Гобелены грез - Роберта Джеллис

Гораздо сложнее оказалось уговорить ее лечь в постель, и Одрис поняла, что леди Мод считает изгнание из собственной спальни заслуженной карой и буквально жаждет пострадать от руки Хью. Оказавшись в столь затруднительном положении, Одрис чуть было не пришла в отчаяние. Ей меньше всего хотелось причинять леди Мод новые страдания, но не могла же она оставить ее сидеть на стуле посреди комнаты, заваленной дамскими причиндалами. Как раз в тот момент, когда она лихорадочно обдумывала альтернативу — что же делать: настоять на том, чтобы леди отправилась в свою постель, или отвести ее вниз, в холл, и приказать слугам подыскать и подготовить для нее новое место, лестница содрогнулась под тяжелым топотом, и она услышала громкий и встревоженный голос мужа, повторявший ее имя.

— Что случилось? — воскликнула она, выбегая ему навстречу.

— Шотландцы, — прохрипел Хью, заключая ее в объятия. — Напали на Тревик и были отбиты, но в Белей, судя по всему, эти мерзавцы застали людей врасплох. Они сожгли селение и, похоже, прорвались во внешний двор замка — так во всяком случае считает гонец из Тревика, которому показалось, что он видел, как горели сараи.

Одрис озабоченно посмотрела на него и спросила:

— Что прикажешь делать, милорд? Можем ли мы, женщины, помочь в обороне замка?

— Только не ты, любимая, — сказал он, крепче сжимая ее в объятиях и пытаясь хоть таким образом выразить благодарность за хладнокровие, с которым она восприняла ужасную весть, хотя нимало не сомневался, что подобного рода флегматичность можно было объяснить лишь неведением относительно всех возможных последствий этой вести. — Я до сих пор еще не знаю толком, с чем мы имеем дело. Я выслал гонцов — скликать крестьян в замок и лазутчиков — проследить за шотландцами. Решу, что делать, когда выслушаю их донесения. Кстати, гонец, который примчался в замок, чтобы поднять тревогу, серьезно ранен. Не могла бы ты… — он внезапно осекся. Одрис была сведуща в травах. Он не раз видел, как она пользовала ими слуг и крестьян, даже дядю, когда тот серьезно заболел, но тут речь шла о ранах, а это ведь совсем иное дело.

Но Одрис, решив, что муж отвлекся, поскольку вспомнил о чем-то ином, более в ту минуту важном, уже махала рукой, подзывая служанку, ответственную за травы. Убедившись, что служанка правильно поняла ее знаки, она спокойно ответила:

— Хорошо, я немедленно спущусь вниз и посмотрю, что можно будет сделать. А ты ступай и делай то, что сочтешь необходимым, Хью. Не бойся за меня. Война — мужское занятие, но и я знакома с ней не понаслышке. В Джернейв не ступала нога недруга, но он не раз и не два попадал в осаду. Иди же, дорогой. Присмотри за своими людьми.

Хью, радуясь тому, что избежал опрометчивых обещаний, которых не сумел бы выполнить, и лелея в душе надежду, что жена останется возможно дольше в неведении относительно мизерности сил защитников замка, повернулся и направился к выходу из комнаты. Едва успела Одрис обменяться несколькими словами со служанкой, в разговор вмешалась леди Мод, которая поднялась со стула сразу же после того, как Хью исчез из поля зрения.

— Я достаточно нагрешила, — тихо сказала она, — и не хочу иметь на совести еще и смерть вашего мужа. Бегите к нему и уговорите покинуть замок. Хьюг защищать некому, латники разбежались. Я… я боялась платить им. Я думала…

Но Одрис уже не слушала, ее меньше всего в тот момент интересовало то, о чем могла думать леди Мод. Она метнулась вниз по лестнице и перехватила Хью на полпути к выходу из башни. Тот, надо сказать, и не спешил особенно, поскольку при положении дел, сложившемся в Хьюге, ему оставалось одно: терзаться тревогой и сомнениями, а этим он мог заниматься, где угодно. Услышав то, что сообщила ему жена, он пришел в ярость.

— Что бы ни делала эта окаянная женщина, пусть и с самым благими намерениями, до добра это не доводит, — проворчал он. — Да знаю я про ее латников. Я надеялся только, что не будет нужды и тебе узнать об этом.

Пока он говорил это, Одрис краешком глаза заметила в стороне какое-то движение. Как оказалось, один из слуг попытался подкрасться поближе, чтобы подслушать их разговор. Любопытствующий челядинец держал в руках большое плоское блюдо, и, когда Одрис повернула голову, поймав его, как он, видимо, считал, на месте преступления, бедняга испугался и инстинктивно вскинул блюдо вверх, пряча за ним лицо и голову. Одрис, которой бросилось в глаза в первую секунду именно это блюдо, приняла его за щит и похолодела от ужаса: враг уже в замке, но тут же осознала ошибку — не враг, а всего лишь слуга с блюдом. Эти два зрительных образа — щит и слуга — уже наложились, однако, друг на друга где-то в глубинах ее подсознания.

— Хью, — шепнула она, — слуги! Если в замке хватит доспехов, прикажи слугам напялить их на себя и бежать на стены. Одной лишь суетой на стенах мы сможем ввести шотландцев в заблуждение, у них поубавится пыла и наглости, когда они обнаружат, что Хьюг далеко не так беззащитен, как это им представлялось.

Хью покачал головой, когда услышал о слугах. В замке сэра Вальтера слуги действительно принимали участие в сражениях, если возникала в том нужда, но не с мечами и самострелами, обращению с которыми не были обучены, а в качестве подсобной силы: они сталкивали лестницы, сбрасывали камни и лили кипящее масло или вонючие экскременты на головы атакующих врагов. Хью считал слуг сэра Лайонела слишком запуганными и не способными даже на такую малость, но, когда Одрис закончила излагать то, что пришло ей в голову, на губах его появилась улыбка.

— Одрис, ты — клад, каких поискать! — воскликнул он, вновь заключая ее в объятия и прижимая к себе с такой силой, что она вскрикнула, почувствовав, как трещат у нее ребра. — Уж это-то мы их заставим сделать, я пошлю еще пару-другую латников, пусть присмотрят, чтобы не сбежали раньше времени. — Его глаза сверкнули: — И я раздам им самострелы, пусть натягивают тетиву, а стрелять будут, перебегая с места на место, те немногие арбалетчики, которыми мы располагаем; шотландцы же пусть думают, что у нас полным-полно лучников. Одрис, дорогая, ты, возможно, спасла сейчас нас всех.

Он крепко поцеловал ее и поспешил к стенам. Она, несмотря на всю серьезность ситуации, не смогла удержаться от улыбки. Поднявшись наверх по лестнице, она нашла леди Мод стоявшей в дверях спальни и пристально вглядывающейся в спину удалявшегося Хью. Она упорно не отвечала на вопросы Одрис, пока рыцарь не исчез из поля ее зрения, и лишь после этого спросила, когда же они с Хью покинут замок. Одрис весьма резко ответила, что у нее нет времени на пустые разговоры: она должна помочь раненому гонцу. Леди Мод тут же предложила ей свою помощь, но Одрис, заметив, что у леди смыкаются глаза от усталости и выпитого снадобья, пропустила это мимо ушей и, подозвав служанку, попросила принести все необходимое для приготовления снадобий. Как ни уговаривала Одрис леди Мод остаться и лечь в постель, та настояла на своем — спустилась следом за ней во двор, последовала в казарму и безмолвным призраком маячила за спиной молодой женщины, пока та, спокойно беседуя с гонцом, осматривала его рану.