Клинок Гармонии (СИ) - Кишин Илья
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это не правда — ты лжешь, — отрицала я, в глубине души понимая, что такой сценарий имел место быть, ведь я правда избила того мужчину, а вместе с ним в тот день была девочка.
— Это правда, Ринна, — послышался до боли знакомый голос, — признай, что ты убила ребенка.
— Артур? — опомнилась я, обернувшись в сторону источника звука.
— Ты и меня убила, Ринна, — с презрением смотрел на меня возлюбленный, которого я любила больше собственной жизни.
— Артур, прости меня! Я хотела тебя спасти и не смогла, прости!
— Тебе нет прощения, Ринна, — отстранился он. — Даже если бы я простил тебя — остальные бы продолжили желать смерти. Вот, например, Каори, — он показал пальцем куда-то в сторону.
— Привет, подруга, — вдруг заговорила женская фигура, в которой я сразу же признала свою подругу Каори. — Артур ведь прав — это из-за тебя гвардия сожгла типографию.
— Это не правда! Ее сожгли намного позже моего последнего визита!
— Это правда, Ринна, ведь если бы не ты, Ашидо Такаги не пришел бы в типографию, его бы не узнала женщина на входе и не вызвала бы гвардию — это все твоя вина.
— Позор, — раздался громкий бас, который мог принадлежать только одному человеку — моему отцу Роберту. — Моя дочь оказалась не простой оборванкой, выбравшей жизнь в низшей прослойке, а самой настоящей убийцей.
— Папа…
— Хочешь сказать, что ты совсем не чувствуешь вины за содеянное? — вновь заговорил Артур, сверля меня взглядом своих бесконечно голубых глаз.
— Чувствую, — смирилась я, — вы во всем правы, все эти грехи лежат только на мое совести и ни на чьей больше.
— Ринна, ты ведь помнишь те времена, когда еще училась в школе, а? Тот самый период юношеской ветрености — завязку нашей любви.
— Помню, Артур, все помню, — подтвердила я, чувствуя, что уже не контролирую слезы.
— Это ведь я сделал тебя такой, — вдруг поник он. — Ты потеряла голову от любви и видела перед собой только то, что хочешь видеть — меня. Тогда в «GenTask» ты могла спасти меня, но не стала, из-за чего я умер, и последняя здравая частичка твоего сознания утонула в пучине безумия, из которого проросли и остальные грехи. Ты начала пить, курила по пачке сигарет в день и даже пробовала тяжелые наркотики, хотя всю свою осознанную жизнь придерживалась позиции спортивного и здорового отношения к своему организму — а все потому, что я был тебе дорог настолько, что весь остальной мир на моем фоне выглядел совсем серым и безжизненным — пустым. С тех самых пор, как я умер, все думаю — а был ли иной выход? Если бы тогда я всадил иглу не тебе в шею, а себе — что бы тогда изменилось? Эти люди смогли бы и дальше жить обычной жизнью и стремиться к своему счастью, или весь этот кошмар повторился бы? Стал бы я жить дальше или мне пришлось бы уподобляться тебе, становясь безразличным ко всему живому чудовищем?
— Артур, не вороши прошлое, оно ведь уже давно минуло.
— Ринна, дело не во мне — я ведь умер. Дело здесь только в тебе и только ты во всем виновата, а я — лишь послеобраз, который должен напомнить тебе о твоих грехах.
— Кажется, теперь я все поняла, — вдруг осознала я, почему все они меня в чем-то обвиняют, не обходя стороной даже то, чего я не помню.
— И что же ты поняла, Ринна Регер?
— Прежде чем скажу, мне нужно удостовериться. Где та маленькая девочка, которую я убила? — спросила я, стараясь найти ее в толпе обвинителей.
— Я здесь, — откликнулась она, стоя ко мне чуть ли не вплотную.
Я присела рядом с ней на корточки, желая все-таки разузнать кое-что очень важное, что могло помочь мне докопаться до сути испытания Сальвадора. Теперь я точно понимала, что нахожусь в нем, ведь в реальном мире все мертвые люди уже давно лежат в гробу.
— Скажи мне, радость моя, что стало с твоим папой после того, как ты умерла?
— Зачем тебе это знать? Ты же бездушная, — фыркнула девочка, в очередной раз напомнив мне о собственном «я».
— Отнюдь, я спрашиваю тебя именно потому, что мне не все равно — хочу докопаться до истины, хочу знать, что пришлось пережить этому человеку после столь ужасной утраты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Правда?
— Правда.
— Что ж, он сейчас в куда лучшем месте, чем все мы — на картине. После моей смерти папа не мог найти себе места, все время калечил себя и думал о самоубийстве, но даже его слабенькую человеческую душу можно было спасти. Тогда-то он и пошел к старику Сальвадору — попытать удачу в испытании и попробовать принять себя, но он не смог. Вспоминая детское тело в маленьком гробике и тонну пролитых слез на похоронах, он так и не простил себя, потому теперь тоже мертв, но его душа все еще где-то живет — где-то в мире грез, где все его желания и мечты сбываются, где нет никаких раздоров, нету боли и печали — там, где не существует страданий.
— Попалась! — громогласно рявкнула я, наконец поняв, как отсюда выбраться.
— Что? — оторопела девочка.
— Ты сама все мне сказала, растяпа! — радостно лепетала я. — Он не смог принять твою смерть и простить себя, даже если сам был не виноват. Это и служит ключом к испытанию: не простишь себя — умрешь! Теперь я все поняла!
— Ничего ты не поняла, Ринна, — вмешался Артур.
— Еще как поняла, фальшивка! Все вы здесь ненастоящие! Ты, кстати, тоже проболтался, Артур.
— Я? — опешил он.
— Ага, на том моменте, когда сказал, что нужен только для того, чтобы напомнить мне о собственных грехах, — пояснила я.
— И какой из этого всего следует вывод?
— Вывод таков, что я, в самом деле, виновата, и все эти смерти лежат на моей совести только потому, что я сама виню себя в содеянном. Но то, что уже минуло и чего уже не вернуть, будь то пропитые деньги или человеческая жизнь — это все уже не так важно, ведь я давно вас отпустила — всех, кроме тебя, Артур. Ты был прав, когда говорил, что кроме тебя для меня в этом мире ничего больше не существует, но даже этот период давно прошел, ведь теперь у меня есть настоящие друзья и бесподобный лидер, который поможет мне отомстить за твою смерть, а это значит, что я добьюсь справедливости и тогда наконец смогу отпустить тебя — только лишь за этим я сегодня сюда пришла. Мне не в чем винить себя, если будущие свершения перекроют все прошлые грехи, потому я, Ринна Регер, прощаю себя за все! Я отпускаю все совершенные грехи и клянусь перекрыть их добром, чтобы жить, ни о чем не жалея!
— Ринна…
— Артур, лучше уходи — ты ненастоящий и мне тебе нечего сказать, но, знаешь, если ты в силах передать мои слова настоящему Артуру, скажи ему, что я согласна и… очень люблю его.
— Хорошо, я обязательно все ему передам, — он расплылся в невероятно яркой и прекрасной улыбке, за которую я так его полюбила когда-то давно…
— Тетя Ринна! — одергивала меня маленькая девочка. — Обещаешь делать только добро?
— Обещаю, солнышко, буду стараться ради тебя! — улыбнулась я.
— Хорошо, я прощаю тебя, тетя Ринна, — улыбнулась девочка.
Как ни странно, все в этот момент начали странно светиться, будто-то бы исчезая.
— Я прощаю тебя, дочь, — пробормотал отец.
— И я прощаю тебя, подруга, — подхватила Каори.
— И я тоже… прощаю тебя, любимая, — напоследок произнес Артур, растворившись где-то в небытие.
***
Ощущения собственного физического тела наконец вернулись, я смогла открыть глаза, оказавшись в самой настоящей и неподдельной реальности, ведь в зазеркалье запаха пыли не существует. Испытание прошло так, будто это был один большой кошмарный сон, но, проснувшись, я почувствовала, что мне стало по-настоящему легко, будто бы тяжкий груз вины наконец спал с плеч, открыв для грешной души новые горизонты.
Немного осмотревшись, я заметила фигуру Лаффи, лежащую на скамейке в том же положении, в котором была я, когда проснулась — все еще проходит испытание. За ней вдалеке сидел какой-то старик с палитрой, старательно вырисовывая что-то на холсте толстой кистью — Сальвадор, по всей видимости.
Продолжая осмотр, я наткнулась на фигуру Ашидо, который стоял ко мне спиной, а за ней виднелись кусочки одежды Амелии, тоже твердо стоящей на своих ногах. Оба были на левой стороне зала между скамейками, в то время как мы с Лаффи ютились на правой.