Масоны в России - от Петра I до наших дней - В Брачев

Успех Великой Национальной ложи Франции в России во многом был обеспечен благодаря неутомимой деятельности куратора русских лож от этой ассоциации полковника Михаила Гардера (род. в 1916 г. в Саратове) сотрудника французских спецслужб еще с 1940 года. Кадровым военным и тоже полковником французской армии был и первый куратор русских лож со стороны Великого Востока Франции А.В.Липский - активный участник спецопераций в Алжире и Индокитае.

Непростая биография и у К.В.Мильского, курировавшего русские ложи Великой ложи Франции в России. К.В.Мильский много лет прожил в Китае и отсидел там по обвинению в шпионаже, в общей сложности, восемнадцать лет, сначала в гоминдановских, а затем и маоистских лагерях [1421].

Все трое родились, в свое время, (в 1916 г.) в России. Но скорее всего, отнюдь не это чисто формальное обстоятельство было главным, когда решался вопрос о поручении им организации первых масонских лож в нашей стране. Из этого, конечно, еще не следует, что все масоны - обязательно агенты спецслужб, но когда организацией масонства занимаются полковники (пусть и в отставке)

иностранных государств, набившие руку на спецоперациях в Алжире, Индокитае и других государствах призадуматься над побудительными мотивами их очень уж активной деятельности по насаждению масонства в нашей стране, видимо, все-таки, стоит.

Но вернемся к регулярному масонству во главе с Великой ложей России и ее Верховным Советом. Несмотря на очевидные успехи движения едва ли не основное место в ее деятельности по-прежнему занимает пропаганда масонства через средства массовой информации и пополнение своих рядов новыми адептами Ордена. Что же это за люди? - Конечно же это, в первую очередь, наши российские интеллигенты (половина из них москвичи) в возрасте от 30 до 40 лет; есть студенты и даже люди предпенсионного возраста, но их немного. Больше всего в мастерских Великой ложи России преподавателей вузов и школ - историки, философы, экономисты, врачи. Есть военные (конечно же офицеры) и коммерсанты [1422].

Что же касается мотивов их вступления в ложи вольных каменщиков, то вот как объясняет это один из уловленных "братьев" учитель по профессии Виктор.

"Меня увлекали идеи перестройки, демократии. Потом наступило разочарование. Тут один знакомый сказал мне, что есть братство людей, не занимающихся политикой; их усилия сконцентрированы на духовном самосовершенствовании. Меня это очень заинтересовало... В ложе я могу заниматься религиозной, духовной практикой, оставаясь светским человеком. Здесь я ощутил чувство локтя, тыла. Когда заболела мама "браться" по ложе помогли мне больше родственников. Кроме того - ложа это своеобразный мужской клуб" [1423].

Широко используют масоны для привлечения в свои ряды новых членов и заказные рекламные статьи. Как типичный пример, можно привести материал Александра Колпакова "Братство вольных" в "Московском комсомольце"

за 13 августа 1997 г., в конце которого всем заинтересовавшихся масонством предлагается написать по указанному, здесь же адресу: 103001, Москва а/я 83.

Надо полагать "мастеру" г-ну Гурьеву, которого интервьюировал А.Колпаков [1424].

Любопытное свидетельство о характерных приемах вербовки современными масонами адептов Ордена приводит В.М.Острецов, столкнувшийся с ними во время своей работы в читальном зале Особого архива (1993 г.). "В маленьком зале сидели мужчины и женщины. Как выяснилось из Германии. Седовласый мужчина крупного телосложения, скорее славянского типа. Узнав, что я работаю над масонским архивом и имею публикации, связанные с масонством, он спросил, не масон ли я. При этом доктор К., представившись отвернул лацкан пиджака и показал на маленький значок - циркуль с наугольником из желтого металла.

А после недолгого оживленного разговора о публикациях в России о масонской теме - истории Ордена спросил не хочу ли я вступить в члены Ордена... В случае принятия предложения мне будут даны возможности пользоваться масонскими архивами лож и публиковаться в изданиях Ордена. Кроме того, взяв чистый лист бумаги он написал печатными буквами фамилию одного известного человека, его координаты и сказал, что если я захочу стать членом ложи, то мне нужно будет связаться с этим человеком" [1425].

В.М.Острецову можно верить, так как автор этих строк тоже имел подобную встречу с адептами Ордена.

Дело было летом 1991 г. - это как раз то время, когда руководство практически всех трех послушаний французского масонства осуществляло высадку массированного десанта своих "братьев" в Советский Союз.

То что, высадку эту осуществляли именно французские масоны не было, конечно, случайностью, а следствием специального соглашения между ведущими масонскими ассоциациями о разделе сфер влияния в мире. Конечно, не следует думать, что французские "братья" предлагали в это время вступить в масонскую ложу едва ли не первому встреченному ими русскому интеллигенту. Нет. Но определенный элемент некоей стихийности этого процесса все же был. Так достаточно было мне опубликовать в 1990 г. в одном из ленинградских журналов небольшую работу по истории масонства дореволюционной России, как меня тут же вычислили, причем не в России, а во Франции, отнеся к числу возможных кандидатов в вольные каменщики. Убедительное свидетельство этому - полученное мною в конце июня 1991 г. несколько странное письмо из Москвы от некоего Филиппа Кавафяна представителя французской Электрической компании в Москве, которое я привожу здесь полностью. "Уважаемый господин Брачев, - говорилось в нем. Мы познакомились с вашими статьями, опубликованными в 8 и 9 номерах "Ленинградской Панорамы"

за 1990 год. Технический переводчик г-жа БОРИ, которая перевела эти статьи, попросила меня связаться с Вами и передать, что французские специалисты проявляют интерес к теме, затронутой в Ваших статьях. Они могли бы встретиться с Вами по Франции. Я буду в Ленинграде в 20-х числах июля и мог бы встретиться с Вами для обсуждения этого вопроса. Если эта встреча не состоится в этот период, то мне было бы приятно встретиться с Вами в Москве в конце июля или в августе. К настоящему письму прилагаю визитные карточки. В ожидании нашей встречи прошу принять, уважаемый господин Брачев, мои уверения в искреннем к Вам уважении. Филипп Кавафян".

Увы, в прекрасный Париж за счет французских масонов я так и не съездил. Однако, я не настолько самонадеян чтобы думать, что только моя более чем скромная фигура (в то время ассистента ЛГПИ А.И.Герцена) могла привлечь внимание руководителей французского масонства. Нет сомнения, что письма аналогичного содержания получили в то время многие наши интеллигенты.

А уж не съездить на "халяву" за счет французских масонов в Париж было бы и вовсе грешно. Они и съездили, можно в этом не сомневаться. Съездили, а теперь отрабатывают вложенные в них деньги в российских масонских ложах.

Но это, так сказать, одна сторона дела. Другая заключается в том, что письмо Филиппа Кавафяна приоткрывает, как мне представляется, тайну персонального состава современных масонских лож: ведь одним из первых кандидатов в ложу оказался исследователь масонства. Так что к известным нам именам современных русских масонов: философа по образованию Г.Б.Дергачева, профессора В.И.Новикова, А.А.Римского-Корсакова и В.С.Шидловского читатель смело может прибавить еще с десяток имен исследователей и пропагандистов масонства в нашей стране.

Любопытное впечатление о своих контактах с масонами и масонством приводит и уже известный нам историк О.А.Соловьев. Произошло это, однако, уже не в читальном зале архива, как в случае с В.М.Острецовым, а в другом не менее примечательном месте - филиале Музея революции в Москве на Моховой, дом 6 в ноябре 1994 г. на научных чтениях, посвященных 250-летию со дня рождения одного из столпов русского масонства Николая Ивановича Новикова.

В качестве независимого исследователя принимал участие в этих масонских "чтениях"

и О.Ф.Соловьев. "Итак, - пишет он, - в средний по размерам в лекционный зал пришло до 50 мужчин и несколько женщин моложавого вида. Среди них можно было опознать и настоящих масонов, приветствовавших друг друга троекратным "братским" поцелуем ... Вскоре, - продолжает О.Ф.Соловьев подошел куратор от Великого Востока Франции А.В.Липский в сопровождении двух персон от этого послушания. Председательствовал доктор исторических наук, переводил гостям Липский. Выступления отмечались неоднозначным уровнем; некоторые были глубокими, другие слишком многословными. Аудитория внимала им с глубоким молчанием и лишь после каждого доклада следовали вопросы и реплики. Ход чтений отличался респектабельностью в лучшем академическом духе. Полемизировать друг с другом или давать оценки текущих событий участники встречи почти не отваживались. В их демократическом настрое и лояльности властям сомневаться не приходится" [1426].