Письма. Часть 2 - Марина Цветаева

<Приписка на полях:>

А адрес, как эхо:

Vaumoise

(эхо): — Oise…

(И получились — стихи:

А адрес, как эхо:

— Vaumoise. (Эхо): Oise…

ТАК СТИХИ И ПИШУТСЯ.

М. б. так сделаем, если дорогá дорога, к Вам — мы, а от нас — Вы? (Иначе навсегда останемся! Состаримся…)

22-го апреля 1935 г., понедельник

Vanves (Seine)

33, Rue Jean Baptiste Potin

Дорогая Ариадна,

(Как хорошо, что вы мне не сообщили отчества, которого я, очевидно, так никогда и не узнаю, — разве что Гартманы воскреснут, в чем — сомневаюсь.)

Итак — телеграммы нет, стало быть — все в порядке (в Вашем порядке, т. е. в порядке Вашей жизни).

Хотите — следующее (единственно — возможное): мы приезжаем 30-го, на третий день русской Пасхи, т. е. в первый Мурин учебный день, который он пропустит + еще два. Ибо посреди учения, уже начав, — пропустить три дня — он первый не захочет. А так выйдет — законное продление русских праздников.

А я даже рада, что так случилось: 1) люблю ждать (хорошего), 2) успею убрать дом, все перестирать, и т. д. 3) подарю Муру лишних три свободных дня, 4) исправится погода (должна), 5) успею разыскать для Вас оттиск Тезея[1523] и др. (у меня — залежи!), 6) будем у Вас есть пасху, да, непременно, — чего бы не было, если бы мы приехали сейчас, на Страстной (м. б. Вы католичка и пасху едите как раз сейчас и всю съедите?? (Стон: о-о-о!) Впрочем, католики пасхи не едят, едят — русские, а так как Вы — русская, то будете есть на русскую пасху. В пасхе так уверена, потому что сама ее буду делать на днях и уже по инерции — у Вас, т. е. я так буду переполнена ею (NB! душевно), что мы с вами невольно пойдем покупать творог. Вот — разве что творога нет в Vaumoise… Тогда привезу (и приеду совершенно мокрая, п. ч. он протечет). Нет, серьезно: если творогу у Вас нет, напишите — постараюсь привезти сухого, закажу заранее, только напишите — сколько. Но — так как aller guter Dinge sind sieben (а не drei)[1524] должен быть еще седьмой пункт радости; ax — май, 1-ое мая! Итак 7) увидимся в апреле, а расстанемся в мае, что длительнее и богаче только апреля.

Теперь, кажется, всё.

Итак, жду ответа.

Во вторник, 30-го апреля, третий день русской Пасхи. Предполагаю — поездом. Если будете отвечать, напишите, если помните: grande banlieue[1525] на кассе или что-нибудь другое? И № платформы. А если забыли — неважно, потычемся с Муром и обнаружим.

Итак: 1) подходит ли Вам 30-ое? 2) Касса и платформа. 3) Нужно ли везти творог и в каком количестве? 4) Сумеем ли мы с Вами, общими силами, сшить Муру рубашку с длинными рукавами, т. е. списать ее с уже имеющейся старой? Или Вы так же не умеете кроить, как я? (Умею только рабски шить…) М. б. Fraülein умеет?? Или — ее уже нет???

Будете отвечать — положите письмо перед собой.

МЦ.

Сладкое очень люблю, а Мур — еще больше. Вы — en veine de[1526] кондитерства, а Мур — как раз en veine de потребления, но как раз ничего нет, так что он будет копить — жадность и привезет Вам целый клад.

Обнимаю. Сердечный привет детям.

<Приписка на полях:>

Я люблю поезд, п. ч. он старый и скоро совсем кончится. Из чистой преданности.

29-го апреля, понедельник. 2-ой день Пасхи

Vanves (Seine)

33, Rue Jean Bapliste Potin

Милая Ариадна,

Ждали мы ждали с Муром какого-нибудь ответа и — ни слова, а завтра начинается его школа.

Может быть мое письмо пропало, где я предлагала приехать в понедельник, 29-го? (сегодня). Большое письмо.

А может быть — Ваш ответ, — тот или иной? (пропал.)

Очень странно, что ни звука.

— Так или иначе, — Христос Воскресе!

МЦ.

7-го мая 1935 г., вторник

Vanves (Seine)

33, Rue Jean Baptiste Potin

Дорогая Ариадна!

Вы, конечно, уже слышали о безумии Бальмонта. О нем (и норме) можно сказать как Ségur о Наполеоне в России: Sa mesure ètait grande, mais il l’a dépasse quand-même.[1527] Он ненормален даже для поэта, даже для себя. 17-го его вечер (где, сейчас не знаю, узнаю — извещу) — будьте непременно, зову Вас не как на курьёз, а как на конец поэта. Ибо это — конец, ему на днях 70 лет.[1528] Зал будет полный, необходима хоть горстка своих, предпочитающих безумие Бальмонта — разумию всех остальных.

Вечер будет непременно, он всё забыл, а об этом — помнит. (Верней, ничего не забыл, всё вспомнил — в этом-то и безумие!)

________

Обнаружились Гартманы. Были в Ницце, сейчас в Лондоне, адреса не дают, просят писать на Courbevoie, а я совершенно забыла: 1) Courbevoie ли? 2) если Courbevoie — № и улицу, 3) ее имя-отчество. Очень прошу, сейчас же сообщить все три пункта. Про возвращение не пишут и хочется поскорее отозваться.

________

Если собираетесь в Париж, очень прошу известить намного заранее, — я ведь абсолютно связана Муром: его школой и, вообще, им. Лучше бы — Вы бы все же доехали до Ванва, к вечеру я свободней (от 5 ч.). Пообедали бы у нас, а потом я бы Вас проводила. На Париж у меня мало надежды, а пропускать Муру сейчас нельзя ни дня, — он и так затянул каникулы из-за русской Пасхи и 6-го (23-го апр<еля> праздновал Егорьев день — он ведь Георгий.

До свидания! Жду весточки. Целую.

МЦ.

Горячо сочувствую зубным бедам — и победам Вашей младшей.

Свирепая вещь — природа!

<Приписка на полях:>

Говорю о mesure[1529] бальмонтовской нормы, как Сегюр — о мере наполеоновского воображения.

Не теряю надежды на — когда-нибудь — поездку к Вам. Но — когда??

23-го мая 1935 г., четверг

Vanves (Seine)

33, Rue Jean Baptists Potin

Дорогая Ариадна,

Буду рассказывать все по порядку.

Этим летом я твердо решила увезти Мура на море, ибо вот уже в течение семи лет (а ему — десять!)

Никуда не уехали, сын и я, —Обернулись прорехами все моря!Совладельцам пятерки рваной —Океаны — не по карману!Нищеты — вековечная сухомять!Снова лето, как корку, всухую мять.Обернулось нам море — мелью:Наше лето — другие съели!

— и т. д.[1530]

Так вот я, на этот раз решила: éду — и — будет.

Стала раздумывать и узнала, что есть на Средиземном море, под Тулоном (рифма: Наполеон) местечко — несколько русских дач:[1531] песчаный пляж, сосны и — простота. Дали адреса здешних владельцев,[1532] пошла и нашла (перипетии — опускаю: когда-нибудь — устно) мансардное помещение за 600 фр. в лето, с полной свободой, т. е. могу стирать и готовить. Тут же внесла накануне полученные 200 фр. за перевод «Поэта-альпиниста» на сербский. Т. е. внесла — треть.

Теперь: 400 остающихся фр., так или иначе, добуду: хочу устроить вечер числа 15-го июня.

Но на чтó у меня нету и навряд ли будет — на 2 билета aller-et-retour в train de vacances[1533] т. е. 430 фр. за обоих в два конца. Вносить нужно — сразу, в окошечко, к<отор>ое открывается 21-го июня в 7 ч. утра (стоять надо с 5 ч. — очередь огромная). Поезд идет 28-го июня (ходят они 2 раза в месяц) будет ад, которого — не мыслю.

— И вот, я подумала о — когда-то Вашем — предложении: а чтó если несколько человек, к<отор>ые ко мне хорошо относятся и любят то, что я делаю, стали бы мне помогать, немножко, жить? Я тогда ответила: — А чем я заслужила?

Если бы Вы мне у них, дорогая Ариадна, могли раздобыть к 15-му деньги на билет — я была бы счастлива. Ибо подумайте: все дело — в дороге. В прошлом году — в безводной деревне Elancourt под St. Cyr’ом — c запретным (маркизиным!) лесом и загороженным (бычьим!) полем, за голые стены без мебели (пришлось всё вести из Ванва) я платила 175 фр. в месяц, т. е. на 25 фр. меньше, чем с меня просят — в этом раю!

А где взять? Ибо если я даже заработаю на вечере 300 фр. (максимум!), то мне нужно за комнату внести еще 400 фр.! И — до отъезда, и владельцы — совершенно правы: сдают дешево, но хотят — без канители. А то — въеду, а платить не буду! Кроме того, столько предварительных расходов! Примус, купальное себе и Муру, аптеку, кое-что из продуктов — там все втридорога, меня предупреждали. Обувь… Здесь — дешевка, а там каждый четвертак будет на счету. Но, опять-таки, все это, кроме купального, мне все равно необходимо — здесь, тот же примус (в прошлом году ездила с чужим) и та же обувь — только обидно на здесь, т. е. какую-нибудь дыру, п. ч. хорошее под Парижем — дорого, Вы сами знаете.