Экономический образ мышления - Хейне Пол

Перечисляя некоторые из причин, благодаря которым законодатели, скорее всего, будут хорошо информированы, мы упомянули среди них две, которые также объясняют, почему законодатели не всегда будут голосовать так, как следовало бы в соответствии с их информацией. Это две последние из приведенных причин: многие люди очень заинтересованы в том, чтобы предоставить законодателям необходимую информацию, и результаты голосования законодателей фиксируются и должны быть обоснованы. Проблема в том, что в предоставлении информации (или в лоббистской деятельности) и в привлечении законодателей к ответственности за свои действия в основном заинтересованы группы с особыми интересами. Положительные экстерналии, связанные с политическими процессами, делают это почти неизбежным.

Для того, кто в противном случае через год потеряет свое место, имеет смысл заплатить через год 2000 долл., чтобы немедленно получить выгоду в 1000 долл.

Проблему хорошо иллюстрируют противоречия, связанные с дерегулированием грузовых перевозок. Регулирование, осуществляемое в течение многих лет Всеамериканской коммерческой комиссией (Interstate Commerce Commission), привело к расточительному хозяйствованию и более высоким ценам для грузоотправителей, что в конечном счете выражается в более высоких ценах практически на все покупаемые нами товары. Но есть люди, которым все это выгодно. Ограничивая конкуренцию, регулирование создало привилегированное положение для тех транспортных фирм, которые обладают правами на осуществление перевозок, и для членов Союза перевозчиков (Teamsters Union). Эти группы ожидают, что дерегулирование значительно уменьшит их богатство. Поэтому они активно воздействовали на членов Конгресса, финансируя проведение кампании и угрожая "возмездием" тем выборным должностным лицам, которые проголосуют за то, чтобы "отрасль грузовых перевозок была брошена в хаос конкуренции".

Можно почти не сомневаться, что денежная выгода, которую мы все получили бы за счет более низких транспортных издержек, была бы в целом выше, чем потери, которые ожидают в результате дерегулирования транспортные фирмы и водители. Но не видно каких-то значительных усилий по оказанию давления на законодателей, не видно финансовых взносов на проведение кампании или демонстраций, направленных на то, чтобы заставить Конгресс проголосовать за дерегулирование. Индивидуальная заинтересованность каждого из нас в дерегулировании просто недостаточно велика, чтобы побудить кого-то из нас активно включиться в борьбу. Так как все мы, сторонники и противники дерегулирования, считаемся со своими собственными личными предельными выгодами и предельными издержками, происходит следующее.

Немногие противники, которые могут многое потерять, тратят значительные ресурсы, стараясь повлиять на законодательную власть. Многочисленные сторонники, которые в сумме могут выиграть больше - но каждый в отдельности выигрывает меньше - ничего не тратят. Законодатели поддаются давлению такого рода, т. к. многие из них считают, что это отвечает их заинтересованности в том, чтобы быть переизбранными. По-видимому, их бесполезно в этом винить; бывший законодатель с непорочными принципами не всегда более эффективно служит общественным интересам, чем законодатель, который поступился некоторыми принципами, чтобы выжить и продолжить борьбу на следующий день. Виновны экстерналии, побуждающие большинство из нас к "безбилетному" поведению в надежде, что кто-то другой возьмет на себя издержки, связанные с лоббистской деятельностью, которая была бы всем нам выгодна.

Положительные экстерналии и государственная политика

Наш вывод не должен вызывать удивления. Государственная политика чаще всего подвержена влиянию групп, преследующих специальные интересы. Государство скорее готово слегка ущемить многих людей, чем крепко прижать нескольких. Государственная политика определяется не столько общественными интересами, сколько бесконечной чередой исключительно частных интересов. Вот почему интересы потребителя одерживают верх в словесных спорах, но политику контролируют интересы производителя. Интересы производителей просто больше сконцентрированы, более резко выражены. Производители знают, что от их действий или бездействия существенным образом зависит их собственное благосостояние, и поэтому в их интересах предпринимать действия. Но ни один отдельный потребитель не может ожидать от политического действия ничего, кроме небольшой выгоды, поэтому ни у одного из них нет стимула, чтобы взять на себя издержки.

Не потому ли использование принуждения с целью предотвратить недопроизводство дорог часто приводит к перепроизводству? Общая заинтересованность налогоплательщиков в экономии средств оказывается недостаточной, когда сталкивается лицом к лицу с сильной заинтересованностью небольшой группы в том, чтобы дорога существовала или чтобы дорога строилась. Такого же рода анализ применим к образованию. Те, кто "производит" образование (надо заметить, что в этом состоит и корыстный интерес самого автора), могут создать трудности в жизни законодателей, которые стараются сберечь средства налогоплательщиков, сокращая расходы на образование и научные исследования. Этим и объясняется поведение законодательной власти (которое в любом другом случае могло бы показаться странным), одобряющей все более и более крупные расходы - даже когда каждый ее член поддерживает сокращение расходов. Бюджет невозможно сократить, не сокращая ассигнований на определенные проекты. Поскольку группа, объединенная определенной заинтересованностью, организуется с тем, чтобы непременно сокращения коснулись проекта кого-то другого, расходы сократить невозможно.

Почему в нашей стране долгое время существовал призыв в армию, и какова вероятность того, что Конгресс его возобновит? Как мы отмечали ранее, воинская повинность - это применение принуждения в тех областях, где для обеспечения достаточной совместной деятельности (во всяком случае, в мирное время) было бы вполне достаточно убеждения. Воинский призыв, вероятно, продолжал существовать так долго, т. к. военное ведомство обладало сильной и ярко выраженной заинтересованностью в том, чтобы поддерживать приток личного состава в армию, в то время как у большинства из тех, кто страдал от набора, стимул лично избежать призыва был сильнее, чем стимул выступать против системы в целом. Интересно отметить, как много нынешних сторонников восстановления призыва говорят сегодня о всеобщем воинском призыве молодых людей на какую-нибудь краткосрочную службу. Приведет ли эта тактика (если это тактика) к увеличению числа противников набора? Или ожидаемые издержки каждого призывника станут ниже той критической точки, где он или она были бы готовы принять участие в политической борьбе, чтобы предотвратить возобновление призыва?

Что можно сказать о государственных действиях, связанных с помощью бедным? Мы можем предсказать, что законодатели будут медлить с заменой натуральных пособий (in-kind benefits) денежными выплатами (money transferts). Фермерам выгодна программа предоставления талонов на питание; домовладельцам и спекулянтам недвижимостью выгодны жилищные субсидии; здравоохранение расширяется за счет субсидий на медицинскую помощь; учителям выгодны субсидии на образование бедняков; и все работники сферы социального обеспечения знают, что для них найм дополнительных представителей "профессиональных помощников" заведомо более выгоден, чем раздача денег бедным. Из-за политического влияния этих групп законодателям проще предоставлять бедным натуральные пособия, а не денежные выплаты. Могут существовать другие, и более веские, причины для отклонения денежных выплат, но эта альтернативная возможность была бы в Конгрессе популярнее, если бы деньги производились и продавались "денежной отраслью".

Как люди опознают общественные интересы?

Это совсем не означает, что фермеры, руководители больниц или работники социальной сферы не обращают никакоговнимания на общественные интересы. Это только означает, что все они обращают некотороевнимание на свои собственные интересы. И даже те, кто работает в государственных учреждениях, в чью прямую обязанность входит защита общественных интересов, определяют их, учитывая свои собственные специфические интересы.