Червь - myriad

Пейдж посмотрела на Луна. Здоровяк никак не отреагировал. Он бесстрастно наблюдал, как грудь Бакуды тяжело вздымается и опускается от напряжения и боли, её голова безвольно повисла.

— Что ты делаешь?! — выдохнула Пейдж.

— Без помощи рук приходится обходиться тем, что есть, — задыхаясь, ответила Бакуда, — Давай снова. До того, как моё тело осознает, как сильно я над ним издеваюсь.

Пейдж кивнула. Ей не хотелось спорить с суперзлодеем, который угрожал вывернуть её наизнанку.

Последующие попытки не были более лёгкими или приятными. Освободив вторую металлическую полоску, Бакуда снова вонзила её себе в плечо. Следом за ними в ход пошла сетка от внутренней и внешней частей маски. У Пейдж остались только кожаная часть маски, ремни и покрытие для носа и рта. Увидев, как Бакуда осторожно удерживала металлическую сетку на свободном плече, оберегая их от липкой пены, Пейдж сделала то же самое с остатками маски.

— За что ты сюда попала? — спросила Пейдж.

— Когда над нами взяли верх окрестные банды, я слышала, что количество погибших приближалось к пятидесяти.

— Ты убила пятьдесят человек?!

Бакуда ухмыльнулась сильно поврежденными губами, и это смотрелось не очень красиво.

— А ещё больше ранила. А ещё кто-то получил повреждение мозга, один или двое — необратимо сошли с ума, и я знаю, что несколько человек застыли во времени на сотню лет или около того... всё смешалось. Апофеозом всего была бомба.

— Бомба? — переспросила Пейдж, вытаращив глаза.

— Бомба. Они говорили, что она была такой же мощной, как атомная. Идиоты. Они даже не понимают её технологии. Жалкие обыватели. Разумеется, она была такой же мощной, но сам взрыв даже не причинил бы особого ущерба. Её поразительной особенностью являлась электромагнитная волна. Она уничтожила бы каждый жёсткий диск, сожгла бы каждую микросхему во всех механизмах на доброй пятой части всей Америки. Последствия этого? Думаю, они могли бы быть похуже, чем у любой атомной бомбы.

Не сумев даже осознать услышанное, Пейдж посмотрела на Луна:

— А он?

— Лун? Он приказал мне это сделать. Он, понимаешь ли, начальство.

Голова Луна немного двинулась, но из-за теней под его лбом Пейдж не могла сказать, наблюдает ли он за ними.

— А ты? — спросила Бакуда у Пейдж. — Что ты сделала такого, что тебя отправили сюда?

— Я сказала своему бывшему "Пошёл в жопу".

Повисла пауза, затем Бакуда начала хихикать:

— Что-что?

— Это сложно объяснить, — Пейдж отвернулась и опустила взгляд.

— Тебе нужно объясниться, пташечка.

— Меня зовут Пейдж. Мой сценический псевдоним — Канарейка.

— Охх, — проговорила Бакуда, всё ещё хихикая, когда она ухватила одну из металлических полосок, пронзивших её плечо, и выдернула её. Удерживая её в зубах, она произнесла:

— Это неховошо. Ты шебя и в тювьме будешь жвать Канавейкой?

— Я не собиралась попадать в тюрьму.

— А кто шобивается?

— Я хочу сказать, я же ведь даже не суперзлодей. Моя сила делает меня фантастической певицей. Я отлично зарабатывала, уже шли разговоры о контракте с большой записывающей компанией, мы давали концерты на всё более крупных сценах, и раскупались все билеты... всё было идеально.

Бакуда приспустила длинную полоску металла из зубов, затем аккуратно повернула её таким образом, что стала сжимать в зубах её дальнюю левую сторону. Она отклонилась назад, лицом в потолок, пока она не забрала себе в рот и вторую полоску металла, воткнутую ей в плечо, так что теперь она сжимала концы обеих полосок. Приостановившись, она спросила:

— Фто проивофло?

Пейдж покачала головой. Это были её показания, которые ей не дали произнести в суде.

— У меня только что закончилось самое грандиозное шоу. Два часа на сцене, сплошные хиты, зрителям очень понравилось. Я закончила и направилась за кулисы, чтобы отдохнуть, чего-нибудь выпить, и наткнулась на своего бывшего. Он сказал мне, что так как в первую очередь это он подтолкнул меня к сцене, я ему должна. Хотел половину дохода, — она вяло рассмеялась. — Нелепость. Как будто я могла забыть, что он мне изменял, а когда меня бросил, сказал, что у меня никогда ничего не получится.

Бакуда кивнула. Она отстранилась от полосок, и умудрилась завязать их в подобие узла. Она использовала зубы, чтобы согнуть соединённые полоски в Г-образную форму. Затем взяла в рот тот конец полоски, что не был воткнут в плечо, и теперь находился впереди неё.

— Мы поругались. И я сказала ему — “пошёл в жопу”. Он ушёл, а я даже не задумалась над своими словами... пока полиция не появилась у меня на пороге.

Бакуда отпустила конец полоски. Она согнула её в V-образную форму. Неодобрительно посмотрела на то, что получилось, затем взглянула на Пейдж:

— И?

— И... и он буквально так и сделал. Я думаю, что я всё ещё была возбуждена выступлением, и мои способности ещё усиливали мой голос, или он был в числе зрителей, и на него очень сильно повлиял концерт. Так что когда я сказала ему “пошёл в жопу”... он так и сделал. Или он попытался, и когда обнаружил, что это физически невозможно, стал уродовать себя, пока... — Пейдж на мгновение закрыла глаза. — Я... я не хочу вдаваться в детали.

— Хммм, бедняфка. — Бакуда подняла брови, всё ещё обрабатывая во рту металлическую полоску. Она отклонилась назад, проверила, что конец полоски согнулся в грубое подобие буквы "О", затем сжала в зубах полоски, и с ворчанием выдернула получившуюся деталь из плеча. Она разместила только что переработанный конец полоски напротив скамьи, и провела ртом вдоль металла, чтобы перехватить его на другом конце.

Держа его в зубах, она повернулась к стене грузовика между собой и Пейдж. На равном расстоянии друг от друга в стене были фиксаторы для того, чтобы цеплять к ним стандартные наручники — для тех заключённых, кого не держали облитыми пеной. Она начала просовывать полоску металла через петлю фиксатора. Пока она работала, по её лицу струилась вода вперемешку с потом.

Узел дополнил две полоски, уже зажатые в петле. Бакуда напряглась, и крепко втиснула его на место. Г-образная штуковина из металла разместила замкнутую О-образную петлю рядом с плечом Пейдж.

— Как думаешь, Демон объявится? — спросила Бакуда Луна.

— Я буду очень удивлён, если это произойдет,— проворчал он в ответ.

Она взяла в рот одну из проволочных сеток и начала обрабатывать её зубами. Это был один кусок проволоки, согнутый и переплетённый как садовая изгородь, только с более мелкими ячейками. Теперь, когда эту деталь уже не удерживали металлические полосы, Бакуде было проще начать расплетать и выпрямлять проволоку.

Когда проволока была практически вся размотана, она перехватила её поудобнее, и сжала зубами вторую проволочную сетку, ту, которая была у Пейдж внутри рта. Она стала зубами сминать её, придавая форму цилиндра, примерно десяти сантиметров длиной и двух сантиметров в диаметре. Все ещё обрабатывая этот кусок, она повернула голову так, что почти прямой отрезок проволоки длиной около метра смотрел в сторону Луна, конец проволоки был менее чем в полуметре от его лица. Она пробормотала, всё ещё с набитым проволокой ртом:

— Нуфно нагветь конец.

Лун заворчал, но сделал так, как она просила. Когда кончик проволоки был раскален добела, Бакуда быстрыми перехватами проволоки переместила этот конец ко рту. Отодвинув губы, она прикусила его зубами.

— Как ты это делаешь? — спросила Пейдж, — Разве это не больно?

— Это пефец как бовьно. — прорычала Бакуда. Она отстранилась, установив всю конструкцию так, что она удержалась на скамье, распутанная проволока напротив её плеча, и внимательно осмотрела своё творение. — Но зубная эмаль прочнее, чем можно подумать.

Она сплюнула немного крови на пол грузовика, затем куснула конструкцию ещё два раза, с паузами между укусами, поворачивая зубами, языком и губами металл в нужную сторону.

Когда она направила размотанную проволоку в сторону Пейдж, продевая её через закольцованный конец металлической полоски, Пейдж поняла, что же Бакуда сооружала так долго. Пейдж сама догадалась наклониться, преодолевая сопротивление пены, и наклонить голову вбок, чтобы её ошейник оказался в пределах досягаемости сверхдлинной самодельной отвёртки. Металлическая полоска с петлей помогала держать ближайший к Пейдж отрезок проволоки, и более точно его направлять.

Это не было простым делом. Бакуде пришлось использовать зубы, челюсти и вертеть головой, чтобы поворачивать отвёртку, и, если промахнуться, нужно было затратить много сил, чтобы вернуть её в правильное положение. Десять долгих минут тишины и сосредоточенного пыхтения прерывались только звуками падения на металлическую скамью двух винтиков, затем Бакуда остановилась передохнуть, и расслабить челюсть.

— Ошейник взорвётся, если ты попытаешься что-то с ним сделать, — предупредила Пейдж.

— Тупая сучка, — пробормотала Бакуда, оттопырив нижнюю губу и уставившись на неё, как будто хотела оценить повреждения. — Я ж эксперт по бомбам. Я осознаю устройство запалов и катализаторов на том же фундаментальном уровне, на каком ты осознаёшь дыхание и движения тела. Я могу вообразить такие механические устройства, какие ты не сможешь даже через сто лет и с пятью инженерными образованиями. Ещё раз меня так оскорбишь, и я тебя прикончу.