве это не то, что нагадала ей цыганка? Она и наполнила… во всяком случае, на какое-то время. В их первую брачную ночь с Бригиттой Анри (тот самый мужчина, который сейчас храпел на кровати) был изумительным любовником, семнадцатилетней Бригитте казалось, будто она умерла и попала в рай. Но теперь, после двадцати лет совместной жизни и рождения семерых детей, она уже давно позабыла, что такое настоящая страсть. Анри был хорошим человеком, но огонь, некогда пылавший в нем, давно погас. А Бригитта жаждала огня.

Слишком взволнованная, чтобы уснуть, она поднялась и подошла к дверям, которые вели на балкон их спальни. Во тьме тропической ночи, наполненной ароматами красного жасмина и мимозы, она закрыла глаза и представила себе его — не Анри, а темноглазого незнакомца, высокого, с благородной осанкой, с аристократическими чертами лица и манерой держаться, безукоризненно одетого, великолепного фехтовальщика и ловеласа. Он появлялся всегда неожиданно, когда она сидела в саду или разглядывала экзотических рыбок в лагуне, материализуясь из жаркого полдневного воздуха подобно грозовым тучам, внезапно набегавшим на остров, окутывая Мартинику тьмой и заливая ее тропическим ливнем, а потом так же быстро рассеивавшимся, оставляя после себя лишь воспоминания. Таким же казался и он. И в постели он был как тропическая гроза — неистовым, страстным и неотразимым. При одной мысли о нем трепет охватывал все ее тело.

К сожалению, это была только мечта.

Бригитта думала, что сойдет с ума, если ей больше никогда не доведется испытать влюбленность и страсть. Но как это осуществить? О том, чтобы вступить в связь с кем-то из местных колонистов, и речи быть не может. Она должна думать о своей репутации и репутации своего мужа. А так как других претендентов не было, она стала находить утешение в объятиях вымышленного любовника, демонического джентльмена из ее воображения, которого звали то так, то иначе — в зависимости от ее настроения и сочиненного ею сюжета. Обычно это был француз, его звали Пьер или Жак, он приезжал на остров всего на один день; они встречались в гроте и весь день предавались страстной любви, а потом он уплывал на корабле, обещая, что вернется, и это обещание питало ее душу и давало силы жить дальше.

Эти мечты не только наполняли ее жизнь любовью, они возвращали ее в дни юности, потому что в них она снова была молодой, стройной и красивой, и мужчины вновь оборачивались ей вслед, как много лет назад. Но хотя эти мечты и дарили ей радость, они вызывали у нее чувство вины. Будучи истовой католичкой, Бригитта считала, — так проповедовали священники — что если ты грешишь в мыслях — это то же, как если бы ты согрешила на самом деле. И представлять себя в постели с мужчиной, особенно если это не твой муж — грех. Если бы она представляла, что занимается любовью с кем-то из колонистов, то это было бы прелюбодеянием. Ну а если любовник вымышленный — это можно назвать прелюбодеянием?

Она устремила взор на далекую линию горизонта, которая угадывалась лишь по отсутствию на ней звезд. Усыпанное бриллиантами ночное небо над головой и черный грозный океан внизу. А за ним… Париж. От которого ее отделяют четыре тысячи миль, где ее друзья, семья и дети живут в мире, настолько непохожем на Вест-Индию, как если бы они жили на луне.

Как жаль, что она не могла уехать со своими детьми. Она не скучала по парижским холодам и парижской суете, но она изголодалась по культурной и общественной жизни. Ей, родившейся в знатной аристократической семье, приходилось бывать в обществе королей и изысканнейшего французского общества. Она скучала по пьесам Мольера и Расина, по спектаклям «Комеди Франсез» и по тому славному времени, когда Король-Солнце не жалел денег, покровительствуя искусствам. А какие же пьесы ставят теперь? Кто в последнее время прославился своим остроумием? Что сейчас носят придворные дамы? Единственными новостями, которыми приходилось довольствоваться колонистам на Мартинике, были письма из дома, которые приходили поздно или не приходили вообще, потому что на море могла разыграться буря, корабль мог затонуть или на него могли напасть пираты. Три года назад они узнали, что их великий король Луи Четырнадцатый умер — к тому времени он уже два года как был мертв! И сейчас французский трон занимает его венценосный внук — Луи Пятнадцатый.