Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Не спрашивай! — угрожающе сказал он.

— Я это только что сделал, — ответил Феликс. — Если я собираюсь рисковать своей жизнью в сражении с ними, то хочу знать, почему это делаю. Кто они и почему вы их так ненавидите?

Готрек надолго замолчал. Феликс гадал: собирается ли гном ответить ему или же проклясть его и отправить восвояси.

— Я не ненавижу их, — в конце концов, сказал Готрек. Сложная смесь эмоций слышалась в его голосе: печаль, смущение и ненависть. — Я ненавижу то, что создало их. Я ненавижу то, что говорит в них обо мне.

Запутанный, Феликс посмотрел на него сверху вниз. Пока они шли вверх по долине, Готрек продолжал говорить.

— Давным-давно мы, гномы, стоим против Сил Старой Тьмы. С Зари Веков и до Конца Времён мы были отмечены, как их величайшие враги, и не зря. Казалось, мы были неподвластны искажающей силе, что была величайшим оружием Хаоса. Не было среди детей гномов тех, кто рождался со следами мутации. Наши войска не превращались в шаркающие ужасы, когда прилив Хаоса тёк над ними.

Он посмотрел на далёкие горы.

— Мы думали, что неподвластны силе Великого Изменителя. Это было источником нашей гордыни. Другие расы, такие как короткоживущие люди, или коварные, изнеженные эльфы могли пасть под его влиянием, но не мы.

Готрек горько рассмеялся: — Как и многое другое, что давало нам гордость, иммунитет к Хаосу сыграл с нами злую шутку. Во время последнего великого вторжения Хаоса некоторые из наших армий попали в искривляющие шторма более свирепые, чем все могли вспомнить. Они исчезли, и мы думали, что они мертвы.

Феликс понял, что произошло дальше: — Однако они не были мертвы, — сказал он.

— Ты прав, человечий отпрыск. Вскоре мы услышали рассказы от одетых в чёрное гномов, что пришли из Пустошей. Когда мы послали войска, чтобы помочь нашим союзникам, то обнаружили, что это правда. Вся мошь Великого Изменителя была обрушена на наши армии — и они изменились. Наши воины столкнулись со своими собственными сородичами, изменёнными и одержимыми. Ты не можешь представить себе каким ужасом стали те гномы, человечий отпрыск.

Истребитель троллей замолчал, погрузившись в задумчивую тишину. Они продолжили свой путь в сгущающемся мраке. Далеко-далеко на севере Феликс разглядел танцующее сияние радуги, что знаменовала собой начало Пустошей Хаоса.

С последним ударом Феликс срезал своего противника. Удивительное выражение благодарности появилось на его лице. Первое, что заметил Феликс, столкнувшись с ними, — это выражение чистого мучения на их лицах.

Последние крики умирающих стихли. Феликс оторвал взгляд от трупа гнома-альбиноса, которого он убил. Его рука болела. Оторвав от плаща кусок ткани, он начал перевязывать глубокий порез. Феликс посмотрел на Готрека.

Истребитель выглядел так, будто только что вышел с бойни. Он был весь в крови и грязи. Большая часть крови была его собственной. Его гребень слипся. У его ног лежали шесть маленьких, мёртвых тел.

Готрек подошёл и встал рядом с Феликсом.

— Нам повезло, — сказал Феликс, — поймать их, упивающихся захваченным бренди.

Гном кивнул. То был рукопашный бой. Гномов казалось обуревала ненависть к самим себе, и они сражались, не думая о сохранении собственной жизни.

— Мы освободили их, — сказал Готрек.

— Что ты имеешь в виду?

Готрек указал на мёртвого гнома Хаоса, и Феликс заметил, как тот изменяется. Его острые клыки втянулись, а игольчатые зубы вновь приняли нормальный вид. Его бледность перестала быть болезненной. Он стал похож на обычного гнома.

— Их души борются против контроля Изменителя. Иногда в смерти они становятся свободными.

Слабый намёк на гордость послышался в его голосе. Он наклонился и закрыл глаза нома.

— Всё кончено. Отправляйся к предкам, брат. Твой дух свободен, — мягко сказал Истребитель Троллей.

Натан Лонг

Красный снег (не переведено)

Не переведено.

Лори Голдинг

Обервальдский потрошитель (не переведено)

Не переведено.

Джош Рейнольдс

Кровавый спорт

Визг эхом разносился над миром, отражаясь от вершин Серых Гор. Это был вопль дикой животной агонии, остановивший полёт воронья и заставивший лошадей натянуть удила. Эхо визга затихло, и василиск упал, змеевидный хвост трепетал, его неестественный ихор окрасил суровую почву. Копыта резко опустились, впечатавшись в голову зверя, размозжив череп чудовища и отбрасывая уже безжизненное тело.

Гиппогриф встряхнулся, издав сердитый вскрик. Он поднялся на копыта, хлопая крыльями от ярости, в то время как его передние, когтистые конечности вцепились в жертву. В крике зверя, вопящего среди ликующей толпы, Феликс Ягер услышал первозданную ненависть и вздрогнул.

— Опасный зверь, — сказал он.

— Да, — Готрек Гурниссон хмыкнул, его единственный здоровый глаз с прищуром уставился на гиппогрифа.

— Ты уверен, что речь именно о нём?

— Да, — ответил гном. Татуированный убийца подрагивал от того, что в его случае могло сойти за рвение. Он шёл в темпе, который нельзя было назвать быстрым, но это компенсировалось его неумолимостью.

— Мы не нуждаемся в деньгах до такой степени, Готрек, — сказал Феликс, идя за гномом вниз по шаткой трибуне. Арена, примыкающая к горной фактории, была сделана из камней, оказавшихся под рукой, и наскоро застелена, и нынче стонала под весом запрудившей её толпы. Она представляла собой смесь отребья с обеих сторон ущелья Гизоро, тут слышался любой говор, от Кислева на севере до Тобаро на юге. Сама арена представляла собой большой кратер из камня и дерева, затянутый сверху толстой, плетёной сетью.

Готрек повернулся и посмотрел на Феликса.

— Речь не идёт о деньгах, человечий отпрыск, — прохрипел он. Рукоять топора заскрипела, когда он покрепче обхватил её. Феликс отступил на шаг.

— Готрек, это… — начал он. Готрек повернулся и начал протискиваться сквозь людское скопление, его огненно-рыжий, засаленный гребень волос, отмечал его путь столь же эффективно, как плавник акулы, рассекающей океанские воды. Его могучие руки, локти и плечи столь же уверенно проделали ему путь сквозь толпу.

— …возможно, не самый мудрый поступок, — вяло закончил Феликс. Он посмотрел на букмекерский купон, зажатый в руке, и пожал плечами. Если Убийца решил сойти в яму со зверем, то он мог сделать очень немногое, чтобы помешать этому. По сути, он не мог сделать вообще ничего.

Они направлялись в Бретоннию, когда их впервые настигли разговоры о, так называемом, «Короле Ущелья». Травля зверей, как это ни прискорбно, была достаточно распространённым явлением по обеим сторонам ущелья. Жизнь участников этих боёв измерялась днями, если не часами.

Король Ущелья выживал в течение трёх лет.

Гиппогриф снова завопил и прыгнул вверх, пытаясь порвать сетку, державшую его в ловушке. Это было великолепное животное, несмотря на хаотическое слияние лошадиных, птичьих и кошачьих черт. Старые шрамы покрывали его когда-то блестящую шерсть и яркий цвет малинового оперения поблек от возраста и грязи. Он упал и нанёс удар массивным плечом по плитам, отделяющим его от зрителей. Из его клюва раздавался звук, смешавший в себе рычание зверя и клёкот птицы.

Длинные охотничьи копья просунулись сквозь щели ограждения, отгоняя зверя. Он отшатнулся к центру арены и начал наворачивать круги, трубя вызов. Наконец на его вопль пришёл ответ. Раздался трубный звук охотничьего рога и из открывшихся ворот на арену вышел Готрек Гурниссон.

Гиппогриф и Убийца мгновение смотрели друг другу в глаза. Готрек поднял топор, и в тот же миг зверь сорвался в галоп. Гном уклонился с, казалось бы, невозможной для столь мощного существа скоростью и когти зверя вспороли поверхность плит, где мгновением ранее находился Истребитель. Крыло щёлкнуло над гномом. Топор Готрека в ответ срубил пучок волос на хвосте зверя. Копыта метнулись, целясь в плечо Готрека, и Феликс замер, услышав глухой щелчок. Толпа взвыла.

Готрек ухватился за выбитое плечо и, не выказав никаких эмоций, вправил его обратно. Жестокие лица охранников, работавших на Фактории, приобрели несчастный вид. Результат не вызывал сомнений, но Феликс подумал, смогут ли он и Готрек забрать выигрыш прежде, чем их прибьют. Зверь приносил владельцам этой арены стабильный доход в течение трёх лет, так что они вряд ли будут счастливы, когда Готрек прикончит их золотого тельца. Он слегка ослабил меч в ножнах.

Гиппогриф вскрикнул и, развернувшись, снова бросился на Готрека. Убийца снова нырнул, метнувшись между ног существа. Он оказался у него за спиной, и Феликс напрягся. Вот сейчас.

Однако этого не произошло.

Готрек ухватился за клок шерсти на спине гиппогрифа и рывком забросил себя на его спину. Тот дико закричал и начал брыкаться и крутиться. Но Убийца крепко вцепился в него. Толпа замерла в удивлении, не понимая, что происходит. Феликс не отличался от остальных. Его сердце подпрыгнуло к самому горлу, когда гиппогриф взметнулся в воздух. Его крылья метались как ураган, когда он нёсся вверх. Готрек стоически продолжал цепляться за его спину.