Сахар на обветренных губах - Тата Кит

Но его слова возымели для меня обратный эффект.

Это меня добило так сильно, что, едва приехав домой к Косте, я сразу пошла в душ, надеясь успокоить себя под потоком горячей воды, пока Костя не вернулся с работы.

Опираясь ладонями о стены душевой, я пыталась найти в себе ресурсы для того, чтобы погасить эту непонятную мне истерику. Подставляла лицо струям воды и мысленно ругала себя за слабость.

Мало ли кто и что сказал. По закону я обладаю преимущественным правом быть опекуном своей сестры. Я настолько изучила все эти законы, что уже могу давать консультации, но чужие слова, являющиеся не больше, чем слухами, надломили мою уверенность.

— Алён? — услышала я Костин голос за дверью ванной комнаты. Даже находясь под потоком воды, поспешила отереть щеки от слёз. — Ты там уже долго. Всё хорошо?

Выходит, я даже не услышала, когда он пришёл.

Я открыла рот, чтобы соврать о том, что у меня всё хорошо и я скоро выйду, но не смогла. Голос не слушался.

Кому ещё могу честно рассказать о том, что у меня болит, если не Косте? Кому ещё я могу показать свои слёзы, если не ему? В конце концов, с кем ещё могу быть до конца честное, если не с ним?

Я зажмурила глаза и, не дав себе возможности передумать, громко и открыто сказала:

— Нет.

— Я зайду? — тут же вопросил Костя. В его голосе слышалось беспокойство.

— Угу, — выдохнула я, кивнув.

Дверь в ванную я не закрыла. Думала, успею до прихода Кости оставить всю истерику здесь, в душевой.

Когда он зашёл, я не стала прятаться и прикрываться. Так и осталась упираться ладонями в стеклянную стену. Лишь повернула голову в сторону Кости, когда он сдвинул дверцу душевой в сторону.

— Что с тобой, Алён? — спросил он, и я коротко пересказала ему случившееся. — Это всё не больше, чем чья-то осторожность. Забей. И из-за этого ты так расстроилась?

— Получается, из-за этого, — повела я плечами. — А ещё я постоянно виню себя за то, что втянула тебя во всё это. Ты же ничего, кроме моих проблем не видел. Так не должно быть в отношениях. Не в их начале. Ещё и Катя будет жить с нами. Наверное, ты не о таких отношениях мечтал. Всё должно быть по-другому. Красивее, что ли. Легче…

Костя тихо усмехнулся, подняв уголки губ в легкой улыбке.

— Всё это время я видел рядом с собой, и вижу сейчас, милую, хрупкую девушку, которая до сих пор не догадывается, насколько она сильная и крутая. Если бы в мои девятнадцать лет у меня было столько же решительности и смелости, как у тебя, то я бы горы свернул и не заметил. Посылай всех в задницу. У тебя всё получится.

— Спасибо, — скромно улыбнулась я.

— А что касается Кати и того, о каких отношениях я мечтал, то могу сказать одно — я буду счастлив, если счастлива будешь ты. По-моему, всё просто. В общей сложности мы живём вместе уже больше четырёх месяцев, из них два — в отношениях. И не было ни дня, чтобы я о чем-то пожалел, находясь рядом с тобой. Правда, я за время наших отношений ещё ни разу не слышал от тебя, что чувствуешь ко мне ты… — с нарочитой скромностью Костя покрутил ручку двери душевой.

— Ты знаешь, — робко ответила я.

— Знаю, — кивнул он уверенно и тут же смущенно добавил. — Но помимо знаний хочется ещё и услышать это. Хоть разок.

— Я тебе говорила. Много раз. Правда, ты всегда спал в это время.

— А зачем ты говорила мне об этом, когда я сплю? — Костя непонимающе нахмурился.

— Ну… — я стыдливо опустила взгляд и машинально начала прикрываться, пряча обнаженную груди и иные неодетые подробности своего тела. — …Просто ты раньше меня засыпаешь, а я долго лежу и думаю обо всём. И в конце всех своих мыслей всегда прихожу к тому, что… К тому, что…

— Что? — словно дразнил меня Костя.

Я прикрыла глаза, собралась с духом.

— К тому, что я тебя люблю, — эти слова я произнесла быстро, почти скороговоркой, и робко подняла на Костю взгляд. Увидела, как он широко улыбается, глядя на меня.

— А потом? Просто говоришь мне спящему, что любишь меня, и засыпаешь?

— А потом я прижимаюсь к тебе спящему сильно-сильно, целую и засыпаю, — выпалила я, сгорая со стыда.

— А как обнимаешь? — будто дразнил меня Костя.

Я поняла, к чему он клонит.

Надеясь на то, что он испугается меня мокрую и побежит защищать свою идеальную наглаженную рубашку, я рванула к нему из душевой и накрыла его губы своими. Обхватила крепкую шею руками и взвизгнула, когда Костя, подхватив меня под бедрами, оторвал от пола и зашёл в душевую под поток воды вместе со мной.

— Вообще-то… — шепнул он, разорвав на миг поцелуй. — …я не всегда спал.

***

Мы с Костей прошли все возможные бюрократические круги ада, и мне не верится, что уже сегодня мы заберем Катю домой, и весь этот кошмар закончится.

Этой ночью я плохо спала. Всё думала о том, что что-то вдруг может сломаться и пойти не так. Вдруг я неправильно всё поняла, и Катю отпустят домой не завтра, а позже.

Я ещё раз проверила комнату, которую мы подготовили для Кати. Убедилась в том, что всё есть и всё лежит на своих местах и только после этой странной процедуры, смахивающей на ОКР, смогла уснуть.

Проснулась раньше будильника. В горло кусок не лез. Костя, кажется, волновался вместе со мной, но имел большее самообладание, чем я.

И вот настал момент, когда Катя вышла из приюта с рюкзачком своих вещей на плечах. Нашла нас взглядом и, широко улыбаясь, побежала в объятия, которые я для неё распахнула.

Наконец-то я плакала, чувствуя абсолютное счастье. И Катя тоже.

Мы прошли через многое, но не потеряли друг друга. Не потеряли веру в то, что однажды у нас всё получится. Однажды у нас будет всё.

Эпилог

Спустя год и пару месяцев…

Курсовые придумал сам Дьявол. А другой Дьявол с невероятными голубыми глазами настаивает на том, что я могу написать всё сама.

И поэтому сейчас я сижу на постели и мучаюсь от самостоятельности.

— Солнце, посвети мне, пожалуйста, — сказал Костя, сидящий за рабочим столом в нашей комнате.

Я убрала ноут с коленей, взяла телефон, на котором включила фонарик, и, оправив подол простого домашнего платья, подошла к Косте,