Лучшие сочинения по литературе XIX и XX веков - Метельский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разметнов объявляет, что собрание бедноты постановило выселить из дома, конфисковать все имущество и скот у Дамаскова. Фрол никак не может понять, за что его семью раскулачивают, ведь он сдал в колхоз установленную норму хлеба. Но Разметнов приводит «неопровержимый» аргумент: «Беднота постановила». По существу это самосуд. Решения «собрания бедноты» достаточно, чтобы выгнать человека из дома, лишить всего нажитого. Это беззаконие получило вполне законный статус.
Беззаконию, грабежу придается видимость законности с помощью подобных устойчивых юридических выражений. Переписывается все: кровати, перины, подушки, стулья, посуда... Когда дело дошло до гармони, Тимофей попытался выхватить ее — ведь он «лучший на хуторе гармонист», но бесполезно: у кого власть, у того и сила.
Хозяева все еще пытаются защитить свое добро, отказываются открывать сундуки. Тогда решают сундуки ломать. И тут оживляется вдруг Демид Молчун, который говорил только при крайней необходимости: «Есть у нас права ломать?» Это вопрос риторический, понятно, что права есть. Они сами их и взяли, эти права. Советская власть дала общее направление, дала свободу действий бедноте, а уж свободой каждый воспользовался, как хотел. Демид Молчун когда-то «пять лет жил у Фрола Дамаскова в работниках». Поэтому, наверное, он испытывает удовольствие от участия в раскулачивании своего бывшего хозяина. Он, улыбаясь, легко взламывает увесистый замок на сундуке. Это вызывает восхищение: «Вот бы с кем поменяться силенкой!» Физическая сила Молчуна символизирует идеологическую силу власти. Противопоставить этой силе можно было только глухое недовольство да бабьи причитания, не то и на тот свет отправить могут — «Есть права!»
Жалко выглядит попытка дочери Фрола спасти свои наряды. Она успела под шумок натянуть на себя «ворох шерстяных платьев» и от этого стала «странно неповоротливой, кургузой». Разметнову «стали противны и жалки ее мокрые, красные, как у кролика, глаза». Не отвратительно ли выглядит вся эта безобразная сцена, когда людей лишают даже одежды?
Участники «раскулачивания» все больше входят во вкус происходящего, опьяняются своей силой, распоряжаются в чужом доме уже как полные хозяева. Шолохов усиливает это впечатление повторением: «Наш теперя амбар, ты по-хозяйски!» — советуют крушащему амбарный замок Молчуну; другие в это время «хозяйничали на базу». «Работа» в амбаре кипит вовсю. «Опьяневшим от радости» «активистам» весело: «Из амбара неслись оживленные голоса, хохот, пахучая хлебная пыль, иногда крепкое присоленное слово...»
А рядом с этим Шолохов показывает уже смирившихся хозяев. Глава началась с портрета семьи и заканчивается ее портретом. Но это уже совсем другие люди. Им позволено взять с собой какие-то мелочи: женщины собирают в мешок чугуны и посуду. Фрол «по-покойницки» скрестил на груди пальцы. Он лежит на лавке уже в одних чулках — валенки «конфисковали». Тимофей уже присмирел, только «взглянул ненавидяще».
Семья уже по существу вычеркнута из жизни. Последним штрихом этого эпизода является описание нового «хозяина» — Молчуна. Он сидит в горнице в снятых с Фрола «новых, подшитых кожей» валенках и черпает «столовой ложкой мед из ведерного жестяного бака». Он ест мед, «сладко жмурясь, причмокивая, роняя на бороду желтые тонкие капли...» Дорвался...
Тема гражданской войны в романе «Тихий Дон»
«Не сохами-то славная землюшка наша распахана... Распахана наша землюшка лошадиными копытами...» — эти строки старинной казачьей песни стали эпиграфом «Тихого Дона». В них — отражение истории народа, которая началась еще с XV века. Казак в переводе с тюркского значит «удалец, вольный человек». Такими становились все те, кто убегал в незаселенные степи от бояр и помещиков. Это — воинственный народ. Они научились обороняться, штурмовать крепости. В начале XX века встал вопрос: кто же они теперь — казаки? Осталось ли в них то запорожское, что было в Тарасе Бульбе? Есть ли черты от Разина и Пугачева? В «Тихом Доне» Шолохов раскрыл всю славную историю, связанную с казачеством.
События гражданской войны в России вызывали у ее участников прямо противоположные отклики, они винили друг друга, учили ненавидеть и карать. Когда «года минули, страсти улеглись», стали появляться произведения, которые стремились показать события войны объективно, внушить читателям мысль о том, что гражданская война — трагедия нации.
Шолоховский роман «Тихий дон» (1925—1940 гг.) по тональности существенно отличается от «Донских рассказов», созданных автором «по горячим следам» событий гражданской войны. Здесь взвешеннее оценки, мудрее автор, объективнее повествование.
Шолохов не случайно начинает роман с показа мирной жизни на Дону задолго до трагических событий — войны и революции. Он стремится поделиться с нами теми мелкими подробностями быта казачьего хутора Татарского и станицы Вешенской, где люди не ощетинились еще в смертельной схватке, не превратились в злобных врагов. Мирно живут и занимаются хозяйством «крепкие хозяйства» Пантелея Прокофьевича Мелехова и его будущего свата Мирон Коршунов, мучается рядом со Степаном Астаховым Аксинья, растет и расцветает Наталья, готовится к смерти дед Гришака. Их радости, быт, труд, мысли и надежды с теплотой и симпатией изображает писатель. Крестьянский труд (пахота, покос, уборка урожая, молотьба), полная гармония его героев с окружающей богатой природой Дона рождают мысли о вечности, устойчивости этого мира, о незыблемости его нравственных устоев и истин («не пакости соседу, на тяжелую работу наваливайся миром»).
С началом войны 1914 года «всколыхнулся, взволновался православный Тихий Дон». Всего четыре года оставалось до начала трагических событий гражданской войны. Дон еще не «раскололся», но одногодки Григория Мелехова уже поставлены под ружье и учатся убивать. Пройдет совсем немного времени, и, сменив общечеловеческие ценности на сиюминутные политические, эти люди объединятся в военные сообщества и начнут убивать друг друга, искренне веря в то, что они совершают благие дела. Подтелков и Мелехов, Кошевой и Коршунов в своей яростной борьбе не щадят братьев, сватов, крестных.
Гибнут и мучаются люди на Дону, под влиянием событий разрушаются не просто социальные связи в хуторе, постепенно рушатся нравственные устои. И отражается это прежде всего на тех, кто не воюет и не рвется к власти, кто в эти трудные годы мужественно противостоит ударам судьбы и стремится сохранить домашний очаг, детей как непреходящую, общечеловеческую ценность. Гибнет в «отступе» Пантелей Прокофьевич Мелехов, «расказачивают» Мирона Григорьевича Коршунова.
Один на один с жестокой судьбой ведет поединок Наталья. Григорий не лукавит перед женой, честно признается: «Трудно мне, через это и шаришь, чем забыться: водкой ли, бабой ли».
