Западня для Людоеда - Алекс Фед

— Сымай шкварки, Шнобель, — велел отец.

— На что? — слабо отозвался тот, дрожа в сильном ознобе.

— Штопать тебя надо. Нечисть смыть, да гнусь погонять.

Шнобель первым делом стянул с себя кусок ткани, заменяющий ему шарф. Потом приступил к остальным лохмотьям. Руки от слабости плохо слушались, а пальцы едва гнулись.

— Че за шняга? — отец подошел и, схватив сына, вывел того на яркий солнечный свет.

На шее у мальчишки был огромный волдырь размером с кулак. Подмышками обнаружилась еще пара… побольше.

Глава 49 — На распутье

Они продвигались вдоль реки, избегая основных трактов, на которых могли быть сенторийские солдаты. О татуировках на теле Дейона напоминали похожие на синяки пятна. Речь его значительно улучшилась, особенно дикция, как и координация. Хотя бегать или прыгать у него все равно получалось нескладно. Он часами шел за лошадьми, а потом с удовольствием часами плескался или носился вокруг лагеря, собирая хворост и таская все, что приглянулось. Только энергии к вечеру у него все равно оставалось с избытком, поэтому каждый день из собранных в лесу материалов Верховный Магистр выстраивал вокруг Императора конструкцию для ускорения поглощения и перенаправления магии в реку. Это приносило хорошие результаты, ведь за десяток последний дней пути не было ни одного приступа.

— Давай-ка сегодня ты поспишь прямо в воде, — промолвил Зандр, задумчиво разглядывая темпораль в руке. — У нас осталось четыре дня, и река сделает крутой поворот на восток, а нам нужно на запад. Мой поглотитель не справится с твоей магией.

— Я справлюсь. Боль идет, — ответил Дейон и затем уточнил. — Уходит.

— Это я заметил, поэтому и предлагаю попробовать…

— Уходит много лун, — помотал головой он, перебивая. — Потом пришла Кира и вы.

— Почему не сказал раньше?

Император пожал плечами.

— Не понимал. Сейчас понял.

Зандр пытался быть суровым наставником, но, как и с Кирой, то и дело выбивался из роли. Он оказался прирожденным учителем и мог часами говорить о принципах магии и ее особенностях. Роберту самому было интересно слушать.

— Все вокруг — это совокупность волн, так как колеблется все. От мельчайших частиц пыли, до гор. Обычный человек выделяет и ощущает очень узкий диапазон колебаний, маги чуть шире. Про тебя и говорить нечего.

Император сидел в центре круга из пошатывающихся маятников и внимательно слушал.

— Воздействие магии всегда обоюдно. Оно затрагивает не только объект, но и самого мага. Поэтому внешние вибрации на тебя так действуют. Твоя слабость в твоей силе.

Верховный Магистр подошел, поправил один из привязанных камушков, и продолжил говорить:

— Когда на организм начинают искусственно воздействовать внешние вибрации, колебания тела попадают с ними в резонанс, и амплитуда микросудорог увеличивается в десятки или сотни раз. Маг способен на краткий миг приводить свое внутреннее состояние в резонирующее, создавая направленный импульс. Как только он преодолевает пределы тела, все приходит в норму. Обычный человек не может контролировать даже собственные колебания и ощущать большинство из их. У магов тоже разный диапазон чувствительности и воздействия, поэтому для быстрого достижения резонанса и нужны маятники.

— И темпорали, — пробормотал Дейон.

— И они. Хотя по сути это те же маятники, только посложней. Северная школа магии сильно отличается от Имперской. Мы делаем основной упор на преобразование самого потока, а не на механизмы. Поэтому я могу самостоятельно собирать темпорали из подручных средств и изменять их свойства. Это требует большей концентрации, так как недостаточно послать один импульс в готовый механизм, и все заработает. Когда создаешь сложную конструкцию приходится передавать разную вибрацию в определенные части. А дальше они уже будут взаимодействовать друг с другом.

Зандр замолчал и нахмурился.

— Роберт, у тебя что-то горит.

Посол настолько отвлекся и пережарил один бок у приманенной магией рыбины. Он взял нож и начал соскребать черную корку, прислушиваясь к лекции, но и не забывая теперь про ужин.

— Колебания энергии рождают вибрацию. Это сигнал, который маг посылает во вне. Его сила и направление зависят от частоты, которая определяет амплитуду и длину волны. У тебя вибрация не настроена, а частота либо слишком короткая, либо наоборот. Определить я не могу, так как она вне моего диапазона. Но для того, чтобы ограничивать неконтролируемые выбросы магии, есть одно занимательное упражнение. Думаю, не случится ничего страшного, если мы попробуем.

Верховный Магистр присел на корточки перед первым маятником из связанных прутиков и запустил его импульсом. Император дернулся, как всегда, когда рядом с ним творилась чужая магия.

— Теперь ты попробуй послать один единственный импульс вот в это звено с Куриным Богом, — Зандр указал на камень с дыркой. — Чтобы оно через остальные вошло в резонанс с тем, что я запустил, не меняя его.

— Не получится.

— А ты попробуй.

— Он изменится. Тут ошибка. Нужен другой. Красный, — проговорил Дейон и указал на маятник с розовым цветком.

— И кто кого еще учит? — хмыкнул Роберт.

Император схватывал все на лету. Только его интерес сосредоточился на механике, а не на владении вибрацией. Он получал от процесса сбора комбинаций из подручных материалов какое-то особенное удовольствие, уделяя этому почти все время даже не ходу.

— Сколько раз тебе говорить, что это не конструктор, — устало пробормотал Верховный Магистр, когда они расположились на привал.

— Не конструктор. Это магия! — Дейон ткнул пальцем в свое новое творение из деревянных бусин, веток, камушков, пластин и трубочек, напоминающее луковицу или каплю.

— Давай сюда свою «магию». Я сам запущу, а то, не дай Всесвет, Роберт даже с поглотителем замерзнет или будет чесаться, пока не искупается.

— Ось на каждые три градуса, ритм три четверти с тональностью… — затараторил Император, сунув ему в руки конструкцию и напев довольно сложную мелодию приятным тихим голосом.

Зандр во все глаза уставился на хрупкого нескладного подростка, не имеющего представления, как нормально передать импульс, но утверждающего, что собрал сложный универсальный темпораль.

Дейон оскалился.

— Над улыбкой тебе нужно работать усерднее, ибо это унылое зрелище, — отвлеченно пробормотал он,