Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди

– Тогда ступай.

Солдат, не зная, как выразить благодарность, продолжал стоять столбом.

– Ну? Не ты ли умирал от желания вернуться к жене?

– Да, но я хотел сказать тебе… хотел сказать, что…

Александр улыбнулся и сделал знак подождать. Он подошел к ларцу, достал оттуда золотое ожерелье с маленькой камеей, изображающей богиню Артемиду, и протянул солдату:

– Это богиня, покровительствующая женам и матерям. Передай это от меня своей жене.

Комок в горле не позволил Евдему вымолвить ни слова, и в конце концов он дрожащим голосом сумел лишь выдавить:

– Благодарю, государь.

Глава 32

Молодые солдаты, выразившие желание вернуться к женам, отправились в начале осени в Македонию, чтобы провести там зиму, а чуть погодя отбыл и Парменион с частью войска и фессалийской конницей. Командование ею царь, посоветовавшись со старым полководцем, доверил своему двоюродному брату Аминте, который всегда поддерживал его, проявляя великую доблесть и преданность. С Парменионом также отбыли Черный, Филота и Кратер.

Александр пригласил на ужин Селевка, Птолемея и Евмена, устроив с ними военный совет.

Чтобы не вызывать ревности, он поручил другим товарищам – и даже Гефестиону – кое-какие дела в окрестностях, и у троих избранных могло создаться впечатление, будто они остались в лагере случайно.

В зал не пустили даже слуг, и одна Лептина носила блюда для сотрапезников, усевшихся вокруг стола, как в свое время в Миезе на уроках Аристотеля.

– Наши осведомители говорят, что Великий Царь по морю, подвергаясь большому риску, послал Мемнону огромную сумму, чтобы тот нанял дополнительно стотысячное войско для вторжения в Грецию. Но мне кажется, сумма предназначается в первую очередь для того, чтобы он начал раздавать щедрые подарки множеству влиятельных людей, рассеянных по всем греческим городам. Парменион уже изложил мне свое мнение…

– Вернуться домой? – наугад выпалил Селевк.

– В общем, да, – подтвердил Александр.

Лептина начала накрывать стол к ужину: жареная рыба, овощи, разведенное водой вино. Легкая трапеза, означавшая, что царь хочет, чтобы все оставались трезвыми.

– А что думаешь делать ты? – спросил Птолемей.

– Я уже принял решение, но хочу узнать ваше мнение. Селевк?

– Я за то, чтобы идти дальше. Даже если Мемнон поднимет Грецию на восстание, что из этого? Ему никогда не удастся ступить в Македонию, Антипатр не позволит. А если мы и дальше будем занимать порты на азиатском побережье, Великий Царь не сможет поддерживать с Мемноном связь. И в конце концов ему придется сдаться.

– Птолемей, что скажешь ты?

– Я думаю так же, как Селевк: пойдем дальше. Однако если представится возможность убить Мемнона, будет еще лучше. Мы избавимся от кучи забот и отсечем Великому Царю его правую руку.

Александра как будто бы поразило и удивило такое предложение, но он продолжил совещание:

– Евмен?

– Птолемей прав. Пойдем дальше, но постараемся избавиться от Мемнона, если удастся. Он слишком опасен и слишком умен. Непредсказуем.

Александр помолчал, без особой охоты жуя рыбу, потом отхлебнул вина.

– Значит, идем дальше. Я уже попросил Гефестиона съездить на разведку на побережье Ликии и Памфилии, к ущельям, о которых говорят, что они труднопроходимы. Через несколько дней мы узнаем точно, так ли они тяжелы. Парменион поднимется по долине Герма и выйдет на центральное нагорье, где мы с ним встретимся весной, пройдя путь от побережья к центру Анатолии.

Он встал и подошел к укрепленной на подставке карте:

– Место встречи здесь. В Гордии.

– В Гордии? А ты знаешь, что находится в Гордии?

– Знает, знает, – замахал рукой Евмен. – Там повозка царя Мидаса, который привязал ярмо к дышлу таким узлом, что никто не может развязать его. Один древний оракул Великой Матери богов утверждает, будто тот, кто развяжет этот узел, станет властителем всей Азии.

– И за этим мы идем в Гордий? – подозрительно осведомился Селевк.

– Не будем отвлекаться, – оборвал его Александр. – Мы здесь не для того, чтобы обсуждать оракулы. Нужно принять план действий на ближайшие месяцы. Я рад, что все вы единодушны в решении идти дальше. Мы не будем останавливаться ни осенью, ни зимой. Наши солдаты привыкли к холоду – они горцы. Вспомогательные части фракийцев и агриан – и подавно, а Парменион знает, что не должен делать передышки, пока не доберется до назначенного места встречи.

– А Мемнон? – спросил Евмен, снова напомнив про самый насущный вопрос.

– Никто не уговорит меня на предательское убийство, – хмуро проговорил царь. – Это доблестный воин, достойный принять смерть с мечом в руке, а не на ложе от яда или в темном углу от кинжала.

– Послушай, Александр, – попытался образумить его Птолемей, – сейчас не гомеровское время, и доспехи, что ты держишь рядом с постелью, никогда не принадлежали Ахиллу. Им от силы лет двести или триста, и ты сам это знаешь. Подумай о своих солдатах: Мемнон может убить еще тысячи. Ты этого хочешь, просто чтобы поддержать свою веру в героические идеалы?

Царь покачал головой.

– Не говоря о том, – вмешался Евмен, – что Мемнон мог бы прекрасно организовать то же самое против тебя: нанять какого-нибудь головореза, чтобы тебя зарезал, или подкупить твоего врача, чтобы отравил… Ты никогда об этом не думал? Мемнон располагает большими деньгами.

– Тебе никогда не приходило в голову, – подхватил Селевк, – что он мог бы привлечь на свою сторону твоего двоюродного брата Аминту, которому вдобавок ты доверил командование фессалийской конницей?

Царь снова покачал головой:

– Аминта – честный человек и всегда проявлял преданность мне. У меня нет причин сомневаться в нем.

– И все же я считаю, что риск слишком велик, – не уступал Селевк.

– И я тоже, – присоединился Евмен.

Александром на мгновение овладело сомнение. Он снова увидел перед собой своего противника у стен Галикарнаса, с лицом под вороненым шлемом, на котором выделялась серебряная родосская звезда, и снова услышал его голос: «Я командующий Мемнон».

Он в третий раз покачал головой, еще решительнее:

– Нет, я никогда не отдам подобного приказа. Даже на войне человек остается человеком, и мой отец часто говорил мне, что сын льва – всегда лев. А не ядовитая змея, – добавил он, чуть помедлив.

– Нет смысла настаивать, – сдался Селевк. – Если царь так решил, значит так тому и быть.

Птолемей и Евмен кивнули, но без особого убеждения.

– Я рад, что вы все согласны, – сказал Александр. – Тогда подойдем к этой карте и постараемся организовать наш поход по побережью.

Они долго спорили, пока всех не одолела усталость. Евмен отступил первый, за ним Птолемей и Селевк. Но стоило им выйти из царского шатра, как секретарь сделал знак, и все