Братья Стругацкие - Ант Скаландис

Людмила Абрамова, с которой познакомился на съёмках ещё в 1960-м и которая уже родила ему двух сыновей — Аркадия, названного, кстати, в честь Стругацкого, и Никиту. Он продержался два года, даже чуть дольше. А это много, очень много. И были это, пожалуй, лучшие два года в его творческой биографии. Самые знаменитые песни написаны именно тогда, самые потрясающие роли в театре сыграны.

Днём рождения театра на Таганке считается 23 апреля 1964 года — премьера спектакля по пьесе Бертольта Брехта «Добрый человек из Сезуана». Высоцкий играл в нём. А потом были «Герой нашего времени» — октябрь 1964-го, «Десять дней, которые потрясли мир» — январь 1965-го, «Антимиры» Андрея Вознесенского — февраль 1965-го (там Высоцкий впервые появился с гитарой), «Павшие и живые», сценическая композиция по стихам разных поэтов — ноябрь 1965-го, «Жизнь Галилея» Брехта — май 1966-го, «Послушайте!» Маяковского — май 1967-го, «Пугачёв» Есенина — ноябрь 1967-го…

Остановимся здесь, потому что на всех этих спектаклях АН бывал, а некоторые даже видел не однажды. Ещё чаще бывали на Таганке Елена Ильинична и старшая дочь Наташа — даже на спектаклях, где не был занят Высоцкий. А вот что касается всех последующих ролей Владимира Семёновича, включая легендарного «Гамлета», поставленного в 1970-м, — тут уже большой вопрос. Стругацкие ведь оба не были театралами, то есть вообще крайне редко ходили в театр, и этот короткий период тоже не означал внезапной перемены вкусов — просто отношение к Высоцкому было совершенно особенным, магия его таланта действовала безотказно. Ну и конечно, АБС в то время не могли не понимать, что театр на Таганке — это не просто театр. Это было явление общекультурного порядка, выламывающееся из всех традиций, из всех привычных представлений. Таганка для театра, это было то же, что Стругацкие для фантастики, то же, что Тарковский для кино.

Помню, когда я единственный раз присутствовал на выступлении Тарковского весной 1980-го, он сказал, что во всем советском кино знает только двух настоящих режиссёров Отара Иоселиани и Алексея Германа. В этом проявился, конечно, некоторый максимализм Андрея Арсеньевича, но в целом мысль понятна — других равных и близких себе он не видел. Гений имел право на такие высказывания.

Казалось бы, при чём здесь вообще Тарковский? Я глубоко убежден, что все подобные совпадения далеко не случайны, Поразительно, но Люся Абрамова училась во ВГИКе одновременно с Тарковским, хорошо знала его и ценила с тех самых лет. И Высоцкий дружил с Андреем одно время. Ведь Тарковский писал сценарий фильма «Один шанс из тысячи», а соавтор сценария Артур Макаров и режиссёр фильма Левон Кочарян — они же из той самой компании, с Большого Каретного. Правда, АН тогда загадочным образом с Андреем не познакомился — это случилось намного позже. Втроём они никогда не пересекались. Так уж вышло.

Вернёмся в год 1966-й.

У Высоцкого был друг Георгий Епифанцев, ещё по школе-студии МХАТ, он тоже увлекался фантастикой и Стругацкими. А в 1966 году летом они вместе с Люсей были в Тбилиси на гастролях, и там Володя в один прекрасный вечер, если не сказать в один прекрасный час сочинил подряд две песни (так часто бывало): «В далёком созвездии Тау Кита» и «Марш космических негодяев». Особенно первая была хороша. Высоцкий в тот год был на каком-то потрясающем взлёте. Он только что сыграл Галилея. И в театре был блистательный успех — не только в смысле аплодисментов, (хотя и это тоже), но главное, в смысле трактовки, в смысле владения своим мастерством.

Потом его пригласили сниматься в Одессе в две картины сразу, и он уехал. Вот так и получилось, что первой познакомилась с АНом именно Люся. Они с Епифанцевым вернулись после гастролей в Москву и к тому моменту уже просто бредили фантастикой. Жора мечтал создать некий новый театр в стиле «Современника», но с некоторыми хитрыми режиссёрскими нюансами. Искал для этого драматургию, сам хотел написать пьесу или что-то фантастическое инсценировать. А поскольку они тогда разговаривали цитатами из Стругацких, то и возникла идея использовать, допустим, для начала две-три новеллы из «Возвращения». Но для такой работы всё-таки требовалось разрешение автора. Вот и разыскали адрес. Приехали на Бережковскую, вошли в квартиру, и тут же их буквально сбивает с ног огромный белый пудель по кличке, как выясняется, Лелюш, они едва удерживают равновесие, а в руках ещё тяжелая авоська со «Стругацкими» книжками на подпись, а пёс просто радуется, и всё вокруг валится куда-то, сыплется, Лелюш вскакивает на диван, у дивана подламываются ножки, а позади возвышается большой, красивый, довольный произведённым впечатлением АН… Всё было очень эффектно. Вообще-то Люся и до этого АНа видела. Изредка (всё-таки у неё маленькие дети) она бывала в «Молодой гвардии» на тамошних посиделках. Но там она восхищалась им со стороны: как он блестяще говорил, как заразительно хохотал, как раскованно вел себя. И вот теперь первое серьёзное знакомство. Жора изложил суть дела. Особого отклика предложение не встретило. Это было слишком далеко от него. Однако в театр позвали. АН честно признался, что он не по этой части, но, почувствовав градус их энтузиазма, обещал прийти и, конечно, сделал подписи на всех книжках.

В театр он пришёл уже в октябре. А как только Володя вернулся со съёмок «Вертикали», на него и обрушили эту новость. Он был счастлив. До этого общение с большой фантастикой было у него в 1965-м, когда приезжал Лем. В театр тогда было не на что особо позвать, но он пел ему у Громовой, и Ариадна Григорьевна даже переводила кое-что для пана Станислава — он не настолько хорошо знал русский, чтобы адекватно понимать стихи.

Первым, что посмотрел АН, были «10 дней», потом — «Павшие и живые», потом — «Галилей». И, разумеется, после спектакля ехали домой. В первый раз не к Высоцким, а к Юре Манину, которого встретили на спектакле случайно, тут-то и выяснилось, что он уже давно и хорошо знает обоих знаменитостей. И там, на улице Вавилова, Володя пел свои песни до умопомрачения, до упаду, до зимнего рассвета. Конечно, как самый новый, был исполнен альпинистский цикл и уж, разумеется, две «фантастические» песни. После «Тау Кита» АН, по свидетельству очевидцев, просто распластался на диване и дрыгал ногами от восторга. Ведь особая прелесть ситуации заключалась в том, что Высоцкий ещё не читал «Улитку на склоне» (откуда?), но одна и та же мысль — о партеногенезе, то есть почковании, — посетила одновременно и его, и Стругацких.

Конечно, это было совпадение на уровне шутки, но очень характерное. В тот славный период второй половины 1960-х Стругацких и Высоцкого объединяло очень многое. Главным были, думается, три вещи. Первая — свободомыслие, нежелание подчиняться Системе, внутреннее диссидентство, как это называли тогда. Второе — общий взгляд на фантастику, на литературу, на искусство в целом, стремление к самобытности, к новизне, к эксперименту. И третье: и АБС, и Высоцкий были тогда на пике своей творческой формы, на своём главном взлёте. Вот почему они были так интересны друг другу. Вот почему не только Владимир Семёнович находил в книгах АБС сюжеты и темы для своих песен, но и АБС подпитывались его энергией от каждой личной встречи, от каждой песни, от каждой роли в театре.