Властелин Колец: Братство Кольца - Джон Толкин

— Это было Зло Древнего мира, с таким я еще не встречался, — сказал Арагорн. — Оно было одновременно тенью и пламенем, сильным и ужасным.

— Это был Балрог из Моргота, — кивнул Леголас, — самое гибельное Зло для эльфов, кроме Того, кто обитает в башне Тьмы.

— Да, я видел на мосту то, что является в самых мрачных кошмарах, я видел Погибель Дурина, — тихо произнес Гимли, и в глазах его стоял ужас.

— Увы! — молвил Келеборн. — Мы давно опасались того, что под Карадрасом дремлет Ужас. И если бы я знал, что гномы снова разбудили это Зло в Мории, я запретил бы тебе пересекать нашу северную границу, тебе и всем, кто идет с тобой. Неужели это возможно, что Гэндальф утратил мудрость и впал в безумие, если он без особой нужды отправился в западню Мории.

— Тот впадает в безумие, кто говорит подобные вещи, — серьезно возразила Галадриэль. — Ни одно из деяний Гэндальфа при жизни не было бесцельным. Те, кто шел за ним, не знают всех его замыслов и не могут рассказать о них. Но что бы ни случилось с проводником, следовавшие за ним невиновны. Не сожалей о том, что приветствовал гнома. Если бы наш народ был изгнан давным-давно из Лотлориэна, кто из галадримов, даже сам Келеборн Мудрый, проходя мимо, не пожелал бы взглянуть на свою древнюю родину, даже если бы она стала логовом драконов? Темна вода Келед-Зарама и холодны источники Кибал-Нале, прекрасны были многоколонные чертоги Казад-Дума в дни Старшей эпохи, до падения Великих Королей. — Она взглянула на Гимли, сидевшего понуро и печально, и улыбнулась.

И гном, слыша названия, произнесенные на его древнем языке, поднял голову. Он встретился с ее взглядом, и ему показалось, что он заглянул в самое сердце Врага и увидел там любовь и сострадание. На лице его появилось удивленное выражение, и он улыбнулся в ответ.

Он неуклюже встал и, поклонившись по обычаю гномов, произнес:

— Но еще прекраснее живая земля Лориэна, а Владычица Галадриэль прекраснее всех драгоценностей в недрах земли.

Наступила тишина. Наконец вновь заговорил Келеборн.

— Я не знал, что ваш путь был так труден, — сказал он. — Пусть Гимли забудет мои резкие слова: я говорил в тревоге сердца. Я помогу вам, чем только смогу, каждому в соответствии с его желанием и нуждами, но особенно тому из Маленького народа, кто несет бремя.

— Ваша цель известна нам, — сказала Галадриэль, глядя на Фродо. — Но мы не будем открыто говорить о ней. И может быть, не напрасно пришли вы в эту землю в поисках помощи, как и предполагал Гэндальф. Ибо Владыка Галадрима — мудрейший из эльфов Средиземья, и дары его богаче, чем у могущественнейших королей. Еще на рассвете дней он жил на Западе, и я жила с ним неисчислимые годы; еще до падения Нарготронда и Гондолина я перешла горы, и мы вместе долгие века безнадежно сражались.

Это я впервые созвала Белый Совет. И если мои желания не остались неосуществленными, то лишь благодаря Гэндальфу Серому. Без него, наверное, все пошло бы по-другому. Но даже сейчас остается надежда. Я не стану давать вам совет. Моя сила не в том, чтобы содействовать или запрещать, или указывать выбор пути. Я могу быть полезна вам лишь в знании прошлого, настоящего и отчасти того, что будет. И я говорю вам: ваш путь проходит по лезвию ножа: оступитесь хоть немного, и погибнете, а вместе с вами погибнет все. Но пока ваше Братство едино, еще остается надежда. — Она посмотрела на них, внимательно вглядываясь в каждого.

Никто, кроме Леголаса и Арагорна, не смог долго выдержать ее взгляд. Сэм быстро покраснел и опустил голову.

Наконец Владычица Галадриэль освободила их от своего взгляда и улыбнулась:

— Пусть не тревожатся ваши сердца. Сегодня ночью вы будете отдыхать в мире.

Они вздохнули и почувствовали неожиданную усталость, будто их долго и упорно допрашивали, хотя и без слов.

— Теперь ступайте! — сказал Келеборн. — Вы устали от печали и трудов. Даже если бы ваш путь не касался нас так тесно, вы нашли бы пристанище в этом городе, пока не исцелитесь и не восстановите силы. Отдыхайте, и не станем больше говорить о вашей дальнейшей дороге.

В эту ночь отряд спал на земле, к большому удовлетворению хоббитов. Эльфы раскинули для них шатер среди деревьев у фонтана и устроили в нем мягкие ложа. Затем, пожелав гостям своими прекрасными чистыми голосами мира, они покинули их. Путники еще некоторое время поговорили обо всем — о прошлой ночи, проведенной на деревьях, о дневном пути и о Владыке и Владычице, но у них не хватало решимости заглядывать дальше.

— Почему ты покраснел, Сэм? — спросил Пиппин. — Можно было подумать, что у тебя совесть нечиста. Надеюсь, ничего худшего, чем стащить у меня одеяло, ты не замышлял?

— Я никогда не думал о таких вещах, — ответил Сэм, не настроенный шутить. — Если хотите знать, я почувствовал себя так, будто на мне ничего нет, и мне это не понравилось. Она словно глядела внутрь меня и спрашивала, что я буду делать, если она даст мне возможность вернуться домой, в Удел, в уютненькую нору с… с собственным садиком.

— Забавно! — воскликнул Мерри. — Я чувствовал почти то же самое, только… только… В общем, не буду об этом, — скованно добавил он.

Похоже было, что все испытали подобное: каждый почувствовал, что ему предлагают выбор между лежащей впереди Тьмой, полной опасностей, и самым заветным желанием — это желание лежало совсем рядом, и чтобы оно осуществилось, нужно всего лишь свернуть с дороги и оставить другим поход и борьбу с Сауроном.

— Мне тоже кажется, что мой выбор должен остаться в тайне, — серьезно сказал Гимли. — Он будет известен только мне.

— Все это выглядит чрезвычайно странным, — заметил Боромир. — Может, это было лишь испытание, и Владычица хотела прочесть наши мысли с добрым намерением. Однако, должен сказать, что она искушала нас и предлагала то, что в ее власти дать нам. Нет необходимости говорить, что я отказался ее слушать. Люди Минас-Тирита верны своему слову…

Но что предлагала ему Галадриэль, Боромир так и не сказал.

Что же касается Фродо, то он молчал, хотя Боромир засыпал его вопросами.

— Она дольше всего смотрела на тебя, Хранитель Кольца, — сказал он.

— Да, — ответил Фродо, — но что бы ни вошло в мою голову, пусть там и останется.

— Ты поостерегись! — сказал Боромир. — Я не очень верю этой эльфийской Владычице и ее затеям.

— Не говори плохо о Владычице Галадриэль, — строго прервал его Арагорн. — Ты сам не знаешь, что говоришь! Ни в ней, ни в этой земле нет Зла, если только человек не приносит его с собой. И тогда ему действительно лучше поостеречься. С тех пор как мы покинули Ривенделл, сегодня ночью я впервые буду спать спокойно. Я хочу крепко уснуть и хоть на время забыть о нашем горе. Я устал и телом и душой.