Другой взгляд на Сталина - Людо Мартенс

Афганистан: военный переворот и интервенционизм

Связь между крайним оппортунизмом и самоубийственным авантюризмом находит свое самое яркое выражение в афганских событиях. Брежневские идеологи представляли наиболее реакционные теории, такие как «теоретическое развитие» марксизма-ленинизма! Они выявляли «культурную отсталость» крестьян и рабочих, «угнетенных средневековой эксплуатацией», которая «исключала возможность организации и мобилизации масс». Это пренебрежение к массам толкнуло брежневцев защищать милитаристский путч как путь, ведущий к революции. «Народно-демократическая партия сделала из армии главный инструмент революционного переворота», – провозглашают авторы. И делают заключение: «Этот эксперимент представляет бесспорный теоретический интерес».

Вот анализ, который выполнили Галавей из центрального комитета партии Туде Ирана, Керван, представитель Коммунистической партии Турции, и Ахрамович, афганист из Советского Союза.

«Афганский рабочий класс был еще слаб. Это также верно в отношении буржуазии. Главными общественными классами оставались феодалы и крестьяне. Глубокий антагонизм, который царил в их отношениях, не находил никакого адекватного политического выражения.

Культурная отсталость крестьянских масс и остальных слоев рабочих, угнетенных безжалостной средневековой эксплуатацией, практически исключала возможность широкой политической организации и мобилизации в целях борьбы за общественное освобождение. В этих условиях «человеческий материал», необходимый для осуществления революционного поворота, мог быть предоставлен только преимущественно теми или другими элементами государства и политической надстройки. Не случайно основу Народно-демократической партии Афганистана составляла простая городская интеллигенция… Также не случайно, что Народно-демократическая партия сконцентрировалась на том, чтобы сделать армию главным инструментом революционного переворота, открывающего путь к революции… Опыт Народно-демократической партии в этом отношении представляет несомненный теоретический интерес».

Теперь мы знаем, что решение о советской интервенции в Афганистан было принято политическим комитетом с небольшим перевесом голосов. Авантюризм и дилетантизм резко контрастируют с научно-теоретической международной политикой, которая проводилась во времена Сталина.

В своей внешней политике Сталин всегда неукоснительно принимал во внимание расположение всех революционных сил, а также всех империалистических и реакционных сил, действующих на мировой арене. В 1949 году, несмотря на угрозу военной агрессии США, нависшую над СССР, Сталин оценил расстановку сил в мировом масштабе и поддерживал китайскую Красную армию вплоть до ее окончательной победы. Затем в 1950 году он помогал подвергшемуся агрессии корейскому народу. Сталин никогда не поступал как авантюрист.

Брежнев принял решение об интервенции в Афганистан в замешательстве, не приняв во внимание предсказуемую реакцию империалистических сил или неизбежные последствия в мусульманских странах и во всем третьем мире.

Далекий от взвешенной экспансионистской стратегии «проложить путь к Индийскому океану», этот акт авантюризма был первым предвестником краха брежневской системы. Вот обоснование, представленное Брежневым в январе 1979 года: «В апреле 1978 года в Афганистане свершилась революция… С самых первых дней она столкнулась с иностранной агрессией, грубым вмешательством извне в ее внутренние дела… Империализм со своими соучастниками начал необъявленную войну против революционного Афганистана.

Пришло время, когда мы не можем не удовлетворить просьбу, высказанную правительством дружественного Афганистана. Поступить иначе значило бы отдать Афганистан на произвол империализма, позволить агрессивным силам снова совершить то, что они сделали, например, в Чили.

Это не советская „интервенция“ или „агрессия“. Мы помогаем новому Афганистану, согласно просьбе их правительства, защитить свою национальную независимость, свою свободу»{945}.

Брежневские идеологи оправдывали военный переворот в Афганистане исключительно отсталым положением крестьянских и рабочих масс, которые оставались под влиянием средневековых сил. Но если дело обстояло именно так, империализму было бы легко поднять эти массы против иностранной оккупации, а вдобавок и против коммунистов и атеистов. Несомненно, империализм США использовал бы в своих интересах такую хорошую возможность предоставить крупнейшую военную, финансовую и гуманитарную помощь «борцам за свободу». Религиозный фанатизм должен был поднять десятки тысяч бойцов, готовых умереть в «священной войне», погибнуть за ислам и за независимость Афганистана.

При принятии этого самоубийственного и авантюристичного решения Брежнев использовал как аргумент чилийскую катастрофу. Между чилийским и афганским опытом нет никакой связи. Однако чилийская драма породила безумную идею, что советская сверхдержава может осуществить интервенцию, чтобы военным путем защитить своих союзников.

Сотрудничество «просоветских» партий с буржуазными или неоколониальными реформистскими режимами, а также авантюристическая деятельность Брежнева по поддержке военным путем дружественной партии, которая пришла к власти в Афганистане, были знаками идеологического и политического нездоровья на этом конечном этапе. Если оглянуться назад, те, кто видел в этом доказательство «социал-империалистической» политики, проводимой «наиболее опасной сверхдержавой», ошибались. И мы тоже. Эти ошибочные политические меры подготовили Советский Союз не к завоеванию мира, а к саморазрушению.

В 1979 году Брежнев почти завершил главное дело своей жизни: неуклонно вести ревизионизм к его развязке. В угнетенных странах подавляющее большинство просоветских коммунистических партий были почти уничтожены как революционные силы: они внедряли социал-демократический курс и соглашательскую позицию по отношению к империализму.

В капиталистических странах почти все коммунистические партии отказались от базовых принципов марксизма-ленинизма и защищали реформы внутри буржуазной системы. В Советском Союзе распространялись коррупция и теневой капитализм, незаконное обогащение чиновников партии приняло пугающий размер, «коммунистические» фразы стали пустыми и гулкими, набирали мощь прозападные силы, буржуазные националистические течения и реакционные тенденции.

Таким образом, разрушив большую часть трех революционных движений нашего времени, Брежнев отправил Советскую армию, которую он полагал непобедимой и полновластной, в безумную авантюру, из которой она не вернется. Неспособная защитить афганское сопротивление, Советская армия в итоге будет выведена Горбачевым. Эта армия, которую Брежнев считал способной победоносно защитить советскую родину от американской военной и ядерной агрессии, больше не вступила ни в одно сражение. И с полным безразличием набюдала за разрушением Советского Союза, который была предназначена защищать до смерти…