Полководцы Украины: сражения и судьбы - Дмитрий Табачник

Не назовет же г. Н. знанием дела того, если унтер-офицер положит цепочку по окраине зеленого пятна, а на самом зеленом пятне поставит шашку, означающую резерв. Считать это распорядительностью – самое наивное самообольщение; достаточно раз видеть этот процесс, чтобы исполнять его машинально, не соединяя с ним и тени мысли о том, что пришлось бы делать на практике в случае соответствующем. Сомневающимся в этом достаточно вспомнить тех из школьных товарищей, которые задалбливали геометрию от доски до доски и отвечали с интонациями голоса, обнаруживающими понимание, пока им не переменяли букв.

В военной игре, имея дело с мелкими частями, этой перестановки букв сделать нельзя, т. е. нельзя варьировать задачи до бесконечности, чтобы уберечься от задалбливания. Г. Н. придумал, правда, накладные изображения различных предметов, нарисованных на свинцовых листках; но это сущности дела не изменяет: ведь зеленое, напр, пятно на свинцовом листке остается тем же зеленым пятном; и по его краю точно так же вытянется цепочка, и на нем точно так же поставится резерв. Наконец, занятия нижних чинов военной игрою бесполезны и потому, что она нисколько не упражняет в индивидуальном применении к местности; на деле унтер-офицеру приходится большею частью располагать одиночных людей или звенья за такими предметами, которые не вошли в масштаб рельефов г. К.

Посмотрим, в какой мере игра может быть полезна офицерам и какие военные явления подлежат розыгрышу, какие нет.

После сказанного выше, едва ли может быть подвержено сомнению, что упражнения на моделях не могут способствовать развитию тактического понимания местности; на практике в этом отношении не так трудно воспользоваться узнанным, как узнать; и так как тактическое знание местности приобретается возможно частым наблюдением местности и только одной местности, то бесполезность для этого каких-либо моделей обнаруживается сама собою».

Командуя округом, Драгомиров не только внес огромный вклад в подготовку плана стратегического развертывания для предстоящей войны на Западе (которая, повторим, долгое время представлялась как война только с Австро-Венгрией), но и соответственно будущим задачам готовил войска. Кроме того, теперь он мог, в самых широких масштабах и без согласования с кем бы то ни было, воплотить свою концепцию обучения войск только тому, что будет жизненно необходимо на войне, на полях будущих сражений.

К этому времени авторитет Драгомирова как ведущего военного теоретика империи и воспитателя войск стал абсолютно непререкаемым. Вся армия, а не только Киевский округ, стала обучать солдат по системе Драгомирова. Недаром именно Драгомирову было поручено в 1900 г. подготовить новый Полевой устав, который впервые в боевых условиях был применен в русско-японской войне.

В 1892 г. была издана небольшая книга под названием «Офицерская памятка» с наиболее важными высказываниями Драгомирова о воспитании солдат. В авторском предисловии к ней содержались такие красноречивые слова: «Ни одним из современных военных авторитетов, исключая генерала М. И. Драгомирова, не выяснены так отчетливо и доступно сущность, дух требований от армий вашего времени; никто, кроме его, не умел так ясно выразить то, чем должен быть истинно военный человек. Но не каждый офицер имеет возможность познакомиться со всеми сочинениями Михаила Ивановича. Это-то обстоятельство натолкнуло меня на мысль сгруппировать те места из его сочинений, в которых наиболее отражаются его идеи. Популяризировать эти идеи между военными – вот цель “Офицерской Памятки”».

Эта книга стала, без преувеличения, своеобразным Евангелием для офицеров российской армии. Причем не совсем точно было бы назвать ее настольной – значительно чаще, чем на рабочем столе, она бывала на маневрах и походах.

Мысли Драгомирова нисколько не устарели и в наше время. Да в принципе и не могли устареть – меняется техника, но психология человека, особенно человека на войне, остается неизменной.

Думается, что после прочтения нижеприведенных шедевров военной мысли станет еще яснее непреходящая ценность великого военно-педагогического наследия Драгомирова, без которого сегодня немыслима любая боеспособная армия:

«– Если бы всякий военный был проникнут мыслью, что он назначается, как кровавая жертва, для блага всего народа; что он в народе представитель великого принципа, что «нельзя иметь любви больше того, как душу свою положить за други своя»; если б это помнили постоянно, возник бы другой строй мысли, и другое обращение, и другой характер занятий; мы, обреченные на смерть, должны вести и держать себя, как таковые; к сожалению, простой человек зачастую понимает это гораздо лучше, чем цивилизованный.

– Память без содействия анализирующего ума – способность пассивная.

– Техника важна, но комбинация выше и важнее; материал без комбинации – «глупому сыну не в помощь богатство».

– Простая и осязательная мысль, что к каждой практической цели ведут тысячи путей и дело в том, чтобы дойти до нее, а не в том, чтобы дойти непременно известным путем.

– Опытность составляют не масса фактов, а выводы, которые ум сделал из этих фактов и которые одни только могут служить руководящим началом для поведения в деле; знание только факта – бесплодно; это будет опытность мула принца Евгения, который, по выражению Фридриха II, сделав десять кампаний, не стал от этого опытнее и сведущее в военном деле.

– Армия – не вооруженная сила только, но и школа воспитания народа, приготовления его к жизни общественной.

– Одно из главных занятий теорий военного дела – это то, что она не дает человеку успокоиться на мысли, будто он знает все дело, узнав только часть его.

– Пришло время серьезно подумать о том, чтобы солдат не уходил в запас, узнавши только аксессуары своего дела, а не суть его.

– Воспитание солдата должно стоять выше образования; воспитание выпустить нельзя даже в том случае, если бы на подготовку новобранца дан был даже один только день.

– При обучении нужно заботиться о том, чтобы получились умовые и волевые навыки.

– У иных грубость считается силой характера. Требование, которого цель ясна, исполняется более от сердца.

– Воспитывает не строгость, а неуклонность и непрерывность применения раз поставленного, но непременно дельного, целесообразного требования.

– Следствием страха бывает ненависть; следствием любви бывает страх.

– Воспитывающий должен сам обладать умом, большим самообладанием, добротой, высокими нравственными воззрениями.

– Гениальные педагоги редки; но люди терпеливые, толковые и настойчивые нередки.