Белинда - Энн Райс

— Джереми, можешь прямо сейчас пойти и сделать себе харакири. Что за человек твой Райнголд? Возьми трубку и отыграй все назад!

— Джи-Джи, значит, она вам не звонила? Иначе вы сообщили бы мне прямо с порога.

— О да, Джереми. Я обязательно так и сделал бы. Но она в порядке. Она всегда звонит, когда ей плохо. И у телефона всегда кто-то есть.

— Кстати, о телефонах! — не выдержал Алекс. — Ты в курсе, что два дня назад позвонил Блэру Саквеллу в два ночи и выложил ему все как на духу?

— Если она появится, то в моем заведении она не останется одна, — сообщил Джи-Джи. — Ее будут ждать.

— Отнюдь не все, Алекс, — обратился я к своему другу. — Я только сказал, кто она и кто я, что она в бегах и что я ее обидел. Мне нет нужды выкладывать всю историю. Мне нет нужды утомлять кого-то разговорами. Алекс, но тайное всегда становится явным. Черт побери, Алекс, она существует, и у нее есть имя, и у нее есть прошлое, и эти картины написаны с нее, и я люблю ее.

— Да, — выдохнул Джи-Джи.

— Именно поэтому я и позвонил Сьюзен Джеремайя в Париж, а еще сделал звонок Олли Буну. Я позвонил даме, написавшей биографию Бонни. Я позвонил своим бывшим женам. А когда Бонни перестала подходить к телефону, я позвонил Марти из «Юнайтед театрикалз». Я позвонил своему издателю, своему постоянному агенту и своему агенту в Голливуде и рассказал обо всем, что происходит. Я позвонил своему знакомому скульптору Энди Блатки и своей соседке Шайле. И наконец позвонил всем друзьям-писателям, в том числе и работающим в газетах.

Я должен был излить душу, закончить последнюю работу, сделать подписи к картинам. Скоро меня здесь уже не будет.

— Уокер, позвонить Блэру Саквеллу — все равно что позвонить в «Си-би-эс ньюс», — сказал Алекс. — И что ты имел в виду, говоря о друзьях-писателях, работающих в газетах? В каких именно? Ты уверен, что способен сделать так, чтобы события не вышли из-под контроля?

— Да, насчет Блэра все так, — покачал головой Джи-Джи. — И он в бешенстве.

— Почему бы тебе, как Бонни, просто не взять пистолет, твою мать?! — заорал на меня Алекс.

— Вы бы только слышали высказывания Блэра в адрес Марти! — с отвращением, точно ребенок, впервые попробовавший морковь, произнес Джи-Джи. — Он называет его мерзкой статистической величиной, безобразной реальностью и ужасным фактом.

— Клементайн, повторяю еще раз для непонятливых. Я твердо намерен найти ее и ни перед чем не остановлюсь. Я верну ее, и мы будем вместе. Вот так-то. Если, конечно, она не натворила без меня глупостей.

— Блэр вбил себе в голову, что должен обязательно ее найти, — сообщил Джи-Джи. — У него совершенно безумная идея, что она должна рекламировать «Миднайт минк». Он заплатит ей сто кусков.

— Что, черт возьми, тебе сказал Морески? — поинтересовался Алекс. Он всем своим телом навис надо мной, волосы, закудрявившиеся от влажного воздуха, выбились из-под полей шляпы, глаза воинственно горели в полумраке. — А твои знакомые газетчики — настоящие друзья?

— Блэр еще никому и никогда не платил денег, — сказал Джи-Джи. — Он просто дарил норковое манто.

— И мне не важно, что сказал Марти. Я всего-навсего предупредил его как джентльмен джентльмена. Ситуация может выйти из-под контроля, — заявил я.

— Потрясающе! С таким же успехом ты мог бы предупреждать графа Дракулу, — усмехнулся Алекс.

— Я не из тех, кто будет держать Марти или кого бы то ни было за яйца. Но все ради нас с Белиндой. Марти должен понять, что для меня это как Святое причастие. Я никогда не использовал Белинду. Здесь Марти глубоко заблуждается.

— Надо же, ты используешь Белинду! — обиделся за меня Алекс. — Ради нее ты готов разрушить свою чертову жизнь и…

— Никто ничего не разрушает. Как ты не можешь понять?! Но в том-то и красота наших взаимоотношений, что в них нет ни одного прямого угла…

— Джереми, я прямо сейчас забираю тебя с собой в Калифорнию, — заявил Алекс. — Я позвоню этому типу Райнголду и договорюсь, чтобы картины доставили в какое-нибудь безопасное место. Например, в Берлин. Да, вполне безопасное место.

— Не может быть и речи! — отрезал я.

— Тогда давай поедем с тобой в Портофино. Совсем как в хорошие времена. Мы спокойно поговорим и решим твой вопрос. Может быть, и Джи-Джи согласится составить нам компанию.

— Спасибо за предложение, но в субботу я приступаю к работе. У меня в запасе всего две недели, чтобы закончить последнюю картину. Кстати, о доме в Портофино. Я ни на секунду не сомневаюсь, что проведу там свой медовый месяц.

— Вы это серьезно, насчет женитьбы? Как романтично, — вздохнул Джи-Джи.

— Когда она вернется, то непременно попрошу ее руки, — сказал я. — Мы можем уехать в штат Миссисипи и пожениться там, поскольку по их законам она уже достигла брачного возраста. И тогда никто ничего не сможет с нами сделать.

— Куда же запропастилась та женщина с едой? — спросил Алекс. — Джи-Джи, сынок, наполни ему ванну. Джереми, в доме ведь есть холодная и горячая вода? Твои когтистые лапы нуждаются в хорошей ванной.

— Я люблю ее. Такая любовь бывает только раз в жизни. Вот так она считает.

— Знаете, а я ведь могу дать вам письменное согласие. Мое имя значится в свидетельстве о рождении. Я знаю, где оно лежит.

— Воду сделай погорячее, — распорядился Алекс.

— Алекс, ничего не надо. Мама научила меня каждый день принимать на ночь ванну, что я обычно и делаю. И я никуда не собираюсь ехать, пока не вернется Райнголд и не займется отправкой картин. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Из ванной комнаты уже валил пар. Шум воды из-под крана заглушал барабанную дробь дождя.

— Интересно, как можно рассчитывать, что она выйдет за тебя замуж, после того как ты вытряс из нее душу? — спросил Алекс. — Думаешь, прессе понравится этот аспект — или, как ты говоришь, угол — ваших взаимоотношений? Тебе сорок пять, а ей шестнадцать!

— Ты не читал ее письма…

— Ну, похоже, ты пересказал мне его слово в слово…

— …она выйдет за меня. Знаю, что выйдет…

— Они ничего не смогут сделать, если она будет официально замужем, — произнес Джи-Джи.

— Джереми, ты не отвечаешь за свои действия. Тебя срочно надо остановить. В этой комнате есть кондиционер?! — требовательно спросил Алекс и начал закрывать французское окно.

— Не надо, Алекс, — жестом остановил его я. — Оставь окно открытым. Я попрошу мисс Энни устроить вас в гостевых спальнях. А теперь успокойся и дыши ровно.

Тут в комнату вошла мисс Энни с подносом, уставленным дымящимися тарелками с едой. Вкусно запахло гомбо.[23] В комнате внезапно стало совсем тихо. Дождь потихонечку стихал, только где-то вдали неожиданно сверкнула молния. И Джи-Джи, застывший на пороге ванной в клубах пара, напоминал призрак стопроцентного американского юноши. Господи, до чего же привлекательный молодой человек!