Город Зверя - Майкл Муркок

— Я ходил за картами, чтобы показать их капитану Арфлейну. Они необходимы, чтобы проложить курс “Ледового духа”.

— Таким образом, ты собираешься выполнить этот пункт завещания? — ледяным тоном произнес Янек. — Это безрассудно. Петр Рорсейн был безумен, когда сделал иноземца своим наследником. Лучше бы он оставил наследство Уркварту, как-никак, он все-таки родня. Я мог бы объявить завещание недействительным…

Сжав губы, Манфред медленно покачал головой.

— Не смог бы, кузен. Все, что угодно, только не завещание старого лорда. Я уже огласил его. Все узнают, что ты отказываешься следовать его воле.

Внезапно Арфлейна осенило:

— Вы рассказали всему городу о Нью-Йорке? Старик не хотел предавать это огласке.

— Я не называл конкретно Нью-Йорк, упомянул лишь о городе, лежащем под плато, — сказал Манфред.

Ульсенн улыбнулся:

— Вот ты и попался. Просто ты упомянул об одном из отдаленных городов Восьмерки…

— Лежащем под плато? Кроме того, если бы в завещании был назван один из Восьми Городов, это было бы равносильно объявлению войны. Боль затуманила твой разум, кузен.

Закашлявшись, Ульсенн кинул взгляд на Манфреда.

— Ты дерзок, Манфред. Я теперь лорд. Я могу приказать убить вас обоих…

— Без суда? Это пустые угрозы, кузен. Поймут ли тебя люди?

Несмотря на большой авторитет Главного корабельного лорда, фактически власть оставалась в руках граждан города, которые уже не раз в прошлом свергали нежелательного им или деспотичного обладателя титула. Ульсенн никогда не решится на крутые меры по отношению к членам такой уважаемой семьи, как Рорсейны. Напротив, его собственное положение в городе было довольно непрочным. Он стал обладателем титула благодаря женитьбе. Посади он Манфреда или кого-то другого, находящегося под покровительством Рорсейна, в тюрьму — быть гражданской войне. Результат этой войны было легко предсказать.

— Вернемся к завещанию, кузен, — напомнил ему Манфред. — Как бы тебе это было ни неприятно, но капитан Арфлейн примет командование “Ледовым духом”. Не беспокойся, представлять нашу семью будем мы с Ульрикой.

Ульсенн загадочно посмотрел на Арфлейна. Приказав слугам поднять носилки, он произнес:

— Если идет Ульрика, пойду и я!

Слуги вынесли его из комнаты.

Манфред с интересом вглядывался в лицо Арфлейна, пытаясь понять, какое впечатление произвело на него заявление Ульсенна. Капитан не был готов к этому, полагая, что Ульсенн будет слишком занят своими новыми обязанностями, слишком болен и труслив, чтобы присоединиться к экспедиции. Он полагал, что в предстоящем путешествии его ждет компания Ульрики. Теперь его ничто не интересовало.

Манфред рассмеялся:

— Выше голову, капитан. Янек не помешает нам. Он бухгалтер, домашний торговец, ничего не знающий о хождении под парусами. Он не может помешать нам, даже если бы захотел. Помочь нам найти убежище Ледовой Матери он не сможет, но и помехой не будет.

И хотя уверенность Манфреда была искренней, Арфлейн не был убежден, что юноша не понимает истинной причины его беспокойства. Интересно, думал он, догадывается ли Янек Ульсенн, что произошло сегодня ночью в спальне его жены. Взгляд, которым он смотрел на Арфлейна, подсказывал, что Ульсенн подозревает что-то.

Арфлейн был обеспокоен ходом событий. Ему хотелось тотчас же повидаться с Ульрикой и переговорить с нею.

— Когда вы начнете подбирать команду, капитан? — спросил Манфред.

— Завтра, — бросил Арфлейн. — Я увижу вас, прежде чем отправлюсь на корабль.

Махнув рукой на прощание, он вышел из комнаты и отправился по коридорам в поисках Ульрики. Он нашел ее в центральном зале нижней части дома, там, где сегодня ночью он впервые ласкал ее. При его появлении она быстро поднялась. Ее волосы были зачесаны назад, открывая бледное лицо. Как и в день похорон, на ней было черное платье, сшитое из тюленьей шкуры. Арфлейн закрыл дверь, но она попыталась пройти мимо него. Загородив одной рукой проход, Арфлейн взглянул ей в глаза, но она отвернулась.

— В чем дело, Ульрика? — В нем усилилось чувство беспокойства. — Ты слышала, что твой муж собирается присоединиться к нашей экспедиции?

Холодно посмотрев на Арфлейна, она отвела его руку.

— Извините, капитан Арфлейн, — официально сказала она. — Но будет лучше, если вы забудете о том, что произошло сегодня ночью. Мы оба были не в себе. Теперь я понимаю, что мой долг остаться верной мужу.

Она держалась подчеркнуто вежливо.

— Ульрика! — Он крепко сжал ее плечи. — Это он приказал тебе сказать это? Он угрожал тебе?

Она покачала головой:

— Разрешите пройти, капитан.

— Ульрика… — Его голос дрогнул. Опустив руки с ее плеч, он тихо произнес: — Почему?

— Помнится мне, вы с пылом защищали старые традиции, — ответила она. — Не единожды я слышала, как вы доказывали, что, предав веру, мы погибнем. Вы восхищались силой ума моего отца и видели эту силу во мне. Возможно, это и так, капитан. Впредь я буду верной моему супругу.

— Ты говоришь не то, что думаешь. Ты любишь меня. Твое сегодняшнее настроение естественно — все стало так сложно. Ты говорила, что ты моя, и это именно то, что лежит в твоем сердце.

Он не смог подавить отчаяния, явственно прозвучавшего в его голосе.

— Я думаю то, что говорю, капитан, и если вы уважаете старые традиции, вы будете уважать мое требование видеться как можно реже.

— Нет! — яростно прорычал он, подавшись к Ульрике. Она отшатнулась от него с ледяным выражением на лице. Арфлейн сделал шаг назад, пропуская ее.

Теперь он понял, что истинной причиной такой резкой смены отношений между ними была ее совесть. Оспаривать се решение он не мог — это было се право. Надежды на лучшее растаяли, как дым. Она медленно вышла. С перекошенным лицом он так хлопнул дверью, что сломал при этом замок.

Поспешно вернувшись в свою комнату, Арфлейн принялся собирать вещи. Он был уверен, что выполнит се требование. Он не увидит ее до тех пор, пока корабль не будет готов к выходу.

Закинув за плечи мешок, он быстрым шагом направился по извилистым коридорам к выходу из дома, надеясь, что свежий воздух выветрит из его головы сумрачные мысли.

В зале он встретил удивленного Рорсейна.

— Куда вы, капитан? Неужели на корабль? Я думал, что вы отправитесь туда завтра…

— Сегодня, — прорычал Арфлейн, постепенно обретая утерянное самообладание. — И прямо сейчас. До выхода на лед я буду спать на борту. Так будет лучше.

— Возможно, — согласился Рорсейн, обращаясь больше к себе, чем к Арфлейну.