Весь Кир Булычев в одном томе - Кир Булычев

Ко вздрогнула. Оказывается, лицемерный профессор знал или догадывался, на какую судьбу он обрек Кларенс, разоблачив ее и отказавшись признать дочерью. Конечно, Ко не знала Кларенс и видела ее уже только в образе чучела в музее таксидермии, но Ко была уверена, что Кларенс была жертвой не только князя, но и профессора. Обоим плевать на Кларенс, Ко или Веронику. Но Вероника-то в безопасности! Как это несправедливо: Вероника оказалась дочкой профессора, а расплачиваться за обман придется Ко. Так сильные мира сего удовлетворяют свои страсти за счет простого народа. Ведь генералы сидят в надежных укрытиях, тогда как солдаты ждут под дождем, в грязи своей бесславной гибели.

По пути к почтамту, видно, в ожидании успешных коллекционных сделок, профессор подобрел и даже сказал:

— Не исключено, что у тебя и на самом деле найдется свидетель. С моей точки зрения, достойный. Не исключено. Тогда ты станешь моей дочерью. И первой помощницей. Давно пора разобрать шкафы в подвалах — там скопились тысячи альбомов. Я ведь скупал коллекции и вынимал из них одну-две марки. Кое-что продавал, чтобы окупить приобретение. А остальное оставалось в подвалах. Может пригодиться…

Ко поежилась. Менее всего ее устраивала судьба разборщицы пыльных завалов. Может, уже сейчас признаться, что она знакома с его настоящей дочкой? Это, конечно, приятно, но где гарантия, что Милодар успеет спасти K° от гнева Вольфганга? Нет такой гарантии.

Когда они доехали до скромного, углубленного в марсианскую красную глину здания почтамта и оставили машину на стоянке, профессор доверил Ко тащить за ним неподъемный портфель.

У входа в почтамт толпились в основном пожилые и просто старые марсиане с кляссерами, ожидая, когда начнется спецгашение. Многие приветствовали профессора. Но Ко показалось, что, как правило, теплоты в приветствиях не было.

Внутри почтамт представлял собой высокий сводчатый зал, вокруг которого располагались окошки. К некоторым стояли небольшие очереди.

— У нас есть пятнадцать минут до начала гашения, — сказал профессор. — Где твой свидетель?

— Я знаю не больше вас, папа, — ответила Ко.

И в этот момент из-за колонны походкой римского сенатора вышел господин Артур дю Гросси, муж Ко и потому инкогнито зять профессора дю Куврие.

— А, вы уже здесь! — произнес профессор с разочарованием, и K° поняла почему: взгляд его остановился на кучке скромно одетых пожилых людей, которые сгрудились вокруг скамейки, где вальяжный старик с двумя длинными серебряными косами разложил альбом с марками.

— Свидетель ждет! — торжественно объявил Артур и тут же обернулся к Ко, словно только что заметил ее. Незаметно от профессора подмигнув, он спросил официально: — Как вы спали, Вероника?

— Без вас мне всегда одиноко спать, — нагло ответила Ко, Артур зашелся в кашле и покраснел, а профессор поморщился.

— Не терплю глупых шуток! — заявил он.

Ко чуть было не сказала, что это не шутка, но Артур резко потянул профессора к толстой колонне, уходящей под потолок зала. Ко пришлось торопиться за ними, волоча портфель, который кирпичной ношей рвался к полу.

Так что из-за портфеля Ко чуть опоздала и подняла глаза в тот момент, когда профессор уже кланялся госпоже Аалтонен, директрисе Детского острова, столпу педагогики и верному помощнику комиссара Милодара. Так что первым чувством Ко было облегчение от того, что свидетель — это свой человек, и лишь встретившись взглядом с госпожой Аалтонен и увидев в этих глазах откровенную панику, Ко встревожилась: а все ли проходит так гладко, как обещал комиссар?

— Здравствуйте, — сказала Ко робким голосом, как положено приветствовать директрису детского дома.

— Ах, — произнесла директорша. — Это вы тут…

— Что такое? — вдруг спросил профессор. — В чем дело? Я чувствую неладное.

— Разрешите представить вам, — вмешался смущенный Артур, который, видно, не понял значения этой сцены, — директрису детского дома на острове Кууси, я правильно говорю?

— Правильно…

— Доктора педагогики госпожу Розу Аалтонен.

— Оу, — сказал профессор с неким завыванием, которое он приберегал для разговоров с персонами высокого ранга. Почему-то он отнес госпожу Аалтонен именно к ним. Возможно, на него произвели впечатление размеры мадам, ее сходство с гигантским пингвином, чему способствовал строгий черный костюм и белая манишка госпожи Аалтонен. — Вы прилетели с Земли?

— Вот именно, — сказала Аалтонен, и взгляд ее нервно метался между профессором, Ко и Артуром. Порой ее глаза мутнели, будто она старалась прислушаться к внутреннему голосу. Правда, внутренний голос, как вскоре сообразила Ко, находился точно сзади Аалтонен, метрах в десяти, и представлял собой двух силачей князя, которые даже не старались казаться похожими на филателистов.

— Тогда попрошу ваш паспорт, диплом и удостоверение — все документы, которые вы удосужились захватить с собой. — Профессор уже преодолел первую реакцию почтения, и его сварливость взяла верх. — Я хотел бы убедиться в том, что вы — это вы.

— О да, — сказала директриса и, открыв старомодную сумочку, принялась рыться в ней, а Ко поняла, что Аалтонен, не выдав ее в первое мгновение, тем более не выдаст ее сейчас. Может, все же мадам состоит в агентах комиссара?

— Папа, — Ко потянула профессора за рукав. — Это в самом деле наша директриса. Она очень строгая, но мы ее уважаем.

— Помолчи! — приказал профессор и выхватил из пальцев Аалтонен ее галактический паспорт. — Верю, — сказал он, коротко скользнув взглядом по первой странице, и вернул документ. Затем через плечо тоскливо посмотрел на растущую толпу коллекционеров, которые стягивались к окошку, за которым должно было происходить гашение. Профессор беспокоился, что штемпель могут поставить без него. У этого человека отсутствовали критерии того, что хорошо, а что плохо, что важно, а что — пустяк. Он был рабом своей коллекции, и, как назло, она была слишком дорогой, а потому люди становились игрушкой в борьбе за нее.

— Говорите! — приказал профессор. — Кто эта девица?

— Это, — госпожа Аалтонен проглотила слюну. Ее большой кадык неуверенно дернулся. Ко похолодела. А вдруг она не агент Милодара? И через несколько секунд здесь прозвучат выстрелы — силачи расстреляют самозванку. — Это Вероника… — Сказав так, директриса осмелела и повторила уже уверенней: — Вероника!

— Откуда вам известно ее имя? — спросил профессор.

— Мы называем детей… порой по случайным, совсем случайным деталям. Но в случае с Вероникой мы были почти уверены в ее имени.

— Почему? — профессор вцепился в директрису взглядом.

— На шее у девочки был золотой медальон. В нем находилась старая почтовая марка с надписью «Вероника». Мы определили, что так называлась маленькая английская колония в Карибском море, рядом с островом Тринидад. Марка относилась к выпуску 1886 года…

— Красная? Три пенса? — Голос филателиста сорвался.

Он закрыл лицо руками.

Он плакал.

Все вокруг замолчали. Было неловко