Сталин. Разгадка Сфинкса - Марат Ахметов

В начале 1946 года Черчилль совершил длительную поездку по Америке. 5 марта в Вестминстерском колледже города Фултон, штат Миссури, Черчилль обнародовал перед американцами и всей планетой свою политическую платформу. Он избрал для этого весьма «благоприятный» момент. Мир в то время был свидетелем некоторого ухудшения американо-советских отношений вследствие средневосточного кризиса. Русские промедлили с выводом войск, находившихся в Иране с самого начала войны. В то же время Москва не оставляла попыток политического давления на Турцию с целью укрепления своих позиций на Черном море.

Так же, как до войны, Черчилль разоблачал нацистскую угрозу, он вещал теперь об якобы опасности коммунистической, нависшей над западными цивилизациями.

«От Штеттина на Балтике, — разглагольствовал Черчилль. — До Триеста на Адриатике железная завеса спустилась на континент. За этой линией хранятся все сокровища древних государств Центральной и Восточной Европы…Коммунистические партии, которые были очень незначительны во всех этих восточных государствах Европы, достигли исключительной силы, намного превосходящей их численность, и стремятся повсюду установить тоталитарный контроль… В значительном большинстве стран, отстоящих далеко от русских границ и разбросанных по всему миру, созданы коммунистические пятые колонны, которые действуют в полном единении и абсолютном повиновении указаниям, получаемым от Коммунистического центра. За исключением Британского содружества наций и США, где коммунизм находится в зачаточном состоянии, компартии, или пятые колонны, представляют собой возрастающую угрозу и опасность для христианской цивилизации…».

Одновременно Черчилль заявлял: «Я не верю в то, что Советская Россия желает войны. Она хочет плодов войны и безграничного распространения своей силы и своих доктрин… Русские больше всего восхищаются силой, и нет ничего такого, к чему они питали меньше уважения, чем военная слабость…».

Противоречивость высказываний Черчилля в Америке ощущается довольно явственно. Тем не менее, он неуклонно придерживался принципов английской внешней политики в отношении Европы, которые наиболее ярко выразил в своих произведениях лорд Болингброк в первой половине 18 века. В соответствии с ними Британия на протяжении столетий всячески противодействовала гегемонии какой-либо державы на европейском континенте.

В Кремле расценили озабоченность бывшего официального британского лидера однозначно. У Сталина появились резоны считать пылкие речи «друга и товарища военных лет» Черчилля, как призыв к крестовому походу против СССР. В интервью корреспонденту «Правды», через неделю после «фултоновского набата», вождь в частности заявил: «…что же может быть удивительного в том, что Советский Союз, желая обезопасить себя на будущее время, старается добиться того, чтобы в этих странах (Восточной Европы — М.А.) существовали правительства, лояльно относящиеся к Советскому Союзу?»

Оскорбленный в своих лучших чувствах Сталин также обмолвился о том, что часть речи господина Черчилля «представляет смесь элементов клеветы с элементами грубости и бестактности».

Вне всякого сомнения, антисоветская речь в Фултоне не самое лучшее достижение британца, надолго охладившая политический климат на планете. В Москве ее оценили как натравливание США на СССР, при размахивании не принадлежащей Англии ядерной дубинкой.

Отчасти Черчилль был прав, однако форма его выступления оставляет желать лучшего. В отличие от многократно избиравшегося президентом Рузвельта, сразу после войны он лишился поста главы правительства. Уязвленное самолюбие бывшего английского премьера искало выхода, и он разразился гневными эскападами о советском «железном занавесе». К тому же положение некогда несокрушимой Британской империи явственно пошатнулось после войны — она стремительно теряла статус колониальной супердержавы.

Противопоставление: Черчилль и Сталин

Уинстон Леонард Спенсер Черчилль родился приблизительно на пять лет раньше Сталина в весьма именитой и далеко не бедной семье. Уже одним этим островитянин существенно разнился с горцем, сыном сапожника. Получивший приличное образование молодой кавалерийский офицер Уинстон участвовал в ряде колониальных военных экспедиций в последнем пятилетии 19 века. Он быстро понимает, что искусное владение пером более верный способ прославиться, к тому же значительно безопаснее меча. Заслуживает внимания тот факт, что британец серьезно повредил случайно однажды руку, правда, в отличие от Сталина, правую.

В качестве журналиста Черчилля быстро замечают определенные круги страны, о чем свидетельствует его избрание в 1900 году в парламент от консервативной партии. Спустя четыре года Черчилль переходит в ряды либеральной партии, затем вновь возвращается в лоно консерваторов. Этот деятель всегда был прагматиком в политике, то есть не имел стойких убеждений, кроме одного. Черчилль всегда отличался непримиримой враждебностью к коммунистической идеологии. Его политическая карьера изобиловала взлетами и падениями и в графическом изображении носит весьма причудливый характер. В то время как у Сталина линия графика постоянно и неуклонно шла вверх, пусть даже незначительно.

В 1908 году Черчилль уже возглавлял первый значительный британский правительственный пост — министра торговли в кабинете Асквита. В течение двадцати лет с небольшими перерывами он занимал различные министерские должности.

В 1917 году положение простолюдина Кобы (Сталина) и аристократа Черчилля (министра военного снаряжения в правительстве Ллойд-Джорджа) практически уравнялось.

Усилия британца любой ценой подавить смуту на востоке Европы обратили внимание Ленина, объявившего Черчилля «величайшим ненавистником Советской России».

В 1929 году (когда Сталин уже развернул свою грандиозную программу преобразования страны) Черчилль лишился очередного правительственного поста и на долгие годы ушел в тень, поскольку не имел поддержки общественного мнения страны. Он был в числе немногих политиков Запада, сравнительно рано осознавших германскую угрозу. Хотя первоначально британец восторгался Муссолини и Гитлером, у него было с ними практически полное родственное единодушие.

В Черчилле поразительно проявились черты присущие им, а также Троцкому. Непоседливость, огромные апломб и аффектация, журналистское дарование и способности в живописи.

Лишь когда фашизм стал серьезно угрожать интересам Англии, Черчилль был вынужден выступить против него. Его степень ответственности за огромное усиление Гитлера с середины 1940 года также достаточно велика. Вскоре после назначения королем на пост премьер-министра Черчилль патетически заявил в палате общин о решимости сражаться с Германией до победного конца. В то же время он полагает, «что в качестве меры предосторожности» срочно необходимо провести операцию «Динамо» — экстренную эвакуацию английских войск с побережья. При этом Черчилль категорически утверждает в своем фундаментальном труде «Вторая мировая война» о том, что никогда «не возникал вопрос об оставлении французов на произвол судьбы». Но как еще иначе можно назвать скоропостижную эвакуацию боеспособного британского контингента через Ла-Манш?

Черчилля чрезмерно превозносят за важнейший якобы в его политический жизни шаг — решимость продолжать войну против Германии один на один. Но в данном случае он выполнял волю нации, настроенной на дальнейшую борьбу. Спасуй Черчилль в тот момент — и его постигла бы участь своего предшественника.

Мимоходом британец сообщает, что Риббентроп в свое время дважды приглашал его посетить Гитлера. Но как частное лицо, он отказывался, хотя «охотно встретился бы с Гитлером, если бы был уполномочен на то Англией». Данным признанием Черчилль выразил свое жизненное кредо, которое заключается в том, что для деятеля государственного исключительно важны не личные симпатии и антипатии, а политические интересы.

Сходство позиций Черчилля и Сталина здесь, несомненно, просматривается. И все же островитянин принадлежал к типу людей, особенно не жалуемых горцем, вследствие их явной психологической несовместимости. Впрочем, за непомерные амбиции и позерство Черчиллю не слишком доверяли и на родине. Поэтому он проиграл выборы в июле 1945 года. Черчилль с горечью вспоминал о том, с какой уверенностью Сталин предсказывал в Москве победу на грядущих выборах именно его консервативной партии. Однако сторонники Черчилля оказались тогда в меньшинстве. Английские избиратели не пожелали учесть тот факт, что их лидер являлся одним из творцов победы над фашистской Германии. Они руководствовались принципом: «Мавр сделал свое дело, теперь он должен уйти».