Нежный плен - Роберта Джеллис

Как, оказывается, все просто! Приняв объятия Джиллиан, сэр Леон получил в награду нечто гораздо большее. Это вдохновило его на то, чтобы продемонстрировать жене некоторые тонкости обхождения, которым он научился, путешествуя с Джоанной. Сэр Леон настолько хорошо справился с небольшими знаками внимания, пододвигая супруге скамейку и выбирая ей самые лакомые кусочки во время ужина, что, когда они пошли спать, в порыве страстного желания перешел к демонстрации более интимных знаний, приобретенных у Эдвины. Новый сексуальный опыт мужа не вызвал в Джиллиан ни капельки ревности. Ей и в голову никогда не приходило, что Леон обязан хранить ей верность. Она была вполне счастлива и тем, что он никогда не приводил любовниц в замок, как делали некоторые мужчины. Джиллиан возблагодарила Господа за полученное удовольствие и не стала спрашивать мужа, где он этому научился.

Если Джиллиан и чувствовала к Джеффри отдаленное подобие влечения, то сейчас оно безвозвратно исчезло. Обиду, затаенную на Джоанну, тоже смыло волной блаженства. Каким-то необъяснимым образом Джиллиан связывала эту новую для нее радость именно с ними. Поэтому, когда на следующий день она вернулась к повседневным делам, сердце ее готово было петь от счастья, походка стала легкой как у девочки, а лицо помолодело лет на двадцать. Она решительно настроилась оказать своим гостям любую дружескую услугу в пределах возможного.

Ближе к вечеру прибыл дядя Леона, сэр Луи, к которому посылали гонца днем раньше. Деньги за выкуп пересчитали и передали ему. Теперь Джоанна и Джеффри стали только гостями. Их поселили в лучшей комнате, но они были вольны уехать в любой момент. К сожалению, такая возможность все еще не представлялась, ибо Джеффри оставался слишком больным и слабым, чтобы ехать верхом. А если бы они повезли его из Франции в крытой повозке, то наверняка весь свет узнал бы, что в ней везут рыцаря, раненного под Бувине, и тогда Джеффри снова мог бы стать чьим-нибудь пленником. Всем известно, что Филипп не получает свою долю от выкупов. В связи с этим любой раненый рыцарь, не служивший у Филиппа, становился законной добычей для любого человека.

Всю следующую неделю Джоанне стоило невероятных усилий поддерживать внешнее спокойствие. Джеффри выигрывал свое сражение за здоровье. Его аппетит заметно улучшился. Все небольшие раны зажили, закрылись, а другие перестали краснеть и гноиться. Кости уже не выпирали так сильно из его исхудавшего тела, он не уставал слишком быстро. Если бы они находились дома, Джоанна вполне могла бы быть довольной, получая удовлетворение и от выздоровления мужа, и от хлопот с владениями матушки, которые отнимали бы у нее всю ее энергию и время. Однако в замке Бюсси ей ничего не оставалось больше, как все время сидеть около Джеффри. Они разговаривали, вместе ели, играли, лишь спали порознь. Джоанне казалось, что любое случайное прикосновение руки Джеффри лишь сильнее раздувает пламя влечения, бушевавшее в ней.

С каждым днем она все больше замыкалась в себе. К концу недели состояние Джеффри значительно улучшилось, и он понял: с Джоанной что-то происходит. Его удивляло, что она отказывается от его руки, когда он хочет помочь ей встать из-за обеденного стола, что старается смотреть куда угодно и на что угодно, только не на него. Джеффри несколько раз пытался выяснить, в чем дело, и каждый раз получал все более холодный отказ, пока окончательно не потерял терпение.

— Поскольку мое общество, по всей видимости, не нравится тебе, — сердито сказал он, — я лучше вернусь в свою постель!

— О да, конечно! — ответила Джоанна.

Джеффри чуть было не дал ей пощечину. Не находись они в замке чужого человека, он так бы и поступил. Самое скверное здесь то, что Джоанна, похоже, не понимает и сама, что говорит!

Чуть ли не зарыдав от разочарования, Джоанна бросилась на поиски Джиллиан, как только Джеффри ушел. Она понимала, что не дала Джиллиан никакого повода проникнуться к ней симпатией или хотя бы желать помочь ей, но у нее не было другого выхода.

— Дома я занята целый день! — торопливо объясняла Джоанна. — Я не привыкла бездельничать! У меня нет даже ничего для вышивания!

Джиллиан пришла в крайнее изумление. Ей и в голову не приходило, что такая благородная леди может работать. Но, заметив, как пылают щеки Джоанны, как она напряжена, Джиллиан поняла, что ей необходимо помочь. Она успокаивающе обняла Джоанну.

— Не терзайте себя, дитя мое! Скоро он поправится, а пока можете помогать мне в сыроварне. Сегодня как раз нужно взглянуть на сыры. Да и прогулка по воздуху пойдет вам только на пользу. Вы же почти не выходите из замка.

Поначалу Джоанна думала, что терпение ее лопнет и она закричит, когда Джиллиан принялась разглагольствовать о сырах, но мало-помалу заинтересовалась этой темой. Естественно, в Роузлинде тоже занимались сыроделием, но здешний сыр отличался и по вкусу, и по компонентам.

Женщины пробовали сыры, обсуждали смеси из коровьего и козьего молока, спорили о времени выдержки и копчения. В конце концов Джоанна успокоилась. Она искренне сожалела, что леди Джиллиан нужно было возвращаться в замок.

Новый прилив радости пришел к ней, когда хозяйка предложила ей расшить тунику для старшего из двух ее сыновей, которого собирались отдать на воспитание. Поэтому ему и нужна была красивая одежда. По крайней мере ей будет чем занять свои глаза, чтобы не испытывать постоянное искушение смотреть лишь на Джеффри, обрадовалась Джоанна.

Когда они вошли в зал, Джоанна потупила очи. Она не знала, покинул ли Джеффри постель, и не хотела терять обретенное спокойствие. Поэтому-то и пришла в крайнее замешательство, услышав истошный крик леди Джиллиан:

— Матушка! Что вы делаете?!

Джоанна подняла голову и заметила старую женщину, отпрянувшую от двери в комнату, в которой лежал Джеффри. В руке старухи что-то сверкнуло, когда она обернулась к ним, но тотчас же исчезло в складках юбки, прежде чем Джоанна успела разобрать, что это было.

— Я полагаю, у меня есть право ходить по своему собственному дому, — проворчала старуха.

— Но, матушка, вы же больны! Вы знаете, что Леон приказал вам оставаться наверху, в женских покоях. Пойдемте со мной! Пойдемте, пока он не вернулся и не рассердился!

— Вы с Леоном просто идиоты! — заорала старуха. — А Луи слишком труслив, чтобы воспользоваться возможностью захватить добычу, ускользающую у него из-под носа, и избавить, таким образом, себя от любых подозрений! Говорю тебе, они — слуги дьявола! А если речь идет о борьбе с сатаной, то с честью можно не считаться!

Джиллиан схватила старую женщину и потащила к лестнице, ведущей на женскую половину. Страх приковал Джоанну к месту. Она не знала, чем именно он был вызван, но дрожала всем телом. Слова женщины были ей непонятны. Тем не менее в них слышалась ненависть и угроза. Страх вернул Джоанне способность мыслить: у старухи в руке был нож! Она сломя голову влетела в комнату Джеффри и, откинув занавес кровати, принялась лихорадочно осматривать мужа.