Тяжесть короны (СИ) - Ольга Булгакова

— Согласна, — у меня возникло ощущение, что Ромэр сердится. И, надеясь успокоить его, говорила мягко. Не хотелось бы, чтобы наш, возможно, последний разговор, оставил осадок в душе. Удивительно, но, кажется, Ромэр сам заметил изменение своего тона. И оно было ему неприятно. Арданг на пару мгновений закрыл глаза и коротко выдохнул, собираясь с мыслями.

— Я постараюсь подобрать не только верных людей, — куда спокойней заговорил он. — Но и таких, что больше походят на шаролезцев внешне. Достаточно того, что Ловин — ярко выраженный арданг. Но он единственный, кому я смогу тебя доверить. Люди в селениях этой части страны знают его и относятся с уважением. Поэтому там я проблем не жду. В Шаролезе он, подобно иным священникам, не будет скрывать нательный медальон. Спутник-служитель в Шаролезе станет для тебя подтверждением непорочности, добродетельности, как фрейлина. В твоей стране священникам не подобает даже смотреть на женщин. Если придется обращаться к нему на людях, прошу, зови его «брат Ловин».

— Конечно, — я легко кивнула, соглашаясь. Но не думаю, что это заметил Ромэр, сосредоточенно рассматривающий мои руки.

— Вы поедете через Аквиль и Сурин по направлению к городку Этал, — ничего не выражающим бесцветным голосом продолжил собеседник. — Он стоит совсем рядом с Западным трактом. Это небольшой крюк, но тебе опасно повторять тот же путь, который мы проделали. Северо-западный тракт для тебя тоже закрыт, — по нему уходят шаролезские войска из Берши, Тарлана и западных княжеств. Конечно, можно выбрать другую дорогу, не выходить на тракт вовсе.

— Но на тракте безопасней, — вставила я.

— Именно, — кивнул Ромэр. — Если твое решение все же останется прежним, завтра-послезавтра выберу людей тебе в спутники.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я. — Ты обо всем подумал.

Ромэр посмотрел мне в глаза и тихо ответил:

— Мне очень важна твоя безопасность.

Дипломатичная фраза отозвалась болью. Потому что именно она, смешанная с горечью, отражалась во взгляде Ромэра вместо ожидаемой вежливости.

Горечь и боль его взгляда так сильно ранили, потому что именно эти чувства я скрывала. Закусив губу, сдерживала непрошенные слезы не в силах отвести глаза и не смотреть на Ромэра.

— Нэйла, — чуть осипшим голосом начал он. — Я…

Скрипнула калитка, я вздрогнула от неожиданности.

— Это наверняка Ловин, — как-то нарочито бодро успокоил Ромэр. — Ты не переживай. Я уверен, мы со всем справимся.

Он чуть подался вперед, положил руку на мои сплетенные пальцы, ободряюще пожал. Встал и вышел в прихожую встречать друга.

Ни опровергнуть, ни подтвердить слова оларди информаторы Ловина не смогли. Поэтому священник собрался в Аквиль, побеседовать с человеком, работавшим у Леску. Сейчас в замке жил Леску-младший с женой, и разумно было полагать, что маркиз держит семью в курсе событий. Я рассчитывала получить свежие новости, хотя эти сведения не стали бы для меня решающими. Я знала, что должна ехать в Ольфенбах.

Ромэр, как всегда сидевший рядом за столом, кажется, всерьез полагал, я могу отказаться от поездки. И потому не сказал родственникам о моем решении. Но, судя по красноречивым взглядам, которые бросала на меня Летта, адали подозревала, что сидеть сложа руки я не буду. И боялась этого.

Но все же по какой-то негласной договоренности дела Ольфенбаха, да и проблемы Арданга и восстания, не обсуждались. Говорили о семье Варлина, о Кавдаре и его детях, о двоюродном брате Летты, ставшем после второй войны оларди Берши. Веселясь вместе со всеми над историей, рассказанной Ловином, невольно вспомнила камерные трапезы, введенные отчимом. Время, предназначенное исключительно для семейного, родственного общения. Отдушина, отдых от политики и дворцовых сплетен… Пожалуй, единственное из нововведений Стратега, которое мне хотелось бы сохранить.

Но к делам военным разговор все же вернулся. Поздно вечером, когда, разминувшись с Ловином в коридоре, шла в свою комнатушку, услышала обрывок разговора Клода и Летты.

— Она умная и рассудительная девушка, — адар явно пытался успокоить жену. — Она примет правильное решение.

— Боюсь, наивные дурочки, принимающие другие решения, гораздо счастливей в жизни, чем такие умницы, как она, — вздохнула Летта.

28

Ночью спала очень мало. Нет, в правильности принятого решения я не усомнилась ни на миг. Лежа в постели, слушая тихое мерное похрапывание Ловина, вспоминала законы о регентстве. Надеялась найти базу для ареста отчима. Разумеется, наивная мысль о Стратеге, отдающем свою власть без боя, была мне чужда. Мести Дор-Марвэна я боялась и пыталась придумать способы обезопасить себя. Не столь успешно, как хотелось бы…

Так же не стоило забывать и о тех людях, что получили деньги, власть и влияние благодаря Стратегу. Трезво посмотрев на ситуацию, я усомнилась в том, что отчим мог попытаться устранить Брэма, ведь даже само подозрение сильно осложняло Дор-Марвэну жизнь. А вот инициатива некоторых добрых знакомых Стратега не казалась мне такой уж невозможной. Лишь немногих из ставленников отчима можно было назвать дальновидными. А прочие вполне могли решиться оказать своему покровителю такую сомнительную услугу. К сожалению, приспешников у отчима было многовато. Если бы я начала писать список фамилий, готовых пойти на убийство брата ради сохранения своего положения, перечень получился бы длинный. Куда обширней того, что включал бы имена преданных Короне.

Пытаясь отвлечься от пугающих мыслей, сосредоточилась на возможных союзниках. Более полутора десятков имен. Почему-то мне казалось, что за две недели, прошедшие после того заседания Совета, число дворян, вставших на сторону Брэма, увеличилось. Конечно, сведений, подтверждающих такое мнение, у меня не было. Но думала, что достаточно хорошо научилась видеть политические течения в среде придворных. А благодаря Ромэру, получив возможность рассмотреть ситуацию с другой точки зрения, убедилась в том, что положение отчима никогда не было таким незыблемым, как привыкла считать. И такое открытие не могло не радовать.

Утром до завтрака Летта по обыкновению вышла к козам, Клод и Ловин ухаживали за конями, доставали воду из колодца. Слушая, как позвякивает цепь, наматываясь на ворот, я в своей комнатушке заплетала перед зеркалом косу. В дверном проеме появился Ромэр и, дождавшись моего кивка, вошел. Я с трудом сдержала неуместную горькую усмешку. Мы столько времени провели вместе, столько дней успешно притворялись супругами. Не только делили радости и невзгоды, но даже спали в одной постели. А теперь соблюдаем правила ардангского этикета, ведем себя так, словно едва знакомы.