Прощай, Германия - Николай Николаевич Прокудин

надел на пояс стабилизирующий корсет, который ему прописали носить год, а лучше два, чтобы укреплять спину и оберегать позвоночник, и отправился на службу, как обычно бить баклуши: играть в нарды, болтать с сослуживцами, заниматься бумажками, шугать бойцов. Что-либо тяжёлое и требующее физических затрат он делать не мог, за исключением секса. Но секс — другое дело, это гимнастика, которую наоборот, делать очень даже полезно.

Комбат Дубае вдруг срочно вызвал выздоравливающего капитана к себе в кабинет, вручил ему список отправляемых от батальона двух азербайджанцев, армянина и грузина, и велел избавиться от этих разгильдяев, и ни в коем случае не возвращаться обратно пока не передаст их на отправку. С каждой роты бойца сопровождал взводный, а солдата-армянина из взвода обеспечения — прапорщик Зверлинг. Каким-то образом комбату удалось превысить строгий лимит, ведь в других подразделениях отправляемых было двое или трое, оставалось тайной.

Моложавый и подтянутый зампотылу полка майор Зверев и строевик долго проверяли военное имущество, личные вещи и документы. Взводные сразу же слиняли по делам, а Эдик проявил мягкость, по доброте душевной отпустил лейтенантов и прапорщика, кого в наряд, а кого на технику и остался караулить убываемых. И тут выяснилось, что старший по званию и должности среди сопровождающих от подразделений остался именно капитан Громобоев.

Полковой строевик под шумок выписал Эдуарду командировочное предписание, сопроводительные документы на солдат, сунул ему в руки стопку документов и все начальники разом исчезли. Вскоре подъехал «Урал», бойцов погрузили в машину и вывезли в штаб дивизии. Там ему навязали ещё десяток солдат из отдельных батальонов и рот, снабдили советскими дензнаками на пять дней, и сообщили, что командировка быстрая: самолётом до Уссурийска и обратно. Всего и дел-то на копейку, к чему эти ненужные пререкания?

Полковой строевик по звонку строевика из Намбурга привёз служебный загранпаспорт, отдал пачку исправленных и переделанных документов на отправляемых солдат. Никакие возражения о больной спине на начальство не подействовали — больные в Союзе! Приказ! Пришлось подчиниться волевому решению командира полка.

Громобоев позвонил из штаба дивизии домой, сообщил Ольге о вынужденной короткой отлучке, велел не волноваться. Колонна грузовых машин быстро доставила солдат и офицеров на ближайший военный аэродром, там солдаты получили сухой паёк на трое суток, офицерам продукты не полагались, но начальник продовольственной службы от щедрот выделил по банке тушёнки и пачке галет. Кто-то из сопровождающих офицеров успел метнуться в военторг, купил «Смирновки» и «Наполеон», маринованных огурчиков и колбасы — как же лететь на сухую?

На бетонке их ждали четыре военно-транспортных гиганта «Ил-76». Офицеры снова пересчитали бойцов, загнали по аппарели на борт, поругались для порядка с лётчиками и влезли следом за солдатами. Старших команд было пятнадцать, у каждого разное количество подопечных, но общее число эвакуируемых было двести двадцать. Именно столько и предстояло сдать в Уссурийске.

Пересекая в воздухе границу, командиры пустили три бутылки по своему кругу, выпили для поднятия духа за удачу. Что-что, а удача им была ой как необходима, ведь предстояло пересечь просторы всей необъятной страны и главное не потерять, не упустить ни одного бойца.

Примерно после обеда самолёты один за другим приземлились на военном аэродроме где-то под Ровно и рассредоточились на окраине, на запасной полосе. Лётчики заглушили моторы, выгнали всех пассажиров из грузового отсека, задраили люки и двери самолёта. Вскоре за экипажами приехал небольшой автобус, и они дружно убыли обедать.

Солдаты по землячествам и по призывам расположились табором вокруг бортов, пообедали выданным сухим пайком, а офицеры чем бог послал, точнее — начальник продовольственной службы. Пока летуны с чувством с толком и расстановкой сытно обедали, наземные службы закрыли коридор, полёты на этот день закончились.

Лётчики вернулись, осмотрели воздушные машины, снова всё закрыли на запоры, пожелали пассажирам спокойной ночи, и поехали ночевать в лётную гостиницу. Солдаты расстелили шинели на траве, легли попарно, укрывшись второй шинелькой. Повезло, что у Эдика была с собой плащ-накидка, да сердобольный борттехник сжалился, выбросил вниз с аппарели три матраца, чтоб было на чём командирам спать.

Громобоев снял с себя китель, сложил его себе под голову вместо подушки, накидки хватило, чтобы укрыться троим: ему самому, майору-артиллеристу и майору-связисту, новым товарищам по несчастью. Хотя на дворе было ещё лето, стояла вторая половина августа, но воздух был свеж и прохладен.

Эдик лежал на спине, смотрел в быстро почерневшее небо, искал знакомые созвездия, и вспоминал бурную боевую молодость. Вскоре ночное небо заволокли тучи, начал накрапывать мелкий дождик. Спящие вокруг самолёта сразу зашевелились, и все промокшие пассажиры устремились занимать уютные места под крыльями и фюзеляжем.

Следующим днём вылет откладывали несколько раз, но наконец, коридор открыли. Транспортные гиганты дружно с небольшим временным интервалом взмыли в воздух и направились дальше на восток. Следующая остановка была на Урале, на аэродроме возле Свердловска. Дозаправка, и подготовка к новому броску — в центр Сибири, в Новосибирск.

Пока наземные техники обслуживали машины, офицеры водили солдат по нужде, по очереди, малыми группами в туалет. Что-что, а туалеты мудрые конструкторы на грузовом транспорте не предусмотрели! Бойцы из четырёх транспортников надолго заполонили аэровокзальный туалет.

Вскоре эскадрилья на два часа приземлилась в Новосибирске, опять дозаправились, и снова началось туалетное брожение. На посещение туалетов ушел почти час. Руководитель полётов дал разрешение на продолжение движения эскадрильи, уже время всем взлетать, но тут случилась заминка: командир борта, который должен был взмыть в воздух первым, сообщил — пропал солдат-армянин — сбежал из туалета через окно. Сопровождающий вместе с его земляком помчались на поиски пропавшего, но и не успел офицер оглянуться, как этот второй боец тоже канул. Видимо земляк всё же нашёл приятеля, и армяне рванули на свою историческую горную Родину. Этот невезучий потерявший людей «борт» оставили куковать до утра, вдруг милиция отыщет дезертиров, а остальные взмыли в воздух — путешествие далее на восток продолжилось.

Рано утром нагруженные «Илы» прибыли на военный аэродром под Уссурийском. Их уже поджидала целая колонна бортовых открытых автомобилей: «Камазы», «Зилы», «Уралы». Измученных долгим перелётом солдат построили в колонны, погрузили и вывезли на пересыльный пункт. Там уже толпилась группа местных офицеров, каждый стремился протиснуться вперёд, чтоб выбрать контингент получше. А что тут было выбирать, вернее сказать — из кого?

— Вы кого привезли?! — возмущался седой майор-строитель. — У нас и своего такого добра навалом! Я-то, грешным делом, думал из Германии славян пришлют…

— Держи карман шире, — усмехнулся сопровождающий солдат майор-связист. — Хороший боец нам и самим нужен.

— Я отказываюсь от этих абреков! — заявил один из