Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 11 - Вальтер Скотт

— Вот потому-то я и поселил его в башне Мервина, там с него не спускает глаз мой самый бдительный, но, к сожалению, и самый пьющий слуга — Майкл Лэмборн, о котором я уже докладывал вашему высочеству.

— Высочеству! — вскричал Лестер. — Что это еще за титул?

— Он вырвался нечаянно, милорд, но звучит столь естественно, что я не в силах взять его обратно.

— Твое повышение совсем вскружило тебе голову, — сказал Лестер, улыбаясь, — новые почести так же кружат голову, как молодое вино.

— Пусть у вашей светлости будет вскоре повод сказать это на основании собственного опыта, — отозвался Варни и, пожелав своему господину доброй ночи, удалился.

Глава XXXIII

Стоит здесь жертва, там —

                       предатель наглый.

Так загнанная псами лань лежит

У ног охотника, а тот учтиво,

Надеясь получить потом награду,

Кинжал свой знатной даме подает.

Чтобы пронзить трепещущее горло.

Возвратимся в башню Мервина, или, вернее, в темницу, где несчастная графиня Лестер томилась в неизвестности и нетерпеливом ожидании. Она понимала, что в царящей суматохе ее письмо могут не сразу вручить графу и пройдет некоторое время, пока Лестер найдет возможность оставить Елизавету, чтобы навестить свою Эми в ее тайном убежище.

«Я не должна ждать его раньше ночи, — убеждала она себя, — он не может отлучиться от своей августейшей гостьи, даже чтобы повидать меня. Я знаю, он придет раньше, если будет возможно; но я не буду ждать его до ночи». И все же она ждала его ежеминутно, хотя и пыталась убедить себя в бесполезности ожидания. Малейший шорох она принимала за торопливые шаги Лестера, стремящегося поскорее заключить ее в свои объятия.

Физическое утомление в сочетании с душевной тревогой, неизбежной при такой томительной неопределенности, окончательно расстроили нервы Эми, и она стала опасаться, что утратит самообладание, которое ей было так необходимо для предстоящего объяснения. Но, несмотря на свою избалованность, Эми обладала большой силой воли и на редкость здоровым организмом, закаленным пребыванием на свежем воздухе, в лесах, где она часто охотилась вместе с отцом. Она призвала на помощь все свои душевные и телесные силы, ни на минуту не забывая, что судьба ее во многом зависит от того, удастся ли ей сейчас сохранить власть над собой. Она молила бога, чтобы он укрепил ее душу и тело, и твердо решила не поддаваться нервному возбуждению, которое могло бы ослабить ее силы.

Тем не менее, когда на башне Цезаря, находившейся неподалеку от башни Мервина, торжественно загудел большой колокол, возвещавший о прибытии королевы, беспощадный звон так резал ее обостренный напряженным ожиданием слух, что она чуть не кричала от боли при каждом оглушительном ударе.

Спустя некоторое время маленькая комната озарилась яркими вспышками фейерверка. Бесчисленное множество огней взлетело в воздух, они кружились, сталкивались, обгоняли друг друга, следуя своим предначертанным путем, подобно огненным призракам или танцующим сказочным саламандрам. Графине показалось сначала, что каждая ракета бьет ей прямо в лицо, взрывается так близко, что каскады искр обдают ее жаром. Объятая ужасом, она отшатнулась от окна, но, опомнившись, сделала над собой усилие и вернулась обратно, чтобы взглянуть на зрелище, которое в других обстоятельствах показалось бы ей захватывающим. Величественные башни замка были окружены гирляндами искусственных огней или увенчаны коронами бледного дыма. Озеро багровело, подобно расплавленному металлу, а над его поверхностью взвивались ракеты, разбрасывая в воздухе мириады огней; они взлетали, падали с шипением и ревом, изрыгали пламя, как заколдованные драконы, веселящиеся над пылающим озером.

Ракеты, продолжавшие гореть и на воде — обычное явление в наши дни, — казались тогда настоящим чудом.

Даже Эми была на мгновение захвачена невиданным доселе зрелищем.

— Раньше я считала это колдовством, — произнесла она, — но бедный Тресилиан объяснил мне, как это делается. Великий боже! Да не уподобится мое Долгожданное счастье этому мишурному блеску! Пусть жизнь моя не окажется яркой вспышкой, которую тотчас же поглощает окружающий мрак… неверным огоньком, взлетающим на краткий миг в воздух лишь для того, чтобы сразу угаснуть… О Лестер! После всего, что ты говорил мне… после всех твоих клятв, после уверений, что Эми — твоя любовь, твоя жизнь… Неужели ты и есть тот волшебник, по мановению которого возникают эти чудеса, а я любуюсь ими вдали от всех, как изгнанница, как узница?

Со всех сторон безостановочно неслись звуки музыки; казалось, не только Кенилвортский замок, но и вся страна празднует торжественный всенародный праздник. Тоска и отчаяние еще сильнее сжимали сердце Эми, а нежные мелодии то замирали вдали, словно сочувствуя ее печали, то звучали совсем рядом, издеваясь над ее горем своим бесстыдным неудержимым весельем.

«Музыка эта подвластна мне, — думала она, — мне, потому что создана им; но я не могу крикнуть: „Молчите, я не в силах слушать!“ Последняя из поселянок, пляшущих там, вольна распоряжаться этой, музыкой скорее, чем я, законная хозяйка замка!»

Мало-помалу шум празднества смолк, и графиня отошла от окна. Наступила ночь, но луна достаточно ярко освещала комнату, так что Эми смогла сделать все приготовления, которые сочла необходимыми. Она надеялась, что Лестер придет к ней, как только в замке все успокоится, но в то же время ее мог потревожить какой-нибудь непрошеный гость. На ключ Эми не могла полагаться: ведь вошел же в комнату Тресилиан несмотря на то, что дверь была заперта изнутри. Однако единственное, что она могла придумать для своей безопасности, это загородить дверь столом, чтобы грохот предупредил ее, если кто-либо попытается войти. Приняв эти меры предосторожности, несчастная опустилась на кровать. Прошло несколько часов томительного ожидания, но в конце концов усталость одержала верх над любовью, страхом, горем и даже тревогой перед неизвестным. Эми уснула. Да, она уснула. Индеец, привязанный к столбу, спит в промежутках между пытками! А долгие душевные муки, подобно телесным, притупляют чувствительность страдальца, и неминуемо наступает момент летаргического забытья, прежде чем вернется ощущение острой боли, которую эти муки причиняют.

Графиня проспала несколько часов. Ей снилось, что она находится в старом замке Камнор и слышит тихий свист, которым обычно Лестер со двора давал знать о себе, когда неожиданно приезжал навестить ее.