Два Парижа - Владимир Рудинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему-то большинство фехтовальщиков – очень красивые собой ребята, с правильными чертами и привлекательными лицами, как высокий и стройный Фюлоп и его земляк, маленький Камути, один из лучших французских фехтовальщиков, кажущий совсем мальчиком Роже Классе и среднего роста темноволосый Мидлер. Джей, наоборот, плотный, мешковатый и на вид неуклюжий мужчина в пенсне с рыжими волосами и внешностью кабинетного ученого, и притом фехтует левой рукой, что, впрочем, отнюдь не редкость. Однако, в бою он почти непобедим, и есть все основания думать, что он еще будет чемпионом мира: хотя, как с неодобрением констатирует французская пресса, он и фехтует, не гоняясь ни за красотой, ни за грацией, а только за результатом. Самый тяжелый для него бой за всё состязание был с русским, Юрием Осиповым, который его побил после беспримерно долгой борьбы, но сам не вышел в финал, оттесненный французом Клоссе.
* * *Мне удалось проследить весь путь русской женской команды, сразу показавшей высокое искусство. Ее явно несправедливо, в результате неудачной системы классификации, оценили, как 5-ю, после итальянской, германской, австрийской и румынской. Между тем, изо всех встреч, русские проиграли одним немкам – и после какой упрямой борьбы! – и без труда одолели всех остальных противниц, не только слабых ирландок и голландок, но и очень сильных англичанок. В состязании же их с немками, победа до последнего момента висела на волоске: маленькая шатенка Эмма Житинкова разбила даже белокурую и высокую как валькирия немку Гельми Геле с сенсационным счетом 5–0. Всё зависело от заключительного единоборства Валентины Киселевой – но моему мнению, лучшей из русских фехтовальщиц – с немкой Эльзой Оммерборн, которой удалось выиграть со счетом 4–3, свидетельствующим о том, что это ей далось нелегко.
Зато, когда дошло до индивидуального первенства, превосходство русских проявилось ясно. Хорошенькая двадцатилетняя студентка с темно-русыми волосами и тонкими нервными чертами лица, москвичка Шура Забелина, оказалась чемпионкой мира, перед молодой немкой Гейди Шмидт и итальянкой Иреной Камбер, которой все спортивные газеты прочили первенство, а на 4-е место снова попала русская Киселева, которой присудили вдобавок особый приз за красоту и правильность ее техники. Русские девушки, закаленные тяжелой советской жизнью, довольно закономерно одержали в данном случае верх над западными, которым не приходится ежедневно преодолевать столько трудностей и испытаний.
Радостным, тем более что никем не ожидавшимся, триумфом, явилась для французов победа и фехтовании на шпагах их земляка Армана Муйяля, внешность которого автоматически вызывает в памяти д’Артаньяна из «Трех мушкетеров». Против него сражались в финале 4 итальянца, один венгр, англичанин Джей, о котором мы уже говорили, и советский фехтовальщик, грузин Цирекидзе, плечистый и тяжеловесный мужчина с проседью в черных усах и волосах. Тонкий, смуглый, жгучий брюнет с тонкими стрелками усов на оливковом лице, Муйяль ухитрился выиграть подряд 6 встреч из 7, и проиграл лишь последнюю, с итальянцем Дельфино. Но в этот момент тридцатидвухлетний полицейский инспектор уже был чемпионом мира, и его поражение не могло ничего изменить. Из итальянцев же, взявших первенство по шпаге по командам, ни один не вышел даже на второе место, доставшееся венгру Бараню: лишь третье место занял один из их компании, Бертинетти.
* * *В фехтовании на эспадронах советская команда поразила всех, выйдя на второе место, с необычайным упорством разбив во втором туре, после неудачного для них обоих случаях начала, сильные команды французов и поляков. Но перед венграми, непревзойденными специалистами боя на саблях, русские оказались беспомощны, как дети, и приняли от них поражение со счетом 9:1.
Однако, в индивидуальных соревнованиях никто из русских не дошел до финала, ни дюжий с топорными чертами Кузнецов, которого французские газеты прозвали «фехтовальщик с лицом боксера», ни высокий, интеллигентный на вид студент Тышлер, ни светловолосый длинный Череповский, ни брюнет в очках Лейтман. Любопытно, что советские спортсмены не были, может быть, единственными русскими на состязаниях: так, мы наблюдали там бой между британцем Олегом Поребским и югославом Александром Васиным, при советском спортсмене Сайчуке в роли арбитра.
Восемь человек участников финала состояли из четырех венгров, – Карпати, Ковач, Менделеньи и Хорват, – двух поляков, – Павловский и Пентковский, – одного француза, – Лефевр, – и одного апатрида – Микла. Этот последний, венгерский политический эмигрант, избравший свободу, казался весьма вероятным кандидатом на первенство мира, хотя он вероятно был одним из старших по возрасту участников состязаний. Маленький, лысый, довольно толстый, он в предшествовавших финалу боях бил одного за другим всех противников, включая непобедимых венгров.
Надо же быть несчастью! В первом же его выступлении в финале, против его соотечественника Ковача, и явно выигрывая, Микла сделал, уклоняясь от атаки противника, громадный скачок назад и свалился с помоста, на котором шел бой, так неудачно, что его пришлось вынести из зала на руках: у него были порваны сухожилия на ноге. Это внесло беспорядок в финал, где победы и поражения венгров между собой сложились так для них невыгодно, что первое место занял поляк Павловский, обогнав Карпати и Менделеньи.
Такого исхода настолько никто не ждал, что устроители даже не припасли пластинки с музыкой польского гимна – а по обычаю полагается после конца матча сыграть национальный гимн нового чемпиона мира: – земляки Павловского исполнили этот гимн устно, и их радость выразилась в том, что они принялись так качать нового чемпиона, что он взлетал под самый потолок.
Этот чемпионат будет, вероятно, в некотором отношении поворотной эпохой в истории фехтования. Советские спортсмены представили на нем изобретенную в СССР рапиру нового образца, позволяющую точно судить о месте укола, обрызгивая куртку противника жидкостью, бесследно испаряющейся затем в несколько секунд. Если такая рапира будет принята везде, это позволит избежать применяющийся теперь на состязаниях способ, при котором фехтовальщики таскают за собой провод, соединенный с электрическим аппаратом, благодаря чему при прикосновении конца рапиры к противнику автоматически зажигается одна из нескольких лампочек, за которыми следят судьи.
Все это, как единодушно соглашаются спортсмены и публика, до последней крайности неэстетично, неудобно, подает повод к массе недоразумений, и стоит весьма дорого. Вот почему, если новая рапира войдет в ход, от этого выиграют все любители фехтования.
«Русская мысль» (Париж), 15 октября 1957, № 1121, с. 7Русские школы в Париже
H. Нароков[180] пишет в «Новом Русском Слове», что заграницей существует только суррогат русского образования, «нет ни настоящих учащих, ни постоянных учащихся». Мы не можем судить, и какой мере это применимо к Америке, но в отношении Франции это было бы преувеличением.
Другой журналист из новой эмиграции, Б. Ширяев[181], в запале, критикуя русских эмигрантов во Франции, заявил
