Запасной - Гарри Сассекский

Фрогмор, сказала она.

Фрогмор, бабуля?

Да, Фрогмор

Фрогмор-хаус?

Я хорошо его знал. Именно там мы делали фотографии нашей помолвки.

Нет-нет, коттедж Фрогмор. Который рядом с Фрогмор-хаусом.

Он как бы скрыт, сказала она. На отшибе. Первоначально в нем жила королева Шарлотта с дочерями, затем — один из помощников королевы Виктории, а позже здание было поделено на более мелкие помещения. Но его можно собрать заново. Милое местечко, как сказала бабуля. Плюс с историческим значением. И часть имущества короны. Красота же?

Я ответил, что нам с Мег очень понравились сады Фрогмора, что мы часто ходили туда гулять, и, если это где-то там рядом, то что может быть лучше?

Она предупредила: Это что-то вроде строительной площадки. Как бы без отделки. Но ты сходи туда, посмотри и скажи, как тебе.

Мы поехали туда в тот же день, и поняли, что бабуля права. Дом нам обоим понравился. Он был очарователен и полон возможностей. Да, рядом с королевским кладбищем, но что с того? Это не волновало ни меня, ни Мег. Мы не будем тревожить мёртвых, если они обещают не тревожить нас.

Я позвонил бабуле и сказал, что коттедж Фрогмор будет идеальным местом, и горячо её поблагодарил. С её разрешения мы начали переговоры со строителями, планируя минимальные ремонтные работы, с тем чтобы сделать это место пригодным для жилья: трубопроводы, отопление, водоснабжение.

Пока шла работа, мы подумали, что было бы хорошо переехать в Оксфордшир на всё это время. Нам там очень нравилось. Свежий воздух, зеленая территория, и — никаких папарацци. А главное — мы могли бы пользоваться услугами Кевина, давнего дворецкого отца. Он знал здание в Оксфордшире и должен был знать, как его можно быстро превратить в настоящее жильё. Более того, он знал меня лично, держал меня на руках, когда я был ребёнком, и подружился с матерью, когда она бродила по Виндзорскому замку в поисках сочувствия. Он сказал, что мамочка была единственным человеком в семье, который когда-либо осмеливался спускаться вниз, чтобы пообщаться с персоналом. На самом деле, она часто тайком спускалась вниз и сидела с Кевином на кухне, выпивая или закусывая, смотря телевизор. В день похорон мамы Кевину выпало поприветствовать меня и Вилли по нашем возвращении в Хайгроув. Он вспоминал, как стоял на парадном крыльце, ожидая прибытия нашей машины и репетируя своё приветствие. Но, когда мы подъехали и он открыл дверцу машины, я сказал:

Как тебе удается держаться, Кевин?

Так вежливо с вашей стороны, ответил он.

Он такой сдержанный, подумал я.

Мег обожала Кевина, и это было взаимно, а потому я решил, что это может стать началом чего-то хорошего. Столь необходимая смена обстановки, столь необходимый союзник на нашей стороне. Но однажды я увидел в телефоне сообщение от нашей команды, предупреждающее меня о громких статьях в изданиях Sun и Daily Mail с детальными фотографиями Оксфордшира, снятыми сверху.

Над домом парил вертолёт, а из его дверцы высовывался папарацци, направляя объектив на каждое окно, включая и нашу спальню.

Так подошла к концу наша мечта о жизни в Оксфордшире.

60

Я шёл домой из офиса и увидел Мег, сидящую на лестнице.

Она рыдала. Не поддаваясь контролю.

Любовь моя, что случилось?

Я был уверен, что мы потеряли ребенка.

Я встал на колени. Она подавилась, что не хочет больше этого делать.

Делать что?

Жить.

Сначала я её не понял. Не понял, может, потому что не хотел понимать. Разум просто не воспринимал такие слова.

Она говорила, что это так больно.

Что это такое?

Быть такой ненавидимой — за что?

Что она сделала? спросила она. Она действительно хотела знать. Какой грех она совершила, чтобы заслужить такое обращение?

Она просто хотела остановить боль, сказала она. Не только для неё, для всех. Для меня, для её матери. Но она не смогла остановить это, поэтому решила исчезнуть.

Исчезнуть?

Без нее, сказала она, вся пресса исчезнет, и тогда мне не придётся так жить. Нашему нерождённому ребенку никогда не придётся так жить.

Это настолько ясно, твердила она, это так ясно. Просто перестану дышать. Перестану существовать. Это всё происходит, потому что существую я.

Я умолял её не говорить так. Я пообещал ей, что мы справимся, найдём выход. Тем временем мы найдём ей помощь, которая ей нужна.

Я просил её быть сильной, держаться.

Невероятно, но, успокаивая её и обнимая, я не мог полностью перестать думать как гребаный член королевской семьи. В тот вечер у нас была помолвка в Сентебейле, в Королевском Альберт-холле, и я продолжал говорить себе: мы не можем опоздать. Мы не можем опоздать. Они сдерут с нас шкуру живьём! И во всём будет виновата она.

Медленно, очень медленно, я понял, что опоздания были наименьшей из наших проблем.

Я, конечно, сказал, что ей следует пропустить помолвку. Мне нужно было уйти, быстро появиться, но я бы быстро вернулся домой.

Нет, настаивала она, она не хотела проводить дома одна даже час с такими тёмными чувствами.

Поэтому мы надели наши лучшие наряды, и она нанесла тёмную, очень тёмную помаду, чтобы отвлечь внимание от своих красных глаз, и мы вышли за двери.

Машина остановилась возле Королевского Альберт-холла, и когда мы вошли в синие мигающие огни полицейского эскорта и сверкающие огни камер прессы, Мег потянулась за моей рукой. Она крепко схватила её. Когда мы вошли внутрь, она сжала её ещё сильнее. Меня подкрепила сила этой хватки. Я подумал, что она держится. Лучше её не отпускать.

Но когда мы расселись в королевской ложе, и свет выключился, она отпустила свои эмоции.

Она не могла сдержать слёз. Она молча плакала.

Музыка заиграла, мы повернулись лицом к сцене. В течение всего представления (Cirque du Soleil) мы сжимали руки друг друга. Я обещал ей шепотом:

Поверь мне. Я позабочусь о твоей безопасности.

61

Я проснулся от сообщения от Джейсона.

Плохие новости.

Что теперь?

В воскресенье The Mail напечатал личное письмо, которое Мег написала отцу. Письмо, которое бабушка и папа уговорили её написать.

Февраль 2019.

Я был в постели, Мег лежала рядом со мной и ещё спала.

Я немного подождал, а затем мягко сообщил ей эту новость.

Твой отец передал твоё письмо в The Mail.

Нет.

Мег, я не знаю, что сказать, он передал им твое письмо.

Этот момент для меня был решающим. Не