Эпоха харафишей - Нагиб Махфуз

— Все опять примутся за своё.

— Мы никому не доверяем, даже тебе! — сказал один из харафишей.

— Мудрые слова, — улыбнулся в ответ Ашур.

Харафиши расхохотались, и Ашур продолжил:

— Но себе-то вы доверяете!

— Но какой от нас толк?

Тут Ашур заинтересованно спросил:

— А вы сохраните одну тайну?

— Сохраним, ради твоих красивых глаз.

— Я видел один удивительный сон, — сказал Ашур на полном серьёзе. — Я видел, как вы несёте в руках дубинки.

Они долго ещё хохотали над этими словами, а потом один из харафишей, указав пальцем на Ашура, сказал:

— Этот человек сумасшедший, бесспорно, и поэтому-то я его так люблю…

Однажды кто-то постучал в дверь комнаты скорбящих. Ашур сидел рядом с матерью после ужина, завернувшись в одеяло и спасаясь от пронизывающей зимней стужи. Ашур открыл дверь и в свете лампы увидел знакомое лицо, тут же воскликнув:

— Дий, брат мой!

Халима Аль-Барака подскочила и прижала его к груди своей. Несколько минут просто растворились в теплоте объятий, затем они пришли в себя и уселись на тонкий тюфяк, обмениваясь взглядами. На Дие был тёмный кафтан, зелёные сапоги и украшенная вышивкой шапочка на голове. Было очевидно, что он воплощал собой цветущее здоровье и благополучие. Сердце Ашура сжалось от тяжёлых предчувствий. А Халима скрыла свои подозрения за маской улыбки и нежности. Дий нарушил наступившую было паузу и сказал:

— Как же давно это было!

И, сам засмеявшись собственным словам, добавил:

— И в то же время совсем недавно!

— Ты совсем забыл про нас, Дий, — пробормотала с выступившими на глазах слезами Халима Аль-Барака.

Тоном, в котором внешне были слышны сетования, но в глубине таился триумф, Дий ответил:

— Жизнь оказалась намного тяжелее того, что только можно представить себе.

Когда пришло время заговорить о настоящем, Халима и Ашур стушевались, воздерживаясь начинать эту тему. Его образ напомнил им о том, другом образе из прошлого, который не стёрся из памяти, и их охватило тайное волнение. Дий прочитал их мысли и сказал:

— Аллах в конце концов взял нас за руку.

— Слава тебе, Господи, — пробормотала Халима, чтобы нарушить молчание.

Она пытливо посмотрела на него.

— На сегодняшний день я являюсь директором самого крупного отеля в Булаке, — спокойно сказал он.

Он поглядел на Ашура и весело спросил:

— И что ты об этом думаешь?

— Великолепно, — безжизненным голосом ответил тот.

— Я читаю мысли, что вертятся у тебя в голове.

— Разве это не сенсация?

— Да, но это вполне обычное дело. И оно в корне отличается от той катастрофы, что постигла нашего покойного брата…

— Именно этого я и ожидаю.

— Я работал в отеле гарсоном, затем — клерком, благодаря тому, что умею читать и писать, и наконец между мной и дочерью хозяина зародились нежные чувства…

Он ненадолго замолчал, чтобы его слова проникли в их сознание, затем продолжил:

— Я боялся попросить её руки у отца — ведь тогда я всё потерял бы. Но тут он скончался, и мы поженились, а я стал владельцем и нынешним директором отеля.

— Пусть Аллах дарует тебе успех…, - пробормотала мать.

Он пристально посмотрел на Ашура, потом спросил его:

— У тебя закрались сомнения в моих словах?

— Нет, ничуть…

— Трагедия Фаиза никак не хочет стираться из вашей памяти.

— Её никогда не сотрёшь.

— Я пробил себе в жизни иной путь.

— Ну и слава богу.

— Ты веришь мне?

— Да.

— Когда этот мир принял меня в свои объятия, я тут же вспомнил о матери и брате! — горделиво сказал Дий.

— Да хранит тебя Аллах, — сказала Халима Аль-Барака.

— Вот почему я никогда не отказывался от этой старой мечты.

— Старой мечты? — спросил Ашур.

— Вернуться в наш переулок, восстановить наш прежний статус и вместо плевков в лицо получать приветствия в свой адрес.

— Избавься от своей мечты, брат, — решительно сказал ему Ашур.

— Правда? Чего ты боишься? Сила денег способно творить чудеса.

— Мы лишились истинного уважения, ещё будучи богатыми.

— А что такое истинное уважение? — спросил он с обидой.

Должен ли Ашур раскрыть ему и свою мечту? Но он совсем не был уверен в нём.

Он мог найти взаимопонимание среди харафишей, но с этим удачливым и безрассудным человеком — нет.

— Это — то, что мы утратили очень давно, — произнёс он с нотками сожаления.

Дий лишь равнодушно пожал плечами и раздражённо бросил ему:

— В любом случае, пришло время вам попрощаться с такой жизнью среди покойников.

— Ну нет, — твёрдо заявил Ашур.

— Нет? Ты что это, отвергаешь мою помощь?

— Да.

— Это же чистое безумие.

— Эти деньги принадлежат твоей жене, и нас это никоим образом не касается.

— Ты ранишь меня.

— Извини, Дий. Оставь всё так, как есть.

— Ты всё-ещё относишься ко мне с подозрением…

— Совсем нет. Я убеждён, что был абсолютно прям и откровенен.

— Я не оставлю мать, — сказал он в раздражении.

— Ты хороший парень, сынок, но я и сама не оставлю твоего брата одного, — поспешила заявить Халима Аль-Барака.

— И ты тоже подозреваешь меня?

— Упаси боже, но я не брошу его, и пусть всё идёт своим чередом.

— И до каких пор вы будете жить здесь, на кладбище, среди покойников?!

— Мы уже не так бедны, как раньше. И положение наше становится всё лучше день ото дня.

— Сейчас я в состоянии вернуть вам почёт и уважение в родном переулке, — резко заявил он.

— Пусть всё идёт своим чередом, — продолжала умолять Халима Аль-Барака.

Дий склонил голову, пробормотав:

— Какое разочарование!

После ухода Дия Халима сказала:

— Мы плохо обошлись