Тайпэн. Оскал войны - Сергей Девкин

— Ошибаешься, человечек, — пророкотал из–под роговой маски хриплый яростный голос. — Я бы отдал то, что заменяет мне душу, лишь бы вцепиться в мягкое горло этого несносного ублюдка–тайпэна! Я вырвал бы…

Хриплый кашель оборвал слова Куанши, но меч в руках у демона продолжал жить своей жизнью, методично обрушивая на сиртака новые и все более сложные атаки.

— Быть рабом нелегко, но выбирать, будучи свободным, куда сложнее, — бывший жрец храма Сорока Покровителей, ушел от очередного замаха, позволяя куску обугленной деревянной опоры у себя за спиной превратиться в облако щепок.

— Лучше забудь всё, что услышал раньше, те слова принадлежали лишь слабому подобию своего отца, — веселая нотка в рычащем голосе демона едва не заставила Ранджана сбиться с боевого ритма катха. — Право принимать решение может либо сильный, либо достойный, но не всегда сильный достоин, а вот достойный не может быть слабым.

Клинки скрестились с утробным скрежетом, высыпая белые снопы искр. Фигура Куанши нависла над Ранджаном, хлестнув сиртака бесчисленными плетьми золотых молний. Одеяние Осквернителя слегка задымилось и занялось крошечными язычками пламени в некоторых местах, а спекшаяся корка на обугленной ране, оставшейся на месте правого глава, лопнула и потекла черным гноем.

— Вот и все, человечек, — надменно рявкнул сын Шаарад.

— Ты прав, — растянул губы в безумной улыбке тот, кто уже должен был умереть.

Кривой ритуальный нож в свободной руке раджи без малейшего сопротивления пробил оскаленную маску и ушел глубоко в одну из огненных бездн, что сияли в глазницах чудовища. Куанши пошатнулся, а сиртак, оттолкнув от себя громадную фигуру, словно набитую сеном куклу, коротким движением снизу–вверх отсек когтистую кисть, сжимавшую меч из кузниц Камадо. Крутанувшись вокруг себя, Ранджан вонзил острие кривого клинка чудовищу под колено и, едва Куанши присел на пробитую ногу, со всего размаха вогнал свой любимый жреческий нож в затылок рогатого шлема.

— А теперь, пошел вон из этого мира! — хмыкнул раджа, рисуя своей черной кровью изгоняющую печать на спине у демона двумя мазками большого пальца.

Два крика боли, слившиеся в один, разорвали пасмурное весеннее небо над полями в предместьях Тай–Тунга, навсегда поселяя страх в сердцах тех, кто был там в тот день.

Невысокий хмоси, поджарый и плотно сбитый, раз за разом отбрасывал Ли от себя, орудуя прямым палашом с мастерством, которому позавидовали бы иные воины имперской столицы. Несмотря на все преимущества длинного яри и уже привычную способность впадать в почти контролируемую ярость мангусов, Хань не мог добиться успеха и несколько раз едва и сам не оказался на грани поражения. Что толкало жителя болот на эти безудержные и самоотверженные атаки, Ли мог лишь догадываться. В отличие от сиртаков, у многих из хмоси были иные причины следовать за Ранджаном, куда более веские, чем возможность пожечь и пограбить всласть. Но какие бы чувства не вызывал этот воин у Ханя, сейчас они были врагами, и только один из них мог одержать верх в этом непрекращающемся безумии.

Во время очередной атаки Ли намеренно открылся, подставляя под удар руку, защищенную стальными пластинами своего доспеха. Хмоси не замедлил использовать предоставленную возможность, ведь даже серьезный ушиб не позволил бы Ханю продолжать полноценный бой, копье — оружие для обеих рук. Ошибка воина Ранджана заключалась в том, что на этот раз ему достался в противники не простой человек. Палаш врезался в предплечье тайпэна с такой силой, что под более опасным углом наверняка сломал бы Ли кость, но уже в следующую секунду яри, которое Хань продолжал легко удерживать правой рукой, как если бы сражался в седле, вонзилось в живот врагу. Захрипев, хмоси рванулся вперед, еще сильнее насаживаясь на копье, и махнул клинком, едва не разрубив лицо императорского вассала. Выпустив яри, Ли отскочил назад, а его противник, нанизавший сам себя на ясеневое древко, сделал еще несколько шагов следом и, завалившись набок, упал на землю, не прекращая болезненно кашлять.

— Хань!!!

Обернувшись на крик, тайпэн почувствовал, что даже азарт сражения, подогреваемый желчью степенного демона, как–то неуверенно начал вдруг утихать, уступая место другому чувству. Раджа–отступник, обгорелый и израненный, неровной походкой шел к месту схватки, видя сейчас перед собой лишь одного человека. Тело Куанши, оставшееся стоять на коленях за спиной у Ранджана, рассыпалось от порывов слабого ветра странной бесцветной пылью. Еще секунда, и останки двуединого демона, будто бы потеряв какой–то скреплявший их стержень, рухнули облаком праха, стелясь над обожженной землей.

— Ли.

Обернувшись на голос Удея, бывший дзи увидел своего боевого товарища, чуть склонившегося в недвусмысленном жесте. Рука тайпэна сама легла на рукоять меча Сяо Ханя, высвобождая фамильный меч из украшенных ножен.

— Добей этого урода.

— А вот это как раз с большим удовольствием, — ответил Ли и широким шагом двинулся к ковыляющей фигуре раджи.

С той ночи в покоях дворца Юэ–сэн Хань день за днем на своих тренировках вспоминал те уроки, что сумел подсмотреть в далекое время у командира Ногая. Совместные поединки с тайпэном Ванем тоже дали свои результаты, и сейчас оружие истинных полководцев Империи не было настолько же бесполезной и опасной игрушкой в руках у Ли, как еще два года назад. И все–таки, после всего того, что уже случилось, рисковать он никак не мог, а значит, с Ранджаном следовало покончить быстро, одним последним ударом.

Старый прием, вдвойне подходящий против раненного или уставшего врага, сработал на удивление безотказно. Широкий рубящий удар, которым Ли хотел отвести меч сиртака в сторону, не просто отбросил кривой клинок, а сломал его у самой витой рукояти. Еще в момент нанесения первого выпада, Хань начал разворачиваться влево, одновременно сближаясь с врагом. Вторая атака заключалась в колющем ударе себе за спину вдоль левого бока, и внезапное сильное сопротивление на пути у меча, которое ощутил Ли, засвидетельствовало ее успех. Сиплое дыхание Ранджана раздалось над самым ухом у Ханя, правая рука Хулителя попыталась ударить тайпэна в шею, но вассал Избранника Неба легко перехватил кисть, сжимавшую кривой нож. Лишенный последних сил, пронзенный и обезоруженный раджа удрученно вздохнул.

— Вот значит как, — услышал Ли предсмертный шепот сиртака. — После всего, что было, после всех побед и потерь, умереть в шаге от цели, от рук обычного человека.

— Я не совсем человек, — непонятно зачем ответил Ранджану Ли, будто хотел извиниться за то, что не оправдал его ожиданий.