Четвертое крыло - Ребекка Яррос

Ксейден сжал челюсти, и я увидела, как в его глазах загорелось пламя… пламя битвы с самим собой.

Внутри меня нарастала невыносимая тяжесть.

Если мы уйдем, все они умрут. Все гражданские. Все летуны. Не мы их убьем – но все же будем соучастниками их гибели.

Если мы будем сражаться, то, скорее всего, умрем вместе с ними.

Можно жить трусами или умереть всадниками.

Ксейден расправил плечи, и камень внутри меня расплылся тошнотой. Он принял решение. Я видела это в чертах его лица, в его осанке.

– Сгаэль говорит, что никогда не бежала от боя и не побежит сегодня. Да и я не буду стоять в стороне, когда гибнут невинные, – он покачал головой. – Но я не могу приказать вам присоединиться. Я отвечаю за всех вас. Никто из вас не перешел тот парапет потому, что хотел. Никто. Вы перешли его, потому что я заключил сделку. Я заставил вас поступить в квадрант, и я не буду думать хуже о любом, кто полетит в Эльтувал. Делайте выбор, – он с силой провел рукой по волосам.

«Я не хочу, чтобы ты рисковала».

В идеальном мире мне больше ничего не нужно было бы слышать.

«Если остальные могут делать выбор, то могу и я».

Он вздернул подбородок.

– Мы всадники, – сказала Имоджен после очередного взрыва. – Мы защищаем беззащитных. Такая у нас работа.

– Ты спас всех нас до единого, кузен, – добавил Боди. – И мы благодарны. А теперь я бы хотел заняться тем, чему меня учили, и если я не вернусь домой, значит, мою душу препоручат Малеку. Я все равно не прочь свидеться с матерью.

– Я скажу тебе то же, что сказал в наш первый год после Молотьбы, когда мы решились на контрабанду оружия, – сказал Гаррик. – Благодаря тебе мы живы столько лет; только мы решаем, как нам умирать. Я с тобой.

– Вот именно! – воскликнула Солейл, барабаня пальцами по бедру, чуть выше кинжала в ножнах. – Я в деле.

Лиам выступил вперед, встав рядом со мной.

– Мы наблюдали, как казнят наших родителей, потому что им хватило смелости поступить правильно. Хотелось бы думать, что моя смерть будет такой же благородной.

Дыхание замерло у меня в груди. Их родители погибли, чтобы разоблачить истину, а моя мать пожертвовала моим братом, чтобы утаить этот грязный секрет.

– Согласна, – кивнула Имоджен.

Все они согласились.

Один за другим согласились все, пока не осталась одна я.

Ксейден поймал мой взгляд.

«Если думаешь, будто сможешь убедить кого-то из Сорренгейлов рисковать шеей ради кого угодно вне их границы, ты глупец» – так она сказала на озере?

Да ну на хрен.

«Тэйрн?»

На войну отправлялась не я одна.

«Мы будем пировать их костями, Серебристая».

Красиво и доходчиво.

Я не бросила бы невинных людей на смерть, по какую сторону границы они бы ни жили. Я не сбежала бы, оставив товарищей рисковать жизнью, несмотря на мольбу в глазах Ксейдена.

Хотя бы Рианнон, Сойера и Ридока здесь не было. Они доживут до второго курса.

А мама… Судя по кинжалу на ее столе, она знала – но ничего не сделала, чтобы это прекратить. Видимо, я стану ее второй жертвой ради сохранения вэйнителей в тайне.

– Я была беззащитной, – сказала я Ксейдену, поднимая подбородок. – А теперь я всадница. Всадники сражаются.

Остальные одобрительно зашумели.

Тысяча чувств пронеслась по его лицу, но он лишь кивнул и подошел к каменным зубцам.

– Лиам. Отчет.

Его сводный брат подошел к нему и сосредоточился.

– Летуны вступили в бой, все семеро… шестеро. Похоже, они пытаются отвлечь огонь на себя, но, твою мать, такого огня, как у вэйнителей, я среди всадников не видел. Трое стоят вокруг города, а один пробивается к зданию в середине. Часовая башня.

Ксейден кивнул, потом разделил нас согласно задачам. Гаррик и Солейл прочешут периметр, а остальные атакуют вэйнителей по сторонам от Рессона, приглядывая за часовой башней, когда будем пролетать у города.

– Убить их можно только кинжалом.

– А значит, придется спешиться и драться, когда мы сумеем вывести гражданских в безопасное место, – прибавил Гаррик с мрачным лицом. – Не метайте свое единственное оружие, пока не будете уверены.

Ксейден кивнул.

– Спасите столько людей, сколько сможете. Вперед.

Мы спустились за Ксейденом по лестнице и прошли через молчащий, пустынный плац. Снаружи уже ждали драконы, сидевшие на краю утеса и в волнении переминавшиеся с лапы на лапу, глядя на торговый пост внизу.

Я прошла прямо между Тэйрном и Сгаэль.

«Я знала, что ты сделаешь правильный выбор, – сказала драконица, взглянув на приближавшихся Ксейдена с Лиамом, шагавших опасно близко к краю пропасти. – И он тоже знал. Хоть ему и не нравится подвергать тебя опасности, он знал».

«Значит, он знает меня намного лучше, чем я – его», – я подняла бровь.

Сгаэль моргнула.

«Ты уже далеко не та дрожащая девчонка, что стояла на плацу и старалась скрыть страх перед парапетом. Я это одобряю».

«Я не просила твоего одобрения».

Если я умру, хотя бы буду честна в свои последние мгновения.

Она фыркнула и толкнула голову Тэйрна своей, но он даже не шелохнулся.

Под подошвами хрустели камни, пока я шла под Тэйрном к Андарне, которая, стоя между его лапами, наблюдала атаку вэйнителей. Я остановилась перед ней, закрыв собой кровавую резню.

«Оставайся и прячься».

Я не поведу ребенка в бой – и точка.

«Оставайся здесь», – саркастично пророкотала она в ответ.

Я подавила грустную улыбку. Ужасно жаль, что я уже не застану ее бунтарский переходный возраст.

«Согласен, – Тэйрн подставил мне плечо. – Ты – мишень, малышка».

«Я серьезно, – приказала я Андарне, погладив ее чешуйчатый нос. – Если не вернемся к утру или если решишь, что приближаются вэйнители, лети домой, в Долину. Любой ценой спрячься за чарами».

Она раздула ноздри:

«Я тебя не брошу».

В груди так ныло, что я с трудом поборола желание потереть место над сердцем, а вместо этого расправила плечи. Кое-что нужно было сказать.

– Ты почувствуешь, когда спасать будет уже нечего. И это может разбить тебе сердце, но, когда почувствуешь, улетай. Дай слово, что улетишь.

Прошли мгновения, но наконец Андарна кивнула.

– Иди, – шепнула я, погладив ее прекрасную морду в последний раз.

С ней все будет хорошо. Она доберется до Долины. Нельзя позволять себе думать иначе.

Она развернулась и направилась к форпосту, а я взяла себя в кулак и прошла между лапами Тэйрна, быстро бросив в последний раз взгляд на долину. Ксейден и Лиам стояли по правую руку, делая то же самое – готовясь вылетать.

Вдруг воздух разорвал вопль, и из долины в двух хребтах к югу поднялся огромный серый дракон… из-за границы Поромиэля. И поджал две лапы под массивное пузо, улетая от нас прямиком к Рессону.

– Поблизости есть стая? – спросил Лиам.

– Нет, – ответил Ксейден.

У меня словно земля ушла из-под ног.

«Я бы могла поклясться, что видела во время этой атаки стаю драконов за границей», – так ведь сказала в Монсеррате Мира?

Дракон снова завопил и полил склон синим пламенем, поджигая деревья перед тем, как вылететь на равнины Рессона. Синее. Пламя.

Нет. Нет. Нет.

– Виверна, – сердце встало комом в горле. – Ксейден, две лапы, не четыре. Это не дракон. Это виверна.

Может, если повторить это еще несколько раз, я наконец поверила бы своим глазам.

Так вот что редактировало наше руководство?

Это же должен быть миф, а не существа из плоти и крови. Впрочем как и вэйнители.

– Что ж, вот и плакало наше воздушное превосходство, – сказала Имоджен, потом пожала плечами. – Ну и хрен с ними. Они тоже могут дохнуть.

«Они сотворили мерзость», – сказал Тэйрн, и слова его глухо пророкотали в драконьей груди.

«Ты знал?»

«Подозревал. Как думаешь, почему я тебя так третировал во время маневров?»

«Нам с тобой еще надо поработать над общением».

– Видимо, теперь мы знаем все подробности, – сказал Лиам.

– Никто не передумал? – спросил