Степень вины - Ричард Паттерсон

Пэйджит поднял на нее взгляд. Он не был готов к выступлению. Долго молчал, потом произнес:

— Разве только несколько.

Идя к подиуму, Пэйджит смотрел на судью Мастерс.

Странный был момент: Кэролайн Мастерс, вероятно, чувствовала, что пока еще не знает правды, но понимал это лишь один Пэйджит. Как будто читая его мысли, судья спокойно спросила:

— Так что же произошло на самом деле?

Он ответил почти сразу:

— Марк Ренсом оскорбил Марию Карелли.

Судья подалась вперед, как бы стараясь получше разглядеть его:

— Надо признать, что мисс Шарп не может всего объяснить. Я даже допускаю, что в номере отеля произошло нечто иное, чем преднамеренное убийство. Но, адвокат, версия мисс Карелли не годится. Это очевидно.

Неожиданно Пэйджит почувствовал, что слушания все же продвинули их на шаг к истине: интерес к правде у судьи был все-таки сильнее брезгливости ко лжи. Объясните мне наконец, словно бы говорила она, как надо поступить с Марией?

Ну что же, подумал Пэйджит, наверное, это даже хорошо, что он не подготовился. Но нужно было некоторое время, чтобы найти первую фразу: ни лгать Кэролайн Мастерс, ни просить, чтобы она поверила лжи Марии, он не станет.

— Марк Ренсом бил Марию Карелли, — начал он. — Мы знаем об этом. Марк Ренсом избил и изнасиловал Марси Линтон. И об этом мы знаем.

Пэйджит помолчал, перевел взгляд с Марни Шарп на судью Мастерс:

— Здесь никто не сомневается в правдивости мисс Линтон. Но обвинение игнорирует напрашивающуюся параллель между случаем Марси Линтон и Марии Карелли. Во-первых, Ренсом всегда использовал какой-либо предлог, чтобы остаться с жертвой наедине — в случае с мисс Линтон это чтение рукописи, в случае с мисс Карелли — прослушивание записи. Во-вторых, чтобы сделать их реакцию менее острой, использовал алкоголь. В-третьих, старался унизить их.

Пэйджит неотрывно смотрел на Кэролайн Мастерс.

— И в-четвертых, — закончил он тихо, — он наносил им физическое оскорбление. Поскольку это возбуждало его.

Пэйджит повысил голос:

— Каждый из этих моментов есть в случае мисс Линтон. О каждом из этих моментов мисс Карелли рассказала инспектору Монку. А до этого процесса мисс Карелли ни разу не слышала рассказа Марси Линтон.

Кэролайн Мастерс, скрестив руки на груди, смотрела на него неподвижным взором. Пэйджит чувствовал, что завладел ее вниманием, вниманием каждого из присутствующих в зале. Чувствуя за спиной напряженное молчание, он искал, куда направить это внимание. И понял: прочь от Марии, на того, кого она убила.

— Марси Линтон, — спокойно проговорил он, — никому ничего не рассказывала. Это та трагедия, которая повторяется по всей стране бесконечное множество раз в году. Мы не знаем, сколько женщин, боясь стыда, не рассказывают о том, что были обесчещены. Поэтому мы никогда не знаем, кто они — эти мужчины. Но в данном случае, поскольку Мария Карелли застрелила Марка Ренсома, Марси Линтон рассказала обо всем. И поэтому нам стало известно, кто он и что он. Кроме того, если будет позволено, мы можем вызвать другую женщину, которая тоже может кое-что рассказать. Но и без того факты довольно красноречивы. В искаженном мире Марка Ренсома женщина — не личность, а лишь экран, на который он проецирует свои фантазии. Марк Ренсом смотрел на женщин только как на предмет вожделения, для него они не имеют ни мыслей, ни чувств, ни собственной жизни. — Холодное презрение зазвучало в голосе Пэйджита. — Особенно ясно понимаешь это, когда узнаешь, что идеалом его была женщина, умершая двадцать лет назад. Ни надежд, ни сомнений, ни собственных устремлений уже не могло быть у Лауры Чейз. Образец беспрекословного, полного подчинения.

Пэйджит не сводил глаз с судьи Мастерс.

— И Марк Ренсом погиб в конце концов из-за того, что не смог превратить Марию Карелли в Лауру Чейз. — Он снова помолчал, давая возможность слушателям освоить его мысль. — В этом больше истины, чем в том, что нам рассказал Джордж Бэс. — Пэйджит кивнул в сторону Марни Шарп: — Мисс Шарп вызвала доктора Бэса, чтобы он засвидетельствовал импотенцию Ренсома. Но то, что он сообщил нам о погибшем, зная его очень близко, очень хорошо согласуется с характером человека, с которым судьба свела Марию Карелли.

— Человека, — повторил Пэйджит, — о котором рассказала нам Марси Линтон. Насильника. Человека, одержимого Лаурой Чейз. Человека, который получал удовольствие, избивая женщин. Человека, который считал Марси Линтон виновницей своей возможной импотенции. Человека, который решил проверить свою сексуальную потенцию. Человека, который, вооружившись кассетой Лауры Чейз, искал жертву, чтобы, унижая ее и используя свой фетиш, снова сделаться тем «мужчиной», каким был раньше. Человека, который во время попытки надругательства над Марией Карелли, сделался сексуальным психопатом. — Помолчав, Пэйджит добавил: — Бочкой с порохом в ожидании искры.

Кэролайн Мастерс переменила позу. Пэйджит понял, что пора вернуться к Марии Карелли.

— Но этот человек, — спокойно произнес он, — встретил не ту женщину. Или, наверное, правильней сказать, ту. И единственный вопрос — действовала ли Мария Карелли в необходимых пределах самообороны. Мисс Шарп говорит, что мисс Карелли нельзя верить. Мы можем обсуждать косвенные улики. Мы можем развивать самые разные теории, но правду знает только мисс Карелли. Давайте же рассмотрим суть того, что она говорит.

— Мисс Карелли говорит, — продолжал адвокат, — что Марк Ренсом бил ее. Это подтверждают синяки. Мисс Карелли говорит, что Марк Ренсом пытался изнасиловать ее. У нас есть и Марси Линтон, и доктор Бэс, которые могут подтвердить возможность этого. Это все мы знаем. Мисс Карелли говорит, что в самый мучительный момент оскорблений и издевательств она застрелила Марка Ренсома, боясь за себя. — Пэйджит выпрямился. — Мисс Шарп скажет, что в подтверждение этого мы можем сослаться только на слова мисс Карелли. Но кто из нас может лучше судить об этом?

— Можем ли мы, — повысил он голос, — находясь здесь, в этой комнате, решить, что лучше понимаем момент, когда она стреляла в него? Не можем. Тот момент мисс Карелли встретила одна. И вот она перед нами, заявляет о том, что защищала себя. Мисс Шарп говорит, что мисс Карелли нельзя верить. Но то, чему можно безусловно верить из всего сказанного мисс Карелли, что является истинной сутью дела: Марк Ренсом — осквернитель женщин. Из-за того, что Мария Карелли встретила его, ее жизнь изменилась навсегда. Но из-за того, что Марк Ренсом встретил ее, жизнь ее стала той последней жизнью, которую он смог изменить навсегда.

Пэйджит смолк, посмотрел на судью:

— Я не могу рассматривать это в целом как трагедию. Если, конечно, исключить из рассмотрения мисс Карелли. Я не считаю также, Ваша Честь, что суд может рассматривать это как преступление.

Кэролайн Мастерс взглянула на него с сомнением.

— Закон, — сказала она, — определяет, что является, а что не является преступлением. У нас суд закона, а не место, где можно давать волю чувствам. Вашим, моим или чьим бы то ни было.

— Согласен, Ваша Честь. Но это должен быть и суд справедливости. — Пэйджит задумался на мгновение, закон был против него, и с этим нельзя было не считаться. — В начале слушаний вы сказали, что не следует пугаться решения о проведении дополнительного расследования. Я согласился с вами. Теперь я должен согласиться с тем, что, исходя из буквы закона, суд может вынести решение не в пользу Марии Карелли, и я ничего не могу сделать.

Пэйджит поднял голову:

— Но это было бы несправедливо. Было бы несправедливым решение о продолжении процесса по делу Марии Карелли. У нас не тот случай, когда обвинение имеет что-то неопровержимое против обвиняемой. У него нет улик. Но оно полагается на закон, по которому судья может принять решение о продолжении расследования, довести тем самым дело до суда. А потом, в условиях суда присяжных, оно надеется добиться обвинительного приговора, справедливость которого ничем не может обосновать.

Кэролайн Мастерс оставалась невозмутимой; как же затронуть ее душу, подумал Пэйджит, не задевая ее судейской гордости?

— В суде должно руководствоваться законом, — заявил он. — Но нельзя придерживаться лишь буквы закона. Закон — не аптечный рецепт, а выражение справедливости и морали. Справедливое решение по этому делу на основании этих данных, моральное решение — освободить Марию Карелли от всяких обвинений. Все говорит в пользу того, что Марк Ренсом был именно таким, каким она его описала. — Пэйджит сделал последнюю паузу и закончил, медленно и отчетливо выговаривая слова: — Как ни ужасно то, что произошло в номере отеля, Марк Ренсом сам приговорил себя. Суд не вынес бы более справедливого приговора.

Пэйджит сел.

Следующие несколько минут остались в его памяти обрывками впечатлений: стук молотка судьи Мастерс, смягчившееся выражение лица Карло, слова благодарности, которые бормотала Мария, Кэролайн, покидающая судейский стол под какофонию звуков, в которую вылилось долго сдерживаемое напряжение публики.