Ночь с четверга на пятницу - Инна Тронина

— Спасибо тебе, мой мальчик! — Сибилла встала перед постелью сына на колени, обняла его. — У меня камень с сердца свалился… Или с души? Как правильно, Артур?

— Можно и так, и этак, — блаженно улыбнулся Тураев, пожимая Стефану руку и стараясь при этом не причинить ему боль.

Потом повернулся к Норе и выжидательно взглянул на неё.

— Мам, а ты как? Одобряешь?

— Будто тебе это важно! — в сердцах ответила Нора Мансуровна, но всё-таки постаралась взять себя в руки, чтобы не устраивать сцену при Стефане. — Тебе икону, что ли, вынести? Так я родилась в мусульманской семье, но при том в мечети не была ни разу…

— Ну, зачем сразу икону? — опешил Тураев. — Просто скажи, что не возражаешь, что принимаешь мой выбор… Или ты против?

Нора поджала губы, вспомнив Ирину и Симочку, которых надеялась когда-нибудь принять в своём доме. Потом выразительно взглянула на крошечные, в бриллиантах, часики.

— Кажется, Сибилла говорила, что самолёт не будет ждать. Сколько остаётся до начала регистрации? Ей же погранконтроль ещё проходить!

— Я исчезаю! — неожиданно кротко успокоила Нору Сибилла. Она не желала, чтобы больной сын стал свидетелем скандала. — Артур, не стоит торопиться. Ещё неизвестно, удастся ли мне стать свободной. Ты понимаешь, о чём я говорю…

Сибилла намекала на свои обязательства перед «конторой», но Нора скептически усмехнулась. Её уж, конечно, «молодые» в свои секреты не посвятят, но ей это и не нужно. Она обменяет благословение на рассказ об отце Стефана. Если эта потаскуха хочет войти в их семью, она должна быть откровенной с новыми родственниками.

То, что позволяла ей деликатная Дора Райникова, никогда не допустит властная Нора Тураева. Как ни крути, а в восточных семьях невестка должна уважать свекровь. С Ириной Валитовой проблем не было бы. Но Артур сам себе устроил ловушку — такую, что врагу не пожелаешь. Ему предстояла жениться на вдове своего друга, не нарвавшись при этом на материнское проклятие.

— По-моему, ты достаточно свободна. Уже скоро три месяца как! — с вызовом ответила Нора. — А траур по мужу у вас длится целый год? Только после этого можно говорить о новой свадьбе?

— Если вы желаете, я подожду год, — тихо, но твёрдо отозвалась Сибилла. — Пусть потребуется хоть десять лет, но Артур всё равно будет моим. Я постараюсь доказать вам, что достойна вашего сына. Без этого мы к венцу не пойдём. Вы знаете, что я выросла без матери, и потому очень хочу назвать мамой женщину, родившую Артура. В России, он сказал, свекровь часто называют мамой. И я мечтаю о такой чести. Значит, сделаю всё, чтобы её заслужить. Ну, всё, Стеф, я побежала!..

Сын сделал знак, и Сибилла наклонилась к нему. Стефан перекрестил мать, потом прижался губами к её щеке, обнял здоровой рукой. Нора, несмотря на воинственное настроение, достала кружевной платочек и утёрла слезу.

Артур, до хруста сжав зубы, думал об упрямом, часто вздорном характере матери. И понимал, что на год ему работы хватит. Что касается родного отца, он одобрит любой выбор сына, потому что давно считает его взрослым. Другое дело, что вкус у них одинаковый, и высокая стройная блондинка может заинтересовать родителя не только как сноха.

— Пока, Стефан, до завтра!

Артур потрепал его по плечу и вышел следом за Сибиллой, чтобы проводить её до такси. Машину вызвали к клинике по «трубе». За то время, что останется у них до прощального поцелуя, он постарается всё объяснить Сибилле и хоть немного успокоить её. Увидеть сына изуродованным на всю жизнь, а потом услышать звенящий от ненависти голос будущей свекрови не сможет без ущерба для здоровья и рассудка даже Сибилла Силинг.

— Ты хочешь, чтобы к тебе пришли сестрёнки? — Нора, поняв, что хватила лишку, решила задобрить Стефана. — Я могу попросить их приехать сюда…

Стефан отрицательно покачал головой, прижимая правую руку к сердцу в знак благодарности за визит и предложение помощи. Потом сделал знак нагнуться к ноутбуку, и Нора, надев очки, исполнила его просьбу.

«Позвольте им обвенчаться!» — набрал Стефан на клавиатуре.

И Нора заметила, как трудно ещё недавно сильному, тренированному парню совершать эти еле заметные движения.

Она внимательно посмотрела в светлые, влажные от слёз глаза Стефана и удивилась, потому что всегда считала их карими. Сын с Сибиллой ушли, и у них не было времени, чтобы попросить парня обратиться к Норе с такими словами. Они, все трое, увидели сегодня мальчика впервые после того кошмара, что случился в феврале. Значит, нынешняя сцена не могла быть отрепетирована заранее. Стефан действительно хочет, чтобы Артур заменил ему отца. Кроме того, он принял чудовищные страдания ради спасения её, Норы, сына!

Ведь если бы не вовремя посланный на мобильник сигнал тревоги, Артура уничтожили бы эти могущественные генералы. Он, жалкая моська, посмел перейти им дорогу!.. Но случилось так, что сын жив, а в небытие ушли они. И помогла расправиться с ними именно Сибилла, чтобы она, Нора, про неё ни думала…

Мать Артура не позволила бы никому распоряжаться собой, давить на себя, кроме этого вот мальчишки, который один во всём мире имел на это право. Сейчас он плачет, а там, у бандитов, не плакал! Она оказалась сильнее, чем все его палачи. Но не возгордилась, а устыдилась этого.

— Ну, что ты, мой сладкий, разве же я не разрешаю? Да и не имею я права на такое. Артур уже давно вырос, и брак этот у него не первый. У него сын и дочка, о которых тоже нельзя забывать…

«Они не любят его, а я люблю!» — ответил Стефан и, откинувшись на подушку, закрыл глаза.

Нора осторожно, на цыпочках, прокралась к дверям. Там она встретилась с медсестрой, толкающей перед собой накрытую чистейшей белой салфеткой тележку. Больничное утро вступало в свои права, и пришла пора сделать пациенту уколы.

«Да, ты любишь Артура! Ты доказал это, мой милый мальчик, расписавшись собственной кровью…»

Нора спешно, чтобы не заругали, пробежала по коридору до просторного холла, где сейчас никого не было, и присела на диван. Артур обязательно зайдёт за ней, один в Дорохово не уедет. К тому же с ним будет парень — кажется, его Павлом зовут. Пока он ещё не подъехал. Ладно, пусть побудут вдвоём, наворкуются перед разлукой. Нора, наверное, и так надоела им хуже горькой редьки, да ещё и увязалась за сыном в Дорохово.

Нет, двух мужиков отправлять нельзя — забудут, зачем и поехали. Ещё из-за денег придётся поругаться с хозяйкой, а Артуру стыдно будет копейки считать. Зато Нора не даст ей, стерве, даже в малом нажиться. Фиг с маком ей зажать деньги сына, заработанные в жуткой бензиновой вони, с ущербом для здоровья! Лопнуть ей, что ли, жирной свинье? И так вся золотом увешана. Ещё и дочери, и внуку хватит, а в гробу карманов нет…

Нора сидела на диване, тонкая и прямая, в чёрном костюме, с высокой причёской и девичьей густой чёлкой. Только изумрудно-голубые большие глаза с поднятыми к вискам уголками говорили о том, что это — живой человек, а не искусно сделанный манекен. И сверкали в её ушах чёрные бриллиантовые клипсы; светилось гладкое, чистого золота, обручальное кольцо на левой руке.

Вдова думала о покойном муже, который завтра отпраздновал бы свой день рождения. Ему исполнилось бы шестьдесят. Всего шестьдесят — даже до пенсии не дожил! А говорили, что он там, в мэрии, только дурью мается и «бабки» пилит. Наверное, сказались детские потрясения, когда во время венгерских событий его отца повстанцы повесили вниз головой…

Альберт — единственный человек, который любил её и жалел. Он до сих пор часто снился, звал жить к себе в уютный, увитый виноградом домик. Но Нора почему-то никак не могла перейти мостик через прозрачный, как слеза, ручей; и ей было очень стыдно.

Теперь она осталась одна, никому не нужная, но зато мешающая Артуру поселиться в роскошной квартире на Таганке. Нора унаследовала хоромы Говешева, который ради неё отказал всем своим родственникам. Она же собиралась поделить квартиру между двумя сыновьями. Но в ней ещё так много жизни, даже страсти, и потому рано думать о собственном завещании — ещё успеется.

Кто знает, а вдруг ей тоже придётся свадьбу играть? Пройдёт год со дня кончины Альберта, ну, может, несколько лет. А вдруг возьмёт да и попадёт в сердце стрела Амура? Не сидеть же ей с бабками на скамейке и не смотреть целыми днями дебильные сериалы! Немного неудобно, конечно, что Артур теперь всё время будет жить у неё, а не у Ирины, как планировалось. Но со временем и это рассосётся. Самое лучше было бы для них с Сибиллой остаться в Швеции, где у будущей невестки родовая усадьба. Но чего ради сын будет терять площадь в Москве? Вдруг не уживутся, так будет, где голову приклонить.

Правда, Артур — бывший зэк, с непогашенной судимостью. Придётся ещё побегать по инстанциям, чтобы его зарегистрировали у матери. С женой это всегда легче, и Ирина моментально устроила бы все его дела. Но ведь старшенький всегда делает максимум для того, чтобы осложнить свою жизнь. И если бы только свою, а то ведь не жалеет ни родных, ни друзей, ни собственных детей.