Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Павлович Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я доложил генералу Еременко о своем разговоре с начальником штаба 4-й танковой, он потребовал разыскать Крюченкина («хотя бы он был и под землей») и сказал, что сам поставит ему задачу.
Разговор двух старых конников-однополчан по 14-й кавдивизии был весьма колоритным.
— Послушай, Василий Дмитриевич, чего ты все время* лезешь в батальоны и роты, на тебе же и так живого места нет, весь искорежен в гражданскую!
На это, видимо, был дан соответствующий ответ, ибо Еременко чертыхнулся и сказал скороговоркой:
— Начальство критиковать не положено! И ранен я серьезно не пять, а всего три раза… Но шутки шутками, а скидки тебе я не дам. Армию держи в кулаке, как хороший старшина держит роту. Немцы будут бить по тебе жестоко, ты сидишь на самом бойком месте. Находись в штабе, имей в руках резерв, проследи, чтоб 22-й танковый был в порядке. Прими и выведи в район Трехостровская, Хлебный две гвардейские дивизии, которые мы отбираем у Москаленко, чтобы подкрепить тебя. А скачки мы с тобой устроим после войны, хотя бы даже от моей Марковки до твоей Карповки[181].
Вслед за тем я начал переговоры с Кириллом Семеновичем Москаленко. Он был возбужден до крайности и сказал, что фактически является командармом без армии, ибо все успевшие прибыть части сражаются уже в составе других объединений.
— Сейчас прибыли 15 эшелонов 37-й и 39-й дивизий, я передаю их Крюченкину, но ведь они, по существу, еще не закончили формирование: не пришли составы с обозами, автотранспортом и другими видами вооружения и имущества[182]. Необходимы хотя бы несколько дней для восполнения этих пробелов и сколачивания дивизий.
Я же мог сообщить Кириллу Семеновичу только то, что решением командующего фронтом предусмотрено ввести в бой утром 16 августа 39-ю и 40-ю гвардейские стрелковые дивизии, а позднее и 37-ю гвардейскую под командованием генерал-майора В. Г. Жолудева с целью остановить наступление противника и удержать плацдарм в малой излучине Дона. И если 37-я и 39-я гвардейские дивизии включались в 4-ю танковую армию, то потерявшие с ней связь остатки правофланговых 321, 205 и 343-й стрелковых дивизий передавались в 1-ю гвардейскую армию.
— Сейчас, — говорил Кирилл Семенович, — когда 1-я гвардейская армия фактически получает задачу удержать плацдарм в северной части малой излучины Дона, там находятся лишь 40-я гвардейская, а также крайне ослабленные, насчитывающие всего по 700–800 человек, 321, 205 и 343-я стрелковые дивизии. 38-я гвардейская стрелковая дивизия только что выдвинулась на участок Новогригорьевская, устье реки Иловля, где она будет оборонять левый берег Дона. Что касается 41-й, то она еще на марше.
Чувствуя, что разговор с моим бывшим командующим приобретает слишком темпераментный характер, трубку взял Еременко:
— Товарищ Москаленко, поймите, что торопят вас не Иванов И Еременко, а враг. Он не желает давать нам время на развертывание армии, а стремится нанести смертельный удар или завтра, или послезавтра. За удержание же плацдарма основную ответственность пока несет генерал Крюченкин, а не вы. — Закончив на этом разговор, Андрей Иванович подытожил: — Придется мне самому выбрать время и съездить на Сталинградский фронт. Главное — заглянуть на плацдарм к Крюченкину и Москаленко. Переплет там действительно до предела опасный.
А теперь — о задачах армий Юго-Восточного фронта. Обстановка в районе действий его войск была пока менее напряженной. Однако предстояло в очень сжатый срок организовать стойкую оборону на рубеже река Мышкова, Абганерово, Райгород, чтобы воспретить прорыв врага к Сталинграду с юга. Вызвала немало размышлений и даже споров проблема, за счет каких сил сделать это. В конечном счете, с одобрения Ставки, решили для упрочения обороны южного фаса внешнего обвода и выделения хотя бы малых резервов отвести правое крыло фронта с реки Аксай на внешний обвод. Одновременно для обеспечения открытого левого крыла фронта генералу Коломийцу приказывалось отвести 51-ю армию в район озер Цаца и Сарпа.
Основными оппонентами в этих спорах оказались Г. Ф. Захаров и Ф. И. Голиков. Оба вернулись на недолгий срок на КП в Сталинграде с южного крыла фронта. Филипп Иванович ратовал за отвод войск, а Георгий Федорович утверждал, что надо исходить только из приказа Наркома обороны № 227, известного под Названием «Ни шагу назад!». Рассудил спорщиков А. М. Василевский, сказав, что не может быть запрещен разумный маневр силами с целью не допустить их окружения. В соответствии с этим предполагалось, что 64-я армия[183] сосредоточит свои основные силы на рубеже Тебектенерово, Тингута, а группа генерала Чуйкова, прикрываясь сильными арьергардами, отойдет на внешний оборонительный обвод на участок от Логовского до Тингуты, чтобы закрыть таким образом кратчайшие пути к городу с юго-запада. Предстояло зарыть танки в землю на господствующих высотах по внешнему обводу.
57-я армия[184] обороняла полосу шириной до 120 километров: ферма № 4 (4 километра восточнее Тингуты), совхоз «Приволжский», Райгород с задачей не допустить прорыва врага к Сталинграду с юга. Силами четырех дивизий армии Коломийца предстояло организовать оборону среднего оборонительного обвода на участке Варваровка, Ивановка, Чапурники. Поскольку обнаружилась угроза выхода противника к Волге юго-восточнее Райгорода, пришлось преждевременно задействовать 108-й гвардейский стрелковый полк прибывающей 36-й гвардейской стрелковой дивизии для обороны дефиле между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак. Оперативное построение 57-й армии намечалось в два эшелона: в первом — до двух дивизий, во втором — четыре. Ширина полосы обороны армии достигала 70 километров.
51-й армии[185], полоса обороны которой достигала 150 километров, предстояло прочно удерживать межозерные дефиле в районе Малые Дербенты, озеро Сарпа и не допустить здесь выхода противника к Волге.
