Сердце Зла (СИ) - Беренцев Альберт

— Зато с них можно снимать шкуры, — заявил Ятти, пикируя к трупу самца рядом с гнездом, — И стоят эти шкуры наверняка, как дом в Эазиме, каждая.

Ятти вынул кривой кинжал и уже намеревался освежевать мертвого самца, но в этот момент Мелкая Буква скастовал на левитатора какое-то заклинание.

— Ты че делаешь, придурок? — возмутился Ятти, поворачивая кинжал в сторону книжника.

— Проверка, — доложил Мелкая Буква, — Ядов нет, ты не отравлен.

— Ох и шизик ты, брат, — сказал Ятти, зависнув в метре над трупом карада, пока система прогружала левитатору свежевание и лутание, — Я же тебе говорил, что нет яда. В следующий раз доверяй мне в таких вещах, придурок. Уж кому лучше знать собственное здоровье, чем мне само…

Но Ятти не окончил фразу, как и процесс свежевания шкуры, вместо этого он вдруг схватился за сердце, а потом медленно опустился на плесень и пошатнулся.

— Черт возьми! — крикнул Мелкая Буква, — Что? Где болит?

— Сердце, — прохрипел Ятти, — Системное сообщение. Повреждение тканей. И мозг тоже поврежден… А отчего не написано…

Мелкая Буква еще раз кастанул на Ятти свою проверку и нахмурился:

— Но ядов нет. Странно. Это заклинание не ошибается. Заклинания книжников в принципе не ошибаются, их невозможно обмануть.

— Мне уже лучше… — не слишком уверенно пробормотал Ятти, — Я потерял тридцать два хита. Странно. Вроде все. Прошло.

— Что с ним, Мелкая Буква? — прошипел Ксиб, — Если Ятти умрет — не выберемся. Он нам все еще нужен.

— Я же говорю, мне уже лучше, ящер, — выругался Ятти, закидывая в рот пастилку красного чая.

— Да подожди жрать свой чай, — раздраженно сказал Мелкая Буква, — На-ка, лучше плюнь вот сюда.

Книжник протянул Ятти какой-то очень древний пергамент без всяких надписей. Ятти на этот раз не стал спорить, он вынул изо рта пастилку чая, плюнул в пергамент красной от чая слюной, а потом бережно отправил пастилку обратно в рот. На оплеванном пергаменте засияли какие-то желтые письмена. Мелкая Буква совсем помрачнел.

— Ну что там, доктор? — спросил Ятти, — Я беременна? Скажите, что это мальчик, умоляю.

— Все гораздо хуже, чем я думал, Ятти, — вкрадчиво произнес Мелкая Буква, — Думаю, что не стоит скрывать это ни от тебя, ни от остальных. Ты не отравлен. В слюне укусившего тебя карада был какой-то вирус из прошлой эры. Им болела погибшая при падении Первой Луны раса. Так здесь написано. От погибшей расы вирус передался подземным карадам, но сами они не болеют, а только переносят его. Но вирус убил их ядовитые железы, поэтому подземные карады и не опасны в плане яда. Еще написано, что лекарства от этого вируса нет. Это волшебный пергамент Тестуса Иммидлиуса, Ятти. И он не ошибается.

— Ну, и че? — спросил Ятти, — Сколько мне осталось жить, доктор? День, два?

— Нет. Тринадцать с половиной ударов гномьего сердца, — ответил Мелкая Буква, — Это девять часов. Потом ты умрешь от кровоизлияния в мозг.

Человек без чалмы встречает сына

Свободный Туркменистан, Дашогузский велаят

Загадочный Мэтт не взял Сагануренова поглядеть на кратер, как тот не уговаривал его за накрытым хлебосольной Эджегюль и ее молчаливым мужем ужином.

Мэтт оказался высоким белобрысым парнем, который, по его собственным словам, учился в Чикаго на программиста, а в Туркмению приехал поглядеть на вечно пылающий газ в Дарвазе. Сагануренов в свою очередь рассказал, что он сам богатый арабский шейх, который приехал к своей туркменской невесте, а по пути решил заехать в Дарвазу и взглянуть на кратер. И Сагануренов готов был поклясться, что его собственная история была гораздо реалистичнее россказней Мэтта. Сагануренову было отлично известно, что в США за посещение Туркмении снимают аж два пункта социального рейтинга, так что ни один американец не стал бы в здравом уме жертвовать репутацией ради горящего газа, на который можно было насмотреться всласть и на ютюбе.

Мэтт вроде бы проявлял к Сагануренову интерес в начале беседы и даже принял его за своего, что бы это ни значило, но после того, как выяснилось, что детектив не знает пароля и вообще не знаком с владевшим кратером Гильдыевым, Мэтт насторожился. После этого ни о каком доверии уже говорить не приходилось. Мэтт согласился подвезти Сагануренова до шоссе и высадить там, но брать его с собой во владения Гильдыева наотрез отказался, сославшись на туркменское законодательство.

Но Мэтт знал пароль, Сагануренов выяснил это, и это было сейчас главным. А еще у Мэтта имелась довольно занятная татуировка на левом запястье, изображавшая эльфийское ухо. Эльфийское ухо это, конечно, не кровавая слеза, эльфийка и колючая проволока — символы Лиги Защиты Эльфов, которые теперь во всем мире ассоциировались с террором и убийствами, но все же тоже весьма интересная татуха.

Сагануренов чувствовал, что подобрался сейчас к Лиге близко, как никогда, но Дочери фон Мизеса поломали ему всю игру, отобрав смартфон. Сагануренов не мог ничего выяснить о Мэтте без смартфона, он снова чувствовал себя беспомощным дикарем, как и сегодня утром, когда стоял на границе земель Гильдыева. Детектив, разумеется, мог бы попросить Эджегюль заказать ему новый смартфон в долг прямо в эту деревню или вообще воспользоваться смартфоном хозяйки, но это было слишком рискованно.

Сагануренов подозревал, что он напал на какую-то важную базу Лиги, так что Эджегюль вполне могла находиться под наблюдением, как и все жители деревни, а в свежеприсланный смартфон Лига могла напихать троянов. Поэтому варианта тайно выяснить что-либо о Мэтте прямо сейчас у Сагануренова не было. Разговорить Мэтта тоже не вышло, тот, судя по всему, раскусил Сагануренова. Был и еще один, самый последний вариант — просто наставить на Мэтта ствол, любезно оставленный детективу гимназистками фон Мизеса, и потребовать выдать информацию, но в Туркмении сделать это, сохранив жизнь, было невозможно технически.

Дело в том, что над домом Эджигюль постоянно кружило целых два дрона, а над деревней их летало не меньше десятка. Туркменские дроны не были подключены к сети, но, как уже убедился на собственном опыте Сагануренов, летали они быстро. Так что если детектив наставит подбырина на Мэтта — дрон через десять минут прибудет на ближайшую базу и сообщит об акте насилия, через двадцать — Сагануренова объявят преступником, а через полчаса охотники за головами приедут и убьют детектива.

Как пояснил детективу муж Эджигюль, у которого Сагануренов напрямую поинтересовался о местной системе правосудия, к насилию здесь относятся серьезно. Вторжение в чужие земли на практике чаще наказывается штрафом в пользу потерпевшего или карается отбиранием имущества, как это произошло с самим детективом, но за любой акт насилия Сагануренова совершенно точно шлепнут, даже несмотря на то, что он важный арабский шейх. Туркменистан не делал различия между иностранцами и собственными гражданами в плане несения ответственности за преступления. Разницы между убийством и угрозой убийством здесь тоже не было. Так что вариант выбить из Мэтта информацию силой исключался.

Можно еще, конечно, было понадеяться на счастливую случайность, как с Чедом, но Сагануренов не слишком на это рассчитывал. Во-первых, это противоречило методу Сагануренова, а, во-вторых, Мэтт был гораздо умнее и опаснее Чеда. Сагануренов был уверен, что этот парень, как теперь было принято говорить в интернетах после случая с Чедом, бикини за вышку 8G не зацепится.

Теперь уже наступила глубокая ночь, хотя серебряное небо Туркмении сияло ровным неоновым светом также как днем, и Мэтт, согласившийся подбросить Сагануренова, вез детектива к шоссе. Потом Мэтт отправиться к кратеру или к загадочному мегалиту, а Сагануренов так ничего и не узнает. О том, чтобы напасть на Мэтта в машине, не могло быть и речи, один из дронов над деревней, видимо, заскучал и теперь неотступно сопровождал Mitsubishi Montero Мэтта.

Возле самого шоссе стало еще хуже, здесь дронов кружило штук пять. Это было довольно странно, но в либертарианском Туркменистане, как выяснилось, прессовать людей было гораздо сложнее, чем в левацком Евросоюзе. Хотя…