Те, кто любит. Книги 1-7 - Ирвинг Стоун

— Но почему, Джон? — растерянно спрашивала Абигейл. — Мы больше не воюем. Почему мы не можем успешно вести вместе дела? Ведь так было целое столетие перед войной.

— Их непосредственная цель — не столько увеличение собственного богатства, числа кораблей и матросов, — объяснял Джон, — сколько уменьшение нашего. Я полагаю, что ими движут страх перед нашей возможной мощью и опасения, что Соединенные Штаты станут их самым опасным соперником. Именно поэтому они вновь ввели в силу Навигационный акт шестьсот девяносто шестого года. Производившиеся нами и приносившие значительную прибыль товары доставлялись некогда в Вест-Индию на наших судах: мачты, бушприты, шпангоуты, смола, деготь, скипидар. Теперь же, согласно Навигационному акту, они могут доставляться только на судах, принадлежащих подданным его величества. Запрещено импортировать в Англию произведенные у нас вяленое мясо, рыбу и молочные продукты. Они позволяют поставлять некоторые товары в Великобританию, но на тех же условиях, что из британской колонии. Их меньше страшит увеличение числа французских судов и моряков, чем американских, в предвидении, что, если Соединенные Штаты получат тот же рынок для построения судов, какой они имели десять лет назад, мы окажемся в столь уважаемом положении, что британские моряки, промышленники и купцы перебегут к нам. Лондон не хочет, чтобы Соединенные Штаты стали крупной мировой державой.

Абигейл нахмурила брови и спросила:

— Не пытаются ли британцы переиграть проигранную войну? Могут ли они добиться чего-либо положительного?

— Намеченная политика дает им многое. Кораблестроители Новой Англии парализованы. У них нет спроса на суда. Мы должны найти новые рынки для наших товаров. В конце концов мы их найдем. Тем временем большая часть денег Америки расходуется на покупку промышленных товаров и предметов роскоши, полностью производимых в Англии и перевозимых в Америку на британских судах. Никакая другая страна не может конкурировать с Англией по красоте и качеству товаров. Но если мы перестанем покупать английские товары, пока англичане не покупают наши, мы вновь станем чисто сельскохозяйственной страной, еще более зависимой от Англии, чем в прошлом, когда были колонией!

Джон немного помолчал, его лицо было мрачным.

— Скажу тебе, Абигейл, мы никогда не добьемся торгового соглашения, пока Англия не почувствует, что оно нужно ей.

Ее смех был вынужденным:

— В таком случае мы останемся в Англии до конца нашей жизни.

К началу декабря в семье Адамс появилась тревога за полковника Уильяма Смита. Было известно, что он уже несколько месяцев находится в Берлине, но, по слухам, прусский король не разрешил ему присутствовать на маневрах. В течение этого времени Уильям Смит не писал, даже не приступил к исполнению своих обязанностей в посольстве. Разрешение посланника Адамса о поездке могло быть продлено не более чем на месяц, а полковник Смит отсутствовал уже пятый месяц. Поскольку Чарлз Сторер возвратился в Америку, у Джона Адамса не было никого, кто выполнял бы повседневную и весьма объемистую работу, связанную с отчетами и переписками. Смит получал полный оклад, и не было разумных оснований для его отсутствия. Внешне Джон Адамс не возмущался, несмотря на то, что ему приходилось самому писать и снимать копии документов. Нэб скучала по полковнику и была обижена тем, что не получила от него ни весточки за эти месяца. Она задумывалась над тем, не является ли полковник кровным братцем Ройяла Тайлера. Больше всех огорчалась Абигейл. Она дала молчаливое согласие на брак. Каково же положение сейчас?

Вечером 5 декабря, когда, вернувшись из театра, где смотрела пьесу «Конфедерация», вся семья Адамс сидела в маленькой гостиной, в проеме двери показалась голова Уильяма Смита, который обратился к Джону:

— Добрый вечер, сэр! Вот полковник Хэмфри из Парижа. Я привез вашего друга как символ мира.

Его безмерная радость не позволила им задать накопившиеся вопросы. Несмотря на неоправданное отсутствие, Адамсы были рады видеть его. Узнав от Нэб, что она разорвала свои отношения с Ройялом Тайлером, Уильям Смит написал Абигейл официальное письмо, прося руки ее дочери и объясняя, почему ему легче обратиться к ней, чем к посланнику Адамсу.

Он приложил к письму документы и письма, свидетельствовавшие о его почетной службе во славу американской армии и о достоинствах его семьи, и откровенно признал, что «лучше выйти замуж за джентльмена, занимающегося бизнесом, чем за лицо без профессии», но просил простить его за то, что вместо приобретения профессии он завербовался в армию и прослужил в ней всю войну.

У Абигейл отлегло от души, когда она получила это письмо, ибо Ройял Тайлер узнал о существовании Смита и объяснял полученный им от Нэб отказ присутствием молодого полковника. Абигейл не могла отрицать, что в его обвинении есть доля истины, но была убеждена, что Тайлер сам виноват в своем несчастье. Он вел себя непорядочно, храня длительное молчание, и явно лгал, утверждая, будто затерялись его письма, посланные через Гаагу. Семью Кранч удивило странное поведение Ройяла Тайлера, когда он, просидев несколько дней в запертой комнате, спустился к обеду, держа в руке пачку писем Нэб и делая вид, будто взволнованно их читает. Джонни сообщал из Бостона, что, хотя ценил общение с Тайлером и его проницательный ум, после отъезда Нэб он повел себя безрассудно и растерял многих своих бывших друзей. После этого Абигейл решила, что ей по душе брак Нэб и полковника Уильяма Смита.

Джон одобрил помолвку. Ему нравился полковник. Нэб исполнилось двадцать лет — самое время выходить замуж.

На приеме в полдень и на вечернем балу по случаю дня рождения королевы семейство Адамс пользовалось особым вниманием. Но дела Джона в английском министерстве оставались на точке замерзания. Он провел успешные переговоры с посланником Португалии и заключил договор с Пруссией, который был представлен на одобрение Континентального конгресса и короля. Добился Джон прогресса и в решении проблемы пиратства в Средиземном море. Посол Триполи дал понять, что огорчен невниманием посланника Адамса, до сих пор не нанесшего ему визит. Джон тотчас же отправился в посольство, чтобы оставить свою визитную карточку, но его ввели в комнату и усадили в кресло перед горящим камином, предложив трубку длиной около двух метров, чубук которой опирался на ковер. Следуя примеру посла Триполи, Джон делал затяжку вслед за ним, запивал в той же последовательности крепким кофе, между тем, рассуждая о мирном договоре.

Через несколько дней посол Триполи посетил американскую миссию.

Абигейл увидела посла через верхнее окно. У него была длинная борода, и по турецкой манере он был закутан в ткань оранжевого цвета, затянутую в талии, в сандалиях и тюрбане, на который ушло не менее двадцати метров тонкой ткани. Посла сопровождала пара слуг.

— По сути дела, он не говорил о мирном договоре, — сказал Джон доверительно Абигейл после ухода посла. — Он довел до моего сведения, что Америка может иметь дружественные отношения с берберами, они перестанут захватывать наши суда и моряков при условии, если мы согласимся выплачивать около миллиона долларов в год.

— Миллион долларов в год! Это же явный шантаж.

— Верно. Но нам выгодно, поскольку мы теряем много больше товаров, судов, моряков. Я напишу мистеру Джефферсону и попрошу его приехать в Лондон. Думаю, что вдвоем мы сможем заключить договор с Португалией и провести переговоры со средиземноморскими пиратами.

Из Парижа приехал Томас Джефферсон, и семья Адамс была рада новой встрече с ним. Джефферсон полюбил Францию, ее литературу, политику, философию и энциклопедистов, но испытывал большое недовольство Англией. Он и семья Адамс провели приятное время в беседах. Все они, включая полковника Смита, скучали по родине и в разговорах часто вспоминали о Новой Англии, Нью-Йорке и Виргинии. Джефферсон, подсчитавший, что постройка и содержание флота для защиты американских моряков в Средиземном море обойдутся дешевле, чем выплата ежегодной дани, высказался отрицательно по поводу договора с берберскими странами. Однако он согласился с мнением Конгресса и вместе с Джоном встретился с послом Триполи, пытаясь свести к минимуму размер дани. Работа эта была неприятной и раздражала.

В целях отдыха двое мужчин решили совершить недельную поездку по Англии. Абигейл осталась дома, занявшись приданым Нэб, для чего ввела режим жесткой экономии, а также шитьем новых воротничков, манжет и рубашек для трех сыновей в Массачусетсе, чтобы помочь Элизабет Шоу и Мэри Кранч в обеспечении мальчиков одеждой.

Из Америки приходили плохие вести: тетушка Абигейл — Люси Тафтс после долгой болезни скончалась. Коттон остался один в своем доме в Уэймауте. Брат Абигейл — Билли, о котором несколько раз сообщали, будто он умер, влип в пренеприятное дело. Его арестовали за подделку банкнот и передали уголовному суду. Абигейл скрипела зубами, негодуя по поводу позора, обрушившегося на семью.