Запасной - Гарри Сассекский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды он уже говорил с па об этой женщине лицом к лицу. Я оказывал моральную поддержку. Сцена произошла в Кларенс-Хаусе, в папином кабинете. Я помню, как окна были распахнуты настежь, белые занавески то дули, то висели прямо, вечер, должно быть, была тёплый. Вилли обратился к па: Как ты можешь позволить посторонней поступать так со своими сыновьями?
Па мгновенно расстроился. Он начал кричать, что Вилли параноик. Мы оба параноики. То,
что у нас были плохие отзывы в прессе, а у него — хорошие, совсем не означает, что за этим стоят его сотрудники.
Но у нас были доказательства. Репортёры в редакциях уверяли нас, что эта женщина нас предала.
Па отказался слушать. Его ответ был грубым и жалким. У бабушки есть свой человек, почему у меня не может быть своего?
Под человеком бабушки он имел в виду Анжелу. Говорят, что среди множества услуг, которые она оказывала бабушке, была услуга по придумыванию историй.
Какое вздорное сравнение, сказал Вилли. Зачем кому-то в здравом уме, не говоря уже о взрослом мужчине, хотеть свою «Анжелу»?
Но па просто продолжал твердить: У бабушки есть свой человек, у бабушки есть свой человек. Мне давно пора тоже завести своего.
Я был рад, что Вилли всё так же может прийти ко мне по поводу па и Камиллы, даже после всего, через что мы недавно прошли. Увидев возможность снять недавнюю напряжённость, я попытался связать то, что па и Камилла сделали с ним, с тем, что пресса сделала с Мег.
Вилли огрызнулся: У меня с вами двумя отдельный разговор!
В мгновение ока он выместил всю свою ярость на мне. Я не могу припомнить его точных слов, потому что ужасно устал от всех наших ссор, не говоря уже о недавнем переезде во Фрогмор и в новые офисы. У меня все мысли были о скором рождении нашего первенца. Но помню каждую физическую деталь сцены. Нарциссы взошли, новая трава проросла, реактивный самолёт вылетел из Хитроу, направляясь на запад, необычно низко, грудь вибрировала от звука его двигателей. Помню, я подумал, как замечательно, что до сих пор слышу Вилли за этим самолётом. Я не мог представить, откуда у него осталось столько гнева после той ссоры в Нотт Котт.
Он продолжал и продолжал, а я уже потерял нить. Я не мог понять и перестал пытаться. Я замолчал, ожидая, пока он утихнет.
Потом я оглянулся. Мег шла из дома прямо ко мне. Я быстро снял трубку с громкой связи, но она уже всё слышала. И Вилли говорил так громко, что даже с выключенным динамиком она всё слышала.
Слезы в её глазах блестели на весеннем солнце. Я хотел было что-то сказать, но она остановилась и помотала головой.
Держась за живот, она повернулась и пошла обратно к дому.
65
Дория осталась с нами до рождения ребенка. Ни она, ни Мег никогда не уходили далеко. Никто из нас этого не делал. Мы все просто сидели и ждали, время от времени отправляясь на прогулку, смотреть на коров.
Когда Мег переходила свой срок на неделю, пиар команда и Дворец начали давить на меня. Когда появится ребенок? Пресса не может ждать вечно, знаете ли.
Ах, вот в чём дело. Пресса заждалась? Боже ж ты мой!
Врач Мег испробовал несколько гомеопатических способов, чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки, но наш маленький гость планировал остаться на месте. Кстати, не помню, пробовали ли мы когда-нибудь бабушкино предложение прокатиться на машине по ухабам. В конце концов мы сказали: Давайте просто поедем и убедимся, что всё в порядке. И давайте будем готовы на случай, если доктор скажет, что пора.
Мы сели в неприметный фургон и уехали прочь из Фрогмора, не засветившись ни перед кем из журналистов, стоящих у ворот. Это был последний вид транспорта, в котором они могли бы нас искать. Вскоре мы прибыли в больницу Портленда и зашли в тайный лифт, а затем в отдельную палату. Пришел врач, обсудил с нами положение дел и сказал, что нужна стимуляция.
Мег была такой спокойной. Я тоже был спокоен, но я видел ещё два способа, как стать ещё спокойнее. Первый: курица из Nando’s, которую принесли телохранители. Второй: баллон с веселящим газом рядом с кроватью Мег. Я сделал несколько медленных вдохов. Мег, подпрыгивала на гигантском фиолетовом фитболе, проверенном способе подтолкнуть природу, рассмеялась и закатила глаза.
Я вдохнул ещё несколько раз и теперь тоже подпрыгивал.
Когда её схватки стали учащаться и углубляться, пришла медсестра и попыталась дать Мег веселящего газа. Его не осталось. Медсестра посмотрела на баллон, посмотрела на меня, и я увидел, как на её лице мелькнуло выражение: «Боже милостивый, муж всё израсходовал»
Прости, сказал я кротко.
Мег рассмеялась, медсестре пришлось рассмеяться, и она быстро сменила баллон.
Мег залезла в ванну, я включил успокаивающую музыку. Дэва Премал, превратившая санскритские мантры в духовные гимны. (Премал утверждала, что услышала первую мантру, которую пел её отец, в утробе матери, и когда он умирал, она повторяла ему ту же мантру.) Мощно.
В нашей сумке были те же электрические свечи, которые я расставил в саду в тот вечер, когда сделал предложение. Теперь я расставил их по больничной палате. Я также поставил фотографию матери в рамке на столик — идея Мег.
Время шло. Час растворялся в новом часе. Минимальное раскрытие
Мег глубоко дышала от боли, но затем глубокое дыхание перестало работать. Ей было так больно, что понадобилась эпидуральная анестезия.
Прибежал анестезиолог. Музыку оборвали, включили свет.
Ничего себе. Атмосфера изменилась.
Он сделал ей укол в основание позвоночника.
И всё
