Имперские войны: Цена Империи. Легион против Империи - Александр Мазин

Нумидийцы в драку не полезли. Они попросту обогнули заслон, а затем с гиканьем и кошачьими воплями припустили за вожделенным призом.

Перебили храбрых персидских гвардейцев уже парни Коршунова. Не сказать, чтобы быстро и легко, но и без серьезных потерь. Всё же германцев было в десять раз больше. Задержало их только распоряжение рикса – постараться взять кого можно – живьем и не покоцанным.

Не вышло. Персы стояли насмерть. И свое дело они сделали: дистанция между персами и нумидийцами изрядно выросла, и вскоре стало понятно: нумидийцам сатрапа не достать. Пусть они намного легче доспешных персов, но у тех действительно великолепные кони… Оторвались.

Наблюдавший за маневрами персидского главнокомандующего Черепанов, выругался по-русски и повернулся к командиру дромадариев-верблюжатников.

– Догонишь?

Верблюжатник латыни не знал. Ему перевел на сирийский один из адьютантов Коршунова.

– Живьем? – уточнил верблюжатник.

– Без разницы, – ответил сирийский наместник, не знавший по-сирийски и десятка слов, но понявший вопрос без перевода. – Голову только мне принеси. Целую. И всё, что на нем – тоже. Сделаешь – приз. Тысяча денариев!

– Будет тебе голова! – уверенно произнес дромадарий. – В нашей пустыне я самого Гермеса догоню!

Дромадарий был сирийцем, но поклонялся греческим богам. Нормальная ситуация в римской провинции.

– Легат! – К Коршунову подъехал забрызганный кровью бенефициарий. – Там легионеры Скулди взяли командира.

– Целый? – оживился Коршунов.

– В порядке. Как ты приказал. Лошадью придавило.

– Ко мне его!

Минут через десять перса приволокли. Судя по доспехам, действительно, не простой катафракт. Правда, сказать, что он – «в порядке», было бы преувеличением. Нос, похоже, сломан, рука висит, крашеная, колечками, борода, в грязи и запекшейся крови.

– Поднимите его!

Перса подняли. Тот закричал. Точно, сломана рука.

– Поаккуратнее, – недовольно проворчал Алексей. Еще не хватало, чтоб «добыча» загнулась от болевого шока.

– Ты понимаешь меня, перс? – поинтересовался Коршунов по-латыни.

Пленник не понимал.

Алексей повторил вопрос по-гречески.

– Я не перс, я мидянин! – с неуместным в его положении высокомерием поправил пленник. Ладно, пусть хорохорится. Главное – контакт налажен.

Коршунов наклонился, ухватил пленника за грязную бороду и задрал его голову кверху.

Тот дернулся, сглотнул (решил, видно, сейчас горло перехватят), но не пикнул.

– Жить хочешь, мидянин? – поинтересовался Алексей.

– Ахурамазда…

– Заткнись! – перебил его Коршунов. – Я задал тебе простой вопрос и хочу получить простой ответ. Ну!

– Кто из живущих не хочет жить? – философски произнес пленник.

– Поверь, очень многие! – усмехнулся Коршунов. – Я знавал людей, которые были бы счастливы умереть. Только им не спешили оказывать это благодеяние.

Даже сквозь природную смуглость и слой пыли было заметно, как пленник побледнел.

Но ничего не сказал. Благородный, надо полагать.

– Я могу подарить тебе жизнь, – небрежно произнес Коршунов.

– Сколько? – немедленно поинтересовался мидянин. – Моя семья богата, но много золота за меня не дадут. Я всего лишь третий сын у своего отца.

– Мне не нужно твое золото, – качнул головой Коршунов, отпустил бороду пленника и выпрямился. – Мне нужны твои знания. Я хочу, чтобы ты выучил моих людей биться в конном строю.

– Легче козу научить гарцевать на лошади, чем римлянина – биться длинным копьем! – Пленник почувствовал, что его не станут резать прямо сейчас, и обнаглел.

– Если я велю тебе обучать коз, ты будешь их обучать! – жестко произнес Коршунов. – Ты будешь делать то, что я скажу. И тогда ты останешься в живых. Более того, если ты обучишь моих людей как следует, я тебя отпущу домой. И даже, возможно, дам немного золота, чтобы у тебя было, чем откупиться, когда попадешь в плен в следующий раз. Ты понял меня, перс?

– Я понял тебя, римлянин! Я согласен!

Слишком быстро согласился, подумал Коршунов. И что-то такое мелькнуло в глазах…

«Ишь ты! Надуть меня вздумал!»

– И ты готов поклясться перед своими богами, что будешь верно мне служить?

– Готов! – не раздумывая ответил перс.

Точно! Перехитрить решил. Дай ему волю – тут же смоется. Это что же, как у мусульман в родном мире Коршунова? Клятва, данная неверному, не стоит и медной монетки?

– Хорошо, – кивнул Коршунов. – Мои люди отведут тебя к вашему жрецу, как его… мобеду. И ты принесешь мне клятву. Перед лицом бога.

Пленник заметно опечалился. Точно, надуть хотел.

– Можно я подумаю?

– Можно, – разрешил Коршунов. – Пока я досчитаю до десяти. Потом я отдам тебя вот ему, – Алексей кивнул на скалившегося Фульмината.

Вряд ли африканец годился в палачи. Самый молоденький из Коршуновских готов дал бы ему сто очков форы. Но пленник-то об этом не знал. Глянул на улыбающегося негра, включил воображение… И сдался.

– Да, – пробормотал он, поникнув буйной головенкой. – Я согласен…

– Громче! – потребовал Коршунов.

– Да, архонт, я согласен!

– Рад за тебя. Парни, тащите его к лекарю, да скажите, что он нужен мне больше, чем любой из вас! А ты, – обратился он к бенефициарию, – отыщи персидского жреца и проследи, чтобы клятва была произнесена как надо. Всё. Выполняйте!

Глава тринадцатая

Слава победителям или vae victis[159]

Черепанов был доволен. Всё вышло именно так, как он планировал. Безукоризненно. Враг разбит. Осада снята. Собственные потери – умеренные. Добыча – изрядная. В первые же часы после битвы – шесть тысяч пленников: персы сдавались сотнями и тысячами. Многие, впрочем, разбежалось – их потом собирали по окрестностям. Собрали еще тысячи три – часть выживших всё-таки ухитрилась удрать, вплавь преодолев Евфрат или затерявшись в пустыне. Последним, впрочем, можно было только посочувствовать. Выжить в песках, когда вокруг только враги, маловероятно. Долгая и очень неприятная смерть. Лучше уж сразу, от меча.

Жаль, не удалось пленить сатрапа. Персидский военачальник и его охрана сдаться не пожелали и дромадарии, не вступая в рукопашную, издали побили их стрелами. Верблюжатников тоже можно понять: не с их квалификацией рубиться с персидской элитой.

Ну да ладно. Главное, не ушел, гад! Отправился к своему Арихману или как там его… Правда, без головы. Насчет нее у Черепанова были планы.

Что приятно: похороны персов никаких затруднений не вызвали. Они ж зороастрийцы. По их верованиям трупы надлежит утилизировать в желудках стервятников. Ну и славненько. Вывезли покойничков в пустыню – подальше от обитаемых мест и оставили наедине с их богом и природными санитарами.

Своих, конечно, похоронили честь по чести. Кого – в землю, кого – в огонь. Согласно верованиям.

В совокупности римляне потеряли около восьмисот человек. Включая тех, кто оборонял крепость. Могло быть и хуже. Намного хуже.

Пока готовились к похоронам, Черепанову докладывали о взятых трофеях.

В первую очередь – казна. Полный сундук золотых и серебряных монет. В основном, жалование солдат и офицеров месяцев на шесть вперед. Личное имущество пленных, драгоценные побрякушки высших офицеров и их наложниц. Ну да, персидское руководство путешествовало с комфортом. У того же сатрапа подружек оказалось аж три штуки. Черепанов подарил их особо отличившимся командирам: Аптусу, Меружану и Скулди. Вернее, Коршунову, но тот сразу переадресовал «награду» герулу.

Прочими наложницами Черепанов велел распорядиться «штабу» и элитных персиянок быстренько поделили старшие офицеры. А «неэлитных» использовали в качестве премий для проявивших доблесть легионеров. Самую красивую девку (решали коллегиально), наложницу геройски павшего от удара ядром по голове тысячника катафрактов, вместе с личным имуществом (драгоценностями, нарядами и двумя служанками) торжественно преподнесли Черепанову. Тот принял, дабы не обидеть.

Однако главными трофеями, с точки зрения Геннадия, были не деньги, не девки и даже не восемнадцать штук шелковых шатров вместе со всем их интерьером, а три тысячи полных всаднических доспехов, многие из которых, конечно, нуждались в ремонте, но, по крайней мере половину, можно было использовать хоть сейчас. И еще – почти две тысячи обученных боевому строю лошадей. Это вообще бесценный подарок, потому что вырастить и обучить кавалерийскую лошадь труднее, чем починить защищающий ее кольчужный вальтрап.

Помимо главных трофеев, были и второстепенные. Тонны пехотного вооружения, боевые машины, возы стрел и прочей метательной снасти, тягловая и кормовая скотина (несколько тысяч голов), скотина двуногая (то есть пленники), общим числом почти девять тысяч…

И что характерно: не успели еще своих мертвых похоронить, а в расположении римской армии уже стало тесно от работорговцев, купцов, барышников и прочей торговой мафии, норовящей задешево скупить бесценные трофеи. Или обменять прямо тут же на вино, жратву и проституток. Взбешенный Черепанов велел выставить торговцев за пределы лагеря и пообещал выдрать всякого (от примипила до самого последнего ауксилария), кто посмеет продать или обменять хоть пряжку от сандалии раньше, чем он, главнокомандующий даст добро на торговлю и откроет городской рынок.