Фантастика, 2004 год - Сборник

– Вот я и пришла, - справившись с собой, сказала женщина. - Я ведь что хотела - может, вы поговорите с девочками из класса? Ну, мало ли? Вдруг она у кого-то из них? Может, на что-нибудь обиделась, ушла? Вы ж понимаете, такой трудный возраст. Может, она кому сказала чего, где её искать?

– Это мысль, - обнадёжил несчастную мать Дмитрий, вновь ловя себя на фальши. - Я обязательно обзвоню сегодня девчонок. Что же касается милиции… Наверное, надо поискать какие-то знакомства в этих структурах… ну, чтобы воздействовать на местное отделение… чтобы по крайней мере выполняли свои прямые обязанности. Кажется, даже в нашем классе кто-то из родителей имеет отношение к прокуратуре… я позвоню. Должны помочь, нормальные люди ведь… И конечно, мы все будем молиться. Вы уже говорили с Мариной Павловной?

– Нет… - всхлипнула Ирина Сергеевна. - Я вчера батюшке нашему сказала, а сегодня сразу вам.

– Ладно, с директором я сам поговорю. А вам надо бы сейчас домой. В конце концов, кто-то непрерывно должен там сидеть на телефоне. Вечером я позвоню в любом случае. Вас проводить?

– Спасибо, не стоит. Спасибо вам!

Дмитрий долго сидел, уставившись в столешницу. Пусто было на душе. Пусто и гадко. Так всегда бывает, когда чувствуешь собственную беспомощность. Ну что он может, что? Про родителя из прокуратуры наплёл единственно с целью утешения. Да и толку? Просто быстрее открылась бы ужасная истина. Ведь если умная, воспитанная девчонка без всякой видимой причины пропадает - значит, дело плохо. Значит, какой-то криминал. Ушла вечером домой. Почему ушла? Почему тайно, никого не предупредив? Может, поссорилась с кем-то? Обиделась? А дети, ясное дело, темнят. Потом-то всё равно расколются, не маме так милиции, но поздно, поздно!

Значит, ушла одна, в расстроенных чувствах. По сторонам, небось, не смотрела. И что? Сбило машиной? Был бы труп. Или водитель, осмотревшись и не обнаружив рядом свидетелей, увёз куда-нибудь тело? Закопать за городом, в лесу не найдут ведь никогда. Небось, на один "найденный и опознанный труп" из криминальной хроники приходится десяток неопознанных. Или ещё хуже… маньяк какой-нибудь, извращенец. Затащил, угрожая ножом… или даже не угрожая. Кажется, где-то писали, будто некоторые маньяки обладают гипнотической силой, и женщины идут за ними… как в романах про вампиров. Врут, наверное… Жёлтая пресса… стремящаяся к металлу жёлтого цвета… А вдруг? Или какие-нибудь обкурившиеся гопники…

Дмитрий резко встал, хрустнув суставами. Какое-то смутное беспокойство, неоформленная тревога проникли в душу. Казалось, что-то надо немедленно делать. А что?

Он повернулся к иконе - в гимназии образа висели в каждом классе - и широко перекрестился.

– Пресвятая Владычице, Матерь Божия, ну помоги! Спаси эту девочку, вырви её из беды. Оборони, защити! И маме её тоже помоги, укрепи её. И мне…

И всё? Это всё, что он может? Девчонка ведь гибнет! А главное, времени почти не осталось. Надо успеть!

Дмитрий дёрнулся, как будто его укололи булавкой. Откуда он это знает? Откуда знает, что Люда ещё жива, но нужно спешить? А ведь знает же!

Знать бы ещё, куда бежать… Девчонка где угодно может быть. Не факт, что и в Москве. Мало ли куда увезли? Может, чеченцы? Похищают же они людей. Трудно было представить, какой выкуп способна заплатить одинокая библиотекарша, но мало ли?

Он глубоко вздохнул. Наскоро покидав в сумку книги и тетради, запер кабинет. Уже на лестнице стало вдруг ясно, что делать. Стоило представить себе лицо Люды - смуглое, кареглазое, с ямочкой на правой щеке - и сразу пришло знание. Надо сейчас срочно ехать на Преображенку и самому пройти от дома той девочки до дома Беляевых. Все адреса он ещё в позапрошлом году, получив классное руководство, переписал себе из журнала. Вот и пригодилось.

Дмитрий сам не заметил, как спустился в метро, как проехал несколько станций, как перешёл на красную ветку. С каждой минутой он чувствовал: время утекает. И сейчас не хотелось размышлять, откуда в нём это странное знание и стоит ли ему доверять. Перед глазами стояло лицо девочки - и значит, всё остальное было не важно.

Направление он почувствовал сразу, едва выйдя на воздух. В несколько приёмов, подлаживаясь под невыносимо медленные светофоры, пересёк Преображенскую площадь. Всего лишь ветерок, струйка холода, касающаяся лба - но стоило ему ошибиться, повернуть не туда, и струйка пропадала. Приходилось растерянно крутить головой, вызывая, наверное, усмешки прохожих. То ли за наивного провинциала принимали, то ли за изрядно выпившего.

Места, конечно, неприятные. Старые, облезлые дома, какие-то кривые переулочки. И в небе тоже ничего хорошего - сгустились плотные, желтобрюхие тучи, намекая на скорую грозу. Отдельные капли - увесистые точно градины - уже расплылись на асфальте. Дмитрий сообразил, что не взял зонта, но тут же забыл о таких пустяках.

Знай он дорогу заранее, наверное, весь путь не занял бы и десяти минут. Но когда через пару шагов останавливаешься, ловишь указующий холод - время растягивается неимоверно. Да ещё и ветер мешал, студеный ветер, поднявшийся перед грозой. Приходилось отделять тот холодок от этого, обычного.

Наконец "направление" привело его к оплывшему под собственной тяжестью длинному восьмиэтажному дому, некогда окрашенному жёлтой краской. Сейчас невозможно было и сказать, какого же цвета эти грязные, облупившиеся стены. Небось, капитального ремонта не делали никогда. Из принципа. Как тут только люди живут?

В доме, изгибавшемся буквой "г", имелось множество подъездов - как обычных, жилых, так и занятых под офисы. Все - со двора. И куда теперь?

Холодок сейчас же скользнул по щеке. Ага… Вон туда, значит. Подъезд жилой, кодовый замок вырван с мясом, чернота распахнутой двери - точно пасть какого-то доисторического чудища. Например, гигантской гиены.

Дмитрий не вошёл - вбежал внутрь, в душную, влажную тьму. Трубы, что ли, у них протекают? Комарьё, наверное, круглый год водится. Господи, ну что за идиотские мысли?

В подъезде пахло кошками, кислой капустой и мочой. Лампочка, понятное дело, разбита, и свет сочится лишь сверху, с лестничной площадки пролётом выше, там окно.

Повертев головой, он поймал холодную струйку и неуверенно, на всякий случай выставив вперёд ладонь, двинулся в нужную сторону. То есть вбок, влево.

Он сперва нащупал и лишь потом с трудом разглядел дверь. Основательная дверь, обитая кровельным железом… или это цинк? Видимо, там, за дверью подвал. А в подвале - Люда. А на двери - мощный навесной замок.

И что теперь? Время утекало сквозь пальцы. Дмитрий подергал дужку - вдруг держится на честном слове? Нет, заперто на совесть. На чью-то вымазанную дёгтем совесть.