Шантарам - Грегори Робертс

— Да, но что я могу поделать? — жалобно прохныкала она, съежившись из-за моего раздраженного тона.

— Ты сказала, что знаешь, где она.

— В Гоа. Это я точно знаю. Она написала мне из Мапузы. Письмо пришло только вчера, так что она должна быть где-то неподалеку.

Это меня отчасти удовлетворило. Мы загрузили ее пожитки в такси, и я дал водителю адрес Абдуллы в Брич-Кэнди. Я внимательно осмотрелся, но не заметил, чтобы кто-нибудь следил за нами. Автомобиль тронулся; некоторое время я сидел в молчании, глядя на проплывающие мимо погруженные во тьму улицы.

— А почему она уехала?

— Не знаю.

— Она должна была что-то сказать перед отъездом. Она не такая уж молчунья.

Улла засмеялась.

— Насчет отъезда она мне ничего не сказала. Но, если хочешь знать, лично я думаю, что она уехала из-за тебя.

Моя любовь к Карле сникла от этого предположения, в то время как тщеславие встрепенулось и начало чистить перышки. Я загасил разгоравшийся конфликт, бросив:

— Должна быть какая-то конкретная причина. Она боялась чего-нибудь?

Улла опять засмеялась.

— Карла никогда ничего не боится.

— Все боятся чего-нибудь.

— А ты чего боишься, Лин?

Я медленно повернулся к ней, пытаясь при слабом свете уличных фонарей разглядеть в ее лице намек на злорадство и определить, был ли подтекст в ее вопросе.

— Что произошло в ту ночь, когда ты должна была ждать меня около «Леопольда»? — спросил я вместо ответа.

— Я не могла туда приехать, мне помешали. Модена и Маурицио в последний момент поменяли свои планы, и я должна была остаться с ними.

— Насколько я помню, ты попросила меня быть там потому, что не доверяешь им.

— Да, я тоже помню, я так сказала. Понимаешь, Модене-то я, в общем, доверяю, но Маурицио вертит им, как хочет. Когда Маурицио говорит, что надо сделать так-то, Модена не может ему возразить.

— Это пока ничего не объясняет.

— Я понимаю, — вздохнула она удрученно. — Я пытаюсь тебе объяснить. Маурицио запланировал одну сделку — точнее, аферу, хотел обвести партнеров. А я оказалась вроде как посередине. Он использовал меня, потому что я нравилась людям, которых он хотел обмануть, они мне доверяли, — ну, ты знаешь, как это бывает.

— О да, я-то знаю, как это бывает.

— Ну Лин, я честное слово не была виновата, что не приехала туда. Сначала они хотели, чтобы я одна встретилась с партнерами. Но я боялась их, так как знала, что планирует Маурицио, и поэтому попросила тебя сопровождать меня. А потом они изменили планы и решили, что мы все втроем должны встретиться с этими людьми, в другом месте. Я не могла оставить их, чтобы предупредить тебя. Я пыталась найти тебя на следующий день, чтобы объяснить и извиниться, но тебя… нигде не было. Честное слово, я искала тебя. Мне было неудобно, что я не могла приехать к «Леопольду», как обещала.

— Когда ты узнала, что я в тюрьме?

— Когда ты уже вышел. Дидье сказал мне, что ты выглядишь ужасно, и только тут… но подожди… ты что, ты думаешь, что я имею какое-то отношение к тому, что тебя арестовали? Ты это думаешь?

Я выдержал паузу, глядя ей в глаза.

— А ты не имеешь к этому отношения?

— О боже! О блин! — простонала она. Отчаяние исказило ее красивое лицо. Она стала быстро мотать головой из стороны в сторону, словно пытаясь помешать неприятной мысли укорениться в ней. — Остановите машину! Водитель! Банд каро! Абхи, абхи! Банд каро! Остановите машину! Немедленно!

Водитель остановился у тротуара возле ряда обветшалых магазинчиков. Улица была пустынна. Он выключил двигатель и уставился на нас в зеркало заднего вида.

Улла плакала. Она крутила ручку, чтобы выйти, но от расстройства у нее ничего не получалось.

— Улла, успокойся, — сказал я, мягко отодрав ее руки от дверной ручки и держа их в своих. — Все в порядке. Успокойся.

— Ничего не в порядке! — рыдала она. — Не знаю, как мы вляпались в это дерьмо. Модена плохой бизнесмен. Они с Маурицио наворотили черт знает чего. Обманули целую кучу людей, но до сих пор им все сходило с рук. А с этими не прошло. Они не такие, как все. Я очень боюсь и не знаю, что делать. Они убьют нас, всех троих. А еще ты. Ты думаешь, что я выдала тебя полиции. Но зачем мне это делать, Лин? Ты думаешь, что я такая стерва? Неужели ты можешь думать обо мне так? За кого ты меня принимаешь?

Я открыл дверцу. Улла вышла и прислонилась к автомобилю. Я вылез тоже и встал рядом с ней. Она плакала и дрожала. Я обнял ее и держал так, дав ей выплакаться.

— Все в порядке, Улла. Я верю, что ты не замешана в этом. Я всерьез никогда и не думал этого — даже тогда, когда увидел, что тебя нет около «Леопольда». Я тебя спрашивал просто для того… чтобы покончить с этим делом. Я не мог не спросить, понимашь?

Она посмотрела мне в лицо. Уличные фонари искрились в ее больших голубых глазах. Губы ее расслабленно скривились от страха и усталости, но в глазах теплилась неискоренимая надежда.

— Ты действительно любишь ее, по-настоящему?

— Да.

— Это хорошо, — произнесла она мечтательно и тоскливо и отвела взгляд. — Любовь — это хорошая вещь. А Карле… нужна любовь, очень нужна. Знаешь, Модена тоже любит меня. Любит по-настоящему…

Она погрузилась в эти мечтания на несколько мгновений, затем откинула голову назад и посмотрела мне прямо в глаза, крепко схватив за руку.

— Ты найдешь ее. Начни с Мапузы, и найдешь. Карла пробудет в Гоа еще какое-то время. Она написала об этом. Она живет где-то прямо на берегу. Она написала, что из окна ей видно океан. Поезжай туда, Лин, и найди ее. Знаешь, в мире нет ничего, кроме любви, нет ничего другого…

Слезы Уллы, пронизанные светом, остались со мной и слились с блестящим под луной морем, а ее слова «В мире нет ничего, кроме любви», подобно бусинкам на четках, нанизывались на нить надежды, раскрывая передо мной горизонты.

Когда свет этой ночи перетек в рассвет и паром пришвартовался у причала в столице Гоа Панаджи, я первым забрался в автобус, направлявшийся в Мапузу, или, как ее здесь называли, Мупсу. До нее было всего пятнадцать километров; дорога вилась между рощами с пышной листвой, мимо особняков, построенных в соответствии со стилем и вкусами, царившими здесь в течение четырех веков португальского владычества. Мапуза была главным транспортным и коммуникационным узлом северной части Гоа. Я приехал в пятницу, базарный день; улицы с утра были заполнены людьми, спешившими по делам или громко торговавшимися. Я отыскал стоянку такси и мотоциклов. После непродолжительной, но горячей схватки с человеком, давашим напрокат мотоциклы, которая сопровождалась ссылками на авторитеты верховных божеств по крайней мере трех религий и таких более плотских персонажей, как знакомые наших знакомых, мне удалось выторговать «Энфилд буллит» за приемлемую сумму. Я внес залог и плату за неделю, завел мотоцикл и покатил сквозь базарную суету на побережье.

Индийская модель «Энфилд буллит 350» представляла собой мотоцикл с одноцилиндровым четырехтактным двигателем объемом 350 кубиков, собранный по чертежам английской модели 50-х годов «Бритиш ройял Энфилд». Модифицированный в соответствии со специфическими условиями эксплуатации и соображениями надежности и долговечности, «Буллит» был рассчитан на большое терпение, крепкие нервы и вдумчивое отношение к нему со стороны ездока. Взамен мотоцикл предлагал знакомое лишь птицам божественное парение на крыльях встречных ветров с периодическими душевными встрясками в те моменты, когда удавалось избежать близкой смерти.

Весь день я мотался по побережью между Калангутом и Чапорой, не пропустив ни одной гостиницы и орошая засушливые поля местного гостеприимства дождем мелких, но пробуждавших достаточный интерес чаевых. Я завел массу полезных знакомств с менялами, наркодельцами, воришками, гидами и жиголо. Почти все они видели иностранных девушек, соответствующих описанию, но не были уверены, что это Карла. Я заходил в рестораны, чтобы выпить сока или перекусить, и расспрашивал официантов и метрдотелей. Они с готовностью отвечали на вопросы, которые я задавал на маратхи и хинди, но тоже не могли утверждать, что встречались с Карлой. Иногда они высказывали различные предположения, которые я проверял, но безрезультатно. Первый день поисков ничего не дал.

Последним, с кем я беседовал уже на закате, был владелец ресторана «Приморский» в Анджуне, упитанный молодой махараштриец по имени Дашрант. Он приготовил мне обильный ужин из капусты, фаршированной картофелем и зеленым горошком с имбирем, хрустящей поджаренной окры и баклажанов с кислой приправой из зелени. Когда все это было готово, он сел за мой столик, чтобы поужинать вместе со мной. По его настоянию я запил еду большим стаканом кокосового фени местного производства и таким же большим стаканом фени из орехов кешью. Отказавшись принять плату за ужин от горы, говорящего на маратхи, он запер ресторан и вызвался проводить меня до моего мотоцикла. Мои поиски Карлы поразили его воображение как очень романтическое приключение, «очень индийское». Он настоял на том, чтобы я переночевал в его хижине неподалеку.