Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты. - Светлана Бондаренко

Румата. Дон Рэба, дон Рэба! Что же ты задумал на этот раз, цепкий и беспощадный гений посредственности? Взять Будаха. Это понятно. Будах — известный книгочей. Книгочея — на кол. С треском, с помпой, чтобы все знали. Но где же треск? Приходит командир серых штурмовиков с двумя болванами. Не мог же ты ожидать, что благородный дон позволит без боя арестовать в своем доме своего лучшего друга? Значит, что-то другое. Что? (Румата поднимается и выходит на середину залы.) Что? Значит, Будах был не целью, — а поводом. А целью был — я? Визит Цупика — разведка?

Сцена освещается. Румата поворачивается и видит: у стола кресле сидит сгорбленный монах в черной рясе с капюшоном, надвинутым налицо.

(Резко.) Кто ты такой? Кто тебя пустил?

Монах (откидывает капюшон). Добрый день, благородный Румата.

Румата. Ловко! Добрый день, славный Арата. Почему вы здесь? Что случилось?

Арата. Все как обычно. Моя крестьянская армия разбрелась, все делят землю, на юг идти никто не хочет. Герцог собирает своих недобитых латников и скоро развесит моих мужиков вверх ногами вдоль Эсторского тракта. Все как обычно.

Румата. Понятно. (Садится к столу, придвигает Арате кушанья и бутылки.) Подкрепляйтесь, Арата.

Арата. Благодарю. (Принимается за еду.) Иногда мне кажется, что мы бессильны. Я — вечный главарь мятежников, и я знаю, что вся моя сила в необыкновенной живучести… (На диване Кира приподнимается на локте, слушает. Арата не замечает этого.) Но эта сила не помогает моему бессилию. Мои победы волшебным образом оборачиваются поражениями. Мои боевые друзья становятся врагами, самые храбрые бегут, самые верные предают или умирают. И нет у меня ничего, кроме голых рук, а голыми руками не достанешь раззолоченных свиней, сидящих за крепостными стенами… (Отодвигает тарелку, выпивает стакан вина.) Спасибо, благородный Румата.

Румата. Как вы здесь очутились?

Арата. Приплыл с монахами.

Румата. Вы с ума сошли. Вас же так легко опознать…

Арата. Только не в толпе монахов. Половина из них юродивые или увечные, как я. Калеки угодны богу. (Усмехается, глядя Румате в лицо.)

Румата. Ну, хорошо. И что вы намерены здесь делать? Свести счеты с доном Рэбой?

Арата. Счеты? (Смотрит на свои пальцы.) Да, он вырвал мне ногти в своей канцелярии… Но мало ли с кем у меня есть счеты? С генеральным прокурором Соана — он выжег мне клеймо на лбу… (Касается лба ладонью.) С каким-то бароном из метрополии — он выбил мне глаз булавой в битве под Эстором… (Касается пустой правой глазницы.) С герцогом Убанским — у меня горб от его железных палок… Нет, дело не в моих счетах. Но дон Рэба зарвался. Не пройдет и года, как здешний люд полезет из своих каморок с топорами — драться на улицах с серыми. И поведу их я, чтобы они били тех, кого надо, а не друг-друга и всех подряд.

Румата. Вам понадобятся деньги.

Арата. Да, как обычно. И оружие… (Вкрадчиво.) Дон Румата, помните, после чудесного спасения на ваших крыльях, вы рассказали о себе… показали даже в небе звездочку, откуда вы к нам явились… Признаться, я был огорчен. Я ненавижу попов, мне было горько, что их лживые сказки оказались правдой. Но бедному мятежнику надлежит извлекать пользу из любых обстоятельств. Попы говорят, что боги владеют молниями… (Румата вздрагивает.) Дон Румата, мне очень нужны ваши молнии, чтобы разбивать крепостные стены.

Пауза.

Румата. Это невозможно. У меня… у меня нет молний.

Арата (спокойно). Тогда дайте мне ваши крылья…

Румата молчит.

Ладно, мы еще вернемся к этому разговору… (Поднимается.)

Мне пора, благородный дон. Спасибо за угощение.

Румата молча достает из стола мешок с деньгами, протягивает Арате. Тот так же молча прячет мешок за пазуху и поворачивается, чтобы идти.

Румата. Кстати… вы говорите, что приплыли с монахами…

Арата останавливается.

Арата. Да.

Румата. Монахи, монахи… За последнее время их стало заметно больше в городе…

Ар а т а. Вы думаете… (Быстро.) Это точно?

Румата. Что бы это могло значить?

Несколько секунд они молча глядят друг на друга. Затем Арата надвигает капюшон.

Арата. Попробую выяснить… Счастливо оставаться, дон Румата. (Выходит.)

Румата глядит ему вслед, затем оборачивается и видит, что Кира сидит на диване и во все глаза смотрит на него. Он быстро подходит, садится рядом.

Румата. Проснулась, маленькая?

Кира. Я не спала… Румата, я все слышала!

Румата. Что ты слышала?

Кира. Румата, это правда? Ты правда бог с далекой звезды?

Румата. Ну что ты, дурочка, какой же я бог?

Кира. Но он говорил…

Румата. Ты не поняла. Это было иносказание…

Кира. Но ведь он…

Румата. И про молнии, и про крылья… Это он все в духовном смысле… Крылья души, молнии мысли, звезды надежды…

Кира ложится навзничь, смотрит в потолок.

Кира. Иногда я не могу понять, почему ты не бьешь меня.

Румата (растерянно). То есть как это — почему не бью? Разве тебя можно бить?

Кира (не слушая). Ты не просто добрый, хороший человек. Ты еще и очень странный человек. Ты действительно словно архангел. Без иносказаний… Когда ты со мной, я делаюсь смелой. Сейчас вот я смелая… И я спрашиваю: ты — не сейчас, а потом, когда все уладится — расскажешь мне о себе?

Пауза.

Румата. Да. Когда-нибудь я расскажу тебе все, маленькая.

Кира. Я буду ждать. А сейчас, если можно, поцелуй меня…

Румата наклоняется над ее лицом, целует. Она обнимает его за шею, и вдруг за окнами залы возникает многоголосый вой. Слышится залп из мушкетов, еще один залп, окна озаряются багровыми бликами. Румата вскакивает, подбегает к окну, всматривается. Поворачивается к Кире.

Румата. Похоже, дело дрянь. Быстро, беги в свою комнату… Муга!

Вбегает растерянный Муга.

Бегом, бери ее, полезайте на чердак, уходите по крышам…

Кира. Румата!

Румата. Спокойно, маленькая, спокойно… возьми себя в руки… Муга, что же ты стоишь, как столб? Бегите, я прикрою…

(Он торопливо достает из стола пистолет, хватает со стены шпагу.) Кира, за меня не бойся! Я…

Множественный грохот сапог раздается под окнами. Крики:

— Ломай дверь!

— Открывай, именем короля!

— Давай лестницы! К окнам!

Румата. Поздно. Ну, хорошо, сделаем все, что можем.

Что-то с треском рушится за сценой, в залу вбегают штурмовики во главе с Цупиком. Распахивается окно, на подоконник взбираются штурмовики.

Румата стоит, загородившись столом, угрожая шпагой и пистолетом.

Румата. Назад!

Штурмовики, выстроившись вокруг него полукругом, останавливаются. Цупик направляет на Румату пистолет.

Цупик (задыхаясь). Дон Румата! Вы арестованы. Отдайте оружие.

Румата (оскорбительно смеется). Возьмите!

Цупик. Взять его!

Штурмовики разом кидаются на Румату.

Кира. Боже мой! Румата! Оставьте его, вы, подлые люди.

Несколько секунд длится свалка. Румату не видно за спинами.

Слышатся вскрики, задавленные вопли, шумные вдохи и выдохи.

Затем штурмовики откатываются. Румата, слегка встрепанный, стоит на прежнем месте со шпагой в руке. Возле него на полу валяются несколько топоров. Двое штурмовиков со стонами, держась за ушибленные места, отползают в сторону.

Румата. Сунетесь еще раз — буду отрубать руки! А ну, прочь отсюда!

В зале появляется Будах со здоровенной доской в руках.

Будах. Держитесь, благородный Румата! Мы сейчас славно отделаем эту серую сволочь!

И тут Цупик одним прыжком подскакивает к Кире, хватает ее за плечо и упирает ствол пистолета ей в бок.

Цупик. Только троньтесь с места, и я продырявлю кишки этой девке в штанах!

Будах и Румата замирают.

Румата. Отпусти ее бакалейщик!

Цупик (злорадно хихикнув). Ей и со мной хорошо, благородный дон.

Штурмовики регочут.

Будах. Благородный Румата!

Румата. Подлец…

Кира. Бей их, Румата! (Пытается вырваться.) Не давайся им в руки! Они убьют тебя!

Цупик. Не дергайся, тварь!

Кира. Бей их! Бей! Забудь про меня! Я тебя…

Цупик стискивает ей горло, и она замолкает, запрокинув го лову.

Цупик (злобно). Бросайте оружие. Считаю до трех, затем стреляю. Ну? Раз…

Румата бросает шпагу. Будах, поколебавшись, бросает свою доску. В залу в сопровождении двух монахов в черных рясах и с капюшонами, надвинутыми на лица, входит дон Рэба — небольшой, полненький, в сером мундирчике.

Рэба. Ну, что тут у вас? Закончили? Свяжите их.

Штурмовики осторожно приближаются к Румате и Будаху, на ходу разматывая веревки.

ЗАНАВЕС

На темной сцене в луче прожектора сидит, привалившись спиной к стене, связанный Румата — без камзола, в разорванной сорочке.

Румата. Я просчитался. Ах, как я просчитался! Мне надо было убить их!

Голос Кондора (гулко, из тьмы). Кого?

Румата. Этих мерзавцев. Дона Рэбу. Бакалейщика Цупика.